Гуру Мадхаван - Думай как инженер
А 24 мая того же года в Los Angeles Examiner вышла статья о другом странном инциденте: «Сова порезала лицо человеку». Несколько месяцев спустя тысячи серых буревестников в исступлении заполонили Капитолу – прибрежный городок у залива Монтерей. Газеты пестрели кричащими заголовками: «ПТИЦЫ БЛОКИРУЮТ ДОРОЖНОЕ ДВИЖЕНИЕ», «ГОРОД УСЕЯН ПЕРЬЯМИ», «УМИРАЮЩИЕ ПТИЦЫ СЕЮТ ХАОС В САНТА-КРУЗЕ». По словам одного полицейского, «тут все было черным-черно от них». Серые буревестники – обычно смирные птицы – «издавали пронзительные крики и врезались в машины, по-видимому, их привлекал свет фар».
Британский инженер был заинтригован; ему нравилось наблюдать за птицами. Чтобы исследовать такие отклонения в их поведении, он взял напрокат образовательные фильмы на 16-миллиметровой пленке: «Птицы запада США», «Птицы сельской местности», «Хищные птицы», «Пернатые обитатели океанского побережья», «Птицы у вас в саду» и «Путешествия на крыльях», а потом приступил к чтению повести Дафны дю Морье, опубликованной в журнале Good Housekeeping, где по ходу сюжета хищные птицы напали на приморский город.
Открывшиеся возможности пленили его. Потягивая мятный ликер и попыхивая 30-сантиметровой сигарой «перфекто», он начал вкратце записывать на бумаге идеи для своего следующего кинофильма. Он назвал его «Птицы».
Инженера звали Альфред Хичкок.
2Инженерное мышление можно успешно применять в любой сфере деятельности, потому что его главные элементы (структура, ограничения, компромиссы) и основные понятия (включая рекомбинацию, оптимизацию, эффективность и создание прототипов) прекрасно подходят для поиска решений задач, не относящихся к области инженерии. И очевидно, что все эти аспекты сходятся воедино в работе одного из самых знаменитых кинорежиссеров в истории, который «хорошо изучил основы» инженерного дела. Полученное в молодости техническое образование оказало важное влияние на его творчество.
Альфред Хичкок задавался целью превратить сон в нечто такое же реальное, как тиканье часов, чтобы его зрители «смотрели на кошмар». Все у Хичкока уходило корнями в техническую логику, даже создание напряженного момента в фильме: переживания должны были быть непосредственными, пробирать до костей и «леденить зрителям кровь задолго до появления кондиционеров». Так же как устойчивость небоскреба зависела от прочности его соединений, эффективность раскадровок Хичкока основывалась на точно рассчитанных ракурсах съемки. Он был мастером монтажа – воплощения модульного системного подхода в кинематографе, оказавшего огромное влияние на современное кино. Хичкок нацеливался на нервные окончания зрителей; он хотел, чтобы они почувствовали, будто «на цыпочках идут по холодным водам страха».
«Окно во двор» с Джеймсом Стюартом – отличный пример модульного мышления Хичкока и его работы в рамках понятия структуры, ограничений и компромиссов. Как однажды объяснил Хичкок: «На протяжении всего фильма главный герой не перемещается. Но у нас есть крупный план Джеймса Стюарта. Он куда-то смотрит, и в следующих кадрах вы видите то же, что и он, а потом переходите к его реакции. И благодаря визуальным средствам показываете, о чем он думает».
«А чтобы продемонстрировать вам гибкость этого способа, предположим, что перед нами крупный план Стюарта. Он на что-то смотрит, и в следующем кадре мы видим, как женщина нянчится с малышом. Смена кадра: Стюарт улыбается. Кем предстает здесь Стюарт? Добрым и мягким джентльменом. А теперь уберем среднюю часть, оставим оба крупных плана – когда он смотрит и реагирует – и вставим между ними кадр с девушкой в бикини. Он смотрит на девушку в бикини – и улыбается. Теперь он – похотливый тип».
Один из следующих фильмов Хичкока, «Психо», заново подтвердил, насколько талантливо этот режиссер добивается нужного эффекта, мастерски нагнетая напряжение. В «Психо» важное место занимает одна из лучших сцен Хичкока, входящая в число самых знаменитых в истории кино: женщину, моющуюся в душе, убивают ножом. «Но на самом деле там не было ни одного кадра, где нож касался бы тела героини, – подчеркивал Хичкок. – Это все иллюзия с начала до конца».
