Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь
Россия заказала 100 торпед по 4000 рублей за штуку и получила их в 1876 г. Мы были шестыми покупателями после Австро-Венгрии, Англии, Франции, Италии и Германии. Зато уже в январе 1878 г. первыми успешно применили торпеды на Черном море. Два паровых катера «Синоп» и «Чесма» с парохода «Великий князь Константин» скрытно подошли к турецкому сторожевому кораблю «Интибах», стоявшему на рейде Батума, и выпустили две торпеды. Корабль затонул. Первая жертва торпедного оружия. Организатором атаки был лейтенант Степан Осипович Макаров, будущий адмирал и большой поклонник морского подводного оружия.
Слово «торпедо» латинского происхождения. Так называется морская придонная рыба, электрический скат. А теперь это самодвижущийся, самоуправляющийся подводный снаряд сигарообразного вида с зарядом для уничтожения кораблей, или просто — торпеда. Появились прилагательное «торпедная», например, атака и глагол «торпедировать», что означает взорвать, но менее категорично. Кстати, глагол очень понравился политикам, которые стали прямо-таки корсарами глубин. Естественно, появились торпедисты. В России их еще долго будут называть минерами, минными машинистами. Да и до сих пор зовут. Нет флагминских торпедистов. Есть флагминские минеры.
Снимем шляпу перед Р. Уайтхедом. Он был талантливым инженером. С его легкой руки и последующие конструкторы морского оружия тяготели к рыбным названиям своих детищ: были и «киты», и «окуни», и «омули». Созданную им конструкцию торпеды улучшали, оптимизировали еще почти сто лет и это при условии, что мастеров что-либо улучшать всегда было больше, чем тех, кто реализует идею. И сейчас в торпедах есть узлы и агрегаты, названиям которых более ста лет. Всё гениальное просто. Взял Уайтхед воздушный баллон, снабдил его двумя клапанами — запирающим и перепускным, регулятором давления, затем приладил сзади поршневую машину с приводом на гребные винты, а спереди камеру с взрывчатым веществом и взрывателем, приспособил прибор управления по глубине с рулевой машинкой и горизонтальными рулями, и торпеда готова. Теперь наполни баллон воздухом, размести торпеду в трубе, прицелься и выстрели, открыв предварительно запирающий клапан. При выстреле откроется перепускной клапан, редуктор понизит давление до рабочего, заработает машина, завращаются винты, и торпеда пойдет на установленной глубине к цели. Ударится о борт, сработает взрыватель, взорвется заряд, и готовь грудь к награде. Тогда, спрашивается, за что такие большие деньги? В чем же здесь секрет? Основной секрет — гидростатический аппарат для управления ходом торпеды по глубине, а именно, наличие в нем маятника, обеспечивающего плавность хода по глубине. До этого додуматься в то время было не просто.
Уже осенью 1878 года торпеду Уайтхеда сумели воспроизвести в Кронштадтской мастерской, и в дальнейшем до самой Первой мировой войны поставка торпед флоту производилась как отечественными заводами, так и за счет закупок торпед в Фиуме у Уайтхеда и в Берлине у Шварцкопфа. Производителями торпед в то время были Государственный Обуховский завод, частный завод «Г. А. Лесснер», Кронштадтская и Николаевская мастерские. За полуторавековую историю завод «Г. А. Лесснер» назывался и «Старый Лесснер» и «Торпедо» и «Двигатель» и «Завод 181» и снова «Двигатель». Неизменным остается только его минно-торпедная специализация. Слава «Двигателю», флагмину Российского торпедостроения!
Несколько поколений торпедистов увеличивали дальность и скорость хода торпед, вес заряда взрывчатого вещества. Чего не хватало торпеде, работающей на сжатом воздухе? Она была «холодной», в ней не было горячего сердца: подогревателя воздуха, генератора парогазовой смеси, теплового двигателя, что позволило бы за счет сгорания керосина значительно увеличить скорость и дальность хода. Такой торпедой стала фиумская 45–12, с которой Россия и вступила в Первую мировую войну. Она имела скорость 43 узла, дальность хода 2 км и 100 кг взрывчатки. Настал век воздушных парогазовых торпед. Дальнейший рост технических характеристик требовал увеличения калибра с 45 см до общепринятого в других странах 21 дюйма (53,3 см). И такие работы начались… В 1917 году должна была появиться торпеда 53–17. Но здесь Россия сделала перерыв на революцию и гражданскую войну. Торпедное дело было отброшено назад и ждало инициативы снизу. Роль Александровского в новой революционной эпохе взял на себя талантливый изобретатель, россиянин грузинского происхождения, Владимир Иванович Бекаури. Имея Ленинский мандат, он основал в начале 20-х годов «Особое техническое бюро» в Петербурге, которое, помимо всего прочего, взяло под свое крыло и торпедное дело.