«Психо» стал потрясающим фильмом благодаря волшебству, которое Хичкок творил на монтажном столе. Это ярчайший пример модульной системной инженерии. «Монтаж – это не просто вырезание; правильнее будет назвать его подборкой, – однажды объяснил Хичкок, добавив: – Подборка кусочков пленки, которые быстро сменяют друг друга на глазах у зрителя, активизируют воображение». Подход Хичкока как технического творца в корне отличался от других.
«Нельзя же было просто взять камеру и показать, как вонзают нож в обнаженную женщину. Это нужно было сделать в импрессионистской манере», – пояснил режиссер. Хичкоку удалось вызвать страх, подбирая и комбинируя короткие фрагменты фильма; получилась лихорадочная смена 78 фрагментов с ножом, лицом, руками, душем, ногами, водой в ванне и темной тени на занавеске в ванной. Это было нереальное отражение реальности. Вся сцена заняла около 45 секунд.
В «Психо» по мере развития сюжета насилия становилось все меньше и меньше, а напряжение зрителей, наоборот, усиливалось. Это подтверждает сходство философии Альфреда Хичкока и Кларенса Сондерса из Piggly Wiggly: оба проводили подготовительную работу с аудиторией, а затем «подсаживали ее на крючок», чтобы люди все сделали сами. «К концу [фильма] у меня вообще не было никакого насилия, но аудитория билась в агонии, – сказал Хичкок. – Вот и прекрасно!»
3Жизнь то и дело подбрасывает нам задачи, заставляющие ломать голову. Мы живем в культуре, требующей высоких результатов, а поэтому от нас ожидают инновационных решений. Как в эпоху, когда идеи и финансовые ресурсы кажутся таким же привычным явлением, как пузырьки в только что открытой банке содовой, извлекать наибольшую пользу из малого? Как бороться с куда более обширными проявлениями неэффективности, которые, подобно метастазам, проникли в экономику, образование, здравоохранение и управление?
Этим трудным задачам свойственны элементы, с которыми инженеры сталкиваются каждый день. В этой книге вы познакомились с инженерами, применившими возможности модульного системного мышления и конструирования от обратного для создания пространства решений. Мы убедились в том, что среди инженеров много весьма незаурядных личностей, а инженерное мышление правильнее будет сравнить не с фруктовым салатом, а со смузи, так как его ингредиенты не всегда легко распознать. Кроме того, мы узнали, что люди приходят в инженерию самыми разными путями: кто-то по призванию, кто-то из других областей знаний, а кто-то – благодаря настояниям супруга(и). Способов заниматься инженерией не меньше, чем методов достижения внутреннего спокойствия и гармонии. Мы увидели, как инженеры извлекают уроки из успехов и неудач и совершенствуют свои подходы. Очевидно, что для повышения эффективности нужна оптимизация, которая, в свою очередь, выигрывает от создания прототипов. Мы также рассмотрели то, как инженеры применяют триаду структуры, ограничений и компромиссов, чтобы совершать технические революции.
Инженерный тип мышления – не панацея, а устойчивая модель познания и прочная практическая концепция жизни. Как более высокая форма сознания, инженерия, по словам историка Тома Крауча из Смитсоновского института, с ее «тупиками и разочарованиями все равно в основном представляет собой продвижение вперед». «Даже благодаря ошибкам вы узнаете то, что помогает вам двигаться дальше», – говорит он. Вряд ли есть такой вариант развития событий, в котором инженерное мышление не принесло бы пользы. Поэтому может возникнуть искушение помечтать о мире, населенном исключительно инженерами. Но зачем? Даже если бы мечта о «массовой генерации» инженерного мышления осуществилась, смогли бы мы преодолеть все свои трудности? Я сомневаюсь. А самое главное – кто захотел бы жить в мире, где все мыслят как инженеры?
Что бы мы ни делали или говорили, наша система образования и жизненные обстоятельства порождают и поддерживают специализацию; они на это рассчитаны. Но с точки зрения природы нет ни нанобиотехнологий, ни металлоорганической химии, ни прикладной сверхпроводимости, ни физики конденсированных сред; инженерии тоже нет. Такие разграничения существуют только в нашем сознании, и слишком часто они настолько четкие, что задают направление развития в нашей сфере деятельности, но оно может оказаться правильным или ошибочным. Специальность и узкая специализация активно отгораживают нас от более широких проявлений жизни общества.
В какой-то момент каждый из нас становится инженером, проектируя свою судьбу. Вот почему не только инженеры, но и практически все обязаны формировать будущий ход развития инженерии, которая вступает в эпоху нового эклектизма. Общее видение поможет нам создавать лучшие пространства решений, превращать беспорядочные метания в прогресс и укреплять способность общества бороться со сложностями – нынешними и будущими.