В 1927 году была разработана торпеда калибра 53 см и была она уже, конечно, морально устаревшей и требовала модернизации. Но с улучшением ее характеристик не все ладилось. Было принято решение снова купить торпеды за рубежом, тем более, что дорога в Фиум была хорошо протоптана. Это и сделали в 1932 году, а к 1938 г. воспроизвели ее, приняв на вооружение под шифром 53–38. С ней и начали воевать в 1941 г. Торпеда имела скорость 45 узлов при дальности хода 4 км, вес заряда 300 кг, что соответствовало техническим данным зарубежных воздушных парогазовых торпед. Освоение производства этой торпеды следует отнести к подвигу советских конструкторов. В 1937 году большая группа лучших из них была репрессирована, а руководящий состав расстрелян. С лозунгом «Бей своих, чтобы чужие боялись» мы создали и самую быстроходную торпеду 53–39, проведя очередную модернизацию и доведя скорость до 51 узла. Но эта торпеда к войне опоздала. За годы войны их было выстрелено всего 28 штук. Для воздушных парогазовых торпед в данном калибре это был предел технических возможностей по скорости и дальности. Нужно было переходить на новую энергетику.
Инициаторы Второй мировой войны — Германия, Италия, Япония — вступили в войну, имея во многих видах оружия определенное превосходство, сюрпризы для противника. В морском подводном оружии их было множество, в том числе и в торпедах. Немцы имели бесследные электрические торпеды G–7E. С 1943 г. они начали применять самонаводящиеся торпеды Т–5. В некоторых экспериментальных немецких торпедах в качестве окислителя вместо воздуха использовалась маловодная перекись водорода, при этом дальность хода возросла до 22 км при скорости 45 узлов. А торпеда «Лерхе» с кабелем длиной 6 км и гидрофонами в головной части управлялась по проводам. Наконец, немецкие командиры подводных лодок стреляли по надводным кораблям торпедами с дистанции от 600 до 3000 м залпом с углом раствора (веером), как правило, двумя-тремя торпедами в залпе, что значительно повышало вероятность попадания в цель. Япония имела кислородные торпеды с дальностью хода 19 км при скорости 50 узлов.
А что союзники? Из-за отказов взрывателей торпед успешность действий подводных лодок США до 1944 года была низкой. Но потом они наверстали. Самонаводящиеся торпеды в США и Англии появились в конце войны. Нам было тяжелее. К концу 1942 г. наша торпедостроительная промышленность прекратила изготовление и поставку торпед флоту. В 1943–44 гг. занимались восстановлением заводов после эвакуации, и далее выпуск торпед составлял 23 % от довоенного. Мы вступили в войну без сюрпризов для противника в торпедном оружии. У нас не было ни неконтактных взрывателей, ни систем самонаведения. Бумажные приоритеты не в счет. Электрическая бесследная торпеда ЭТ–80 поступит на флот в ограниченных количествах, и будет их выстрелено за всю войну всего 16 штук. Стрелять мы будем сначала одиночными торпедами, потом с временным интервалом. Только в 1943 г. на флот стали поступать модернизированные приборы курса, обеспечивающие залповую стрельбу веером. Основным средством целеуказания в течение всей войны оставался перископ. Вот во что обходились чрезмерная подозрительность и деспотизм 1937 г. Впрочем, послушаем участников войны, начальников минно-торпедных отделов флотов и флотилий, флагминских специалистов, собравшихся на сборы минеров в марте 1946 г. для подведения итогов работы по обеспечению флотов минно-торпедным оружием в годы войны и выработки наметившейся тенденции в развитии морского подводного оружия и торпед в частности. Пожилые участники выражались дипломатично, помоложе — слов не выбирали: «Не секрет, что по отдельным видам мы основательно отстаем… нужно новое оружие… мы отстали в области проектирования и производства… всё имеемое считать устаревшим… мы вошли в войну с отсталой техникой и сейчас, кажется, отстали еще больше» и т. д.
Милитаризация народного хозяйства, сложившаяся в период войны, после ее окончания вскоре получила второе дыхание. Начиналась гонка вооружений. На создание нового оружия выделялись неограниченные средства. Оснований для серьезного прорыва в области торпедного оружия в послевоенные годы было предостаточно. В лабораториях научно-исследовательского Минно-торпедного института ВМФ и даже военно-морских училищ находились различные типы торпед почти всех стран — участниц войны.
