Михаил Барятинский - Танковый блицкриг

Первые 139 танков КВ-1 также были вооружены 76-мм пушками Л-11.

Однако большинство мехкорпусов, в теории предназначавшихся для ведения самостоятельных действий, придали общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные их силы располагались на широком фронте в 30–40 км от границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50–100 км и более. Подобная неудачная дислокация не позволяла в короткие сроки собрать основные силы корпусов для нанесения сосредоточенных ударов.

К началу войны были изготовлены 213 тяжёлых танков КВ-2.

Следует подчеркнуть, что немецкое командование не смогло добиться подавляющего превосходства в танках не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. Однако наши войска (и не только танковые) были рассредоточены на большой территории вдоль границы и до 400 км в глубину. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, войска которого были развёрнуты непосредственно у границы. Подобное расположение наших войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов немецкое командование смогло создать превосходство в танках над нашими войсками, которое было близко к подавляющему.

С 1941 года танки КВ-1 начали выпускаться с 76-мм пушкой Ф-32. До начала войны Кировский завод выпустил 423 танка с обоими типами пушек.

ДРАНГ НАХ ОСТЕН[1]

Накануне вражеского вторжения в войсках Красной Армии в целом царило благодушное настроение. Так, например, вечером 21 июня 1941 года командующий Западным Особым военным округом генерал армии Д. Г. Павлов и его l-й заместитель генерал-лейтенант И. В. Болдин находились в Минске в театре. Группа работников Главного политического управления Красной Армии во главе с армейским комиссаром 2-го ранга В. Н. Борисовым вечером 21 июня проводила беседы в частях Прибалтийского Особого военного округа. В ходе этих бесед бойцам и командирам разъяснялось, что никакой войны не будет, что это провокационные разговоры.

Первые километры по советской земле — танк Pz.35(t) 6-й танковой дивизии Вермахта движется по территории Литовской ССР. 1941 год.

В то же самое время по ту сторону границы во всех ротах и батареях армии вторжения при свете карманных фонарей зачитывался приказ фюрера: «Солдаты Восточного фронта! Мои солдаты! Отягощённый грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы втайне, наконец-то я могу сказать вам открыто всю правду… Величайшие в истории мира армии готовы к бою не только потому, что их вынуждает к тому суровая текущая военная необходимость, требующая окончательного решения, или тому или иному государству требуется защита, а потому, что в спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура. Немецкие солдаты! Скоро, совсем скоро вы вступите в бой — в суровый и решительный бой. Судьба Европы, будущее германского рейха, само существование народа Германии находится теперь в ваших руках».

В предрассветной мгле немецкие войска изготовились к бою. Короткая летняя ночь властвовала по обе стороны границы. Ничто не нарушало мирную тишину вокруг, разве что нечаянный негромкий звук ударившегося обо что-то футляра противогаза.

«Напряжение в немецких войсках непрерывно нарастало, — вспоминал немецкий генерал Г. Блюментритт. — Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, но на другом берегу Буга перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы… всё было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно. Вскоре после полуночи международный поезд Москва-Берлин беспрепятственно проследовал через Брест… Через три часа немецкие боевые самолёты поднялись в воздух, и вскоре только их бортовые огни виднелись далеко на востоке. К 3 часам 30 минутам — это был час „Ч“ — начало светать… А вокруг по-прежнему было тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие с того берега открывало огонь».

В полосе Северо-Западного фронта боевые действия начались внезапным ударом войск группы армий «Север», а также 3-й танковой группы и двух армейских корпусов 9-й армии группы армий «Центр», насчитывавших 40 дивизий, в том числе 8 танковых и 5 моторизованных. Атакованные крупными силами соединения 8-й и 11-й армий не смогли отразить наступление численно превосходившего противника и вынуждены были с тяжёлыми боями отходить на Каунас и Вильнюс.

В этой обстановке командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов принял решение силами 12-го и 3-го механизированных корпусов во взаимодействии с общевойсковыми соединениями нанести контрудар по флангам 4-й танковой группы противника, прорвавшейся на стыке 8-й и 11-й армий.

Бронеавтомобили БА-10 разведбата 2-й танковой дивизии выдвигаются навстречу противнику. Июнь 1941 года.

Танковые дивизии (23-я и 28-я) 12-го механизированного корпуса генерала Н. М. Шестопалова должны были атаковать противника из района северо-западнее Шяуляя в южном направлении, а соединения 3-го механизированного корпуса под командованием генерала А. В. Куркина — из района Кедайняя в западном направлении. Подготовка контрудара проводилась в ограниченные сроки, поспешно, при крайне скудных сведениях о противнике. Должное взаимодействие между соединениями организовать не удалось, боевые задачи до войск доводились с большим опозданием, так как связь была весьма неустойчивой.

Основная роль в контрударе отводилась 12-му механизированному корпусу, который после марша из района Риги к исходу 22 июня сосредоточивался северо-западнее Шяуляя. 3-й механизированный корпус должен был нанести удар лишь силами 2-й танковой дивизии, так как его 5-я танковая дивизия действовала в отрыве от главных сил в районе г. Алитус, а 84-я моторизованная дивизия находилась в резерве 11-й армии.

Колонна танков Pz.38(t) 7-й танковой дивизии Вермахта на подступах к г. Алитус. Восточный фронт, июнь 1941 года.

Можно утверждать, что единственным крупным соединением Красной Армии, давшим достойный отпор немецким войскам в первый день войны, была как раз 5-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Она находилась в полосе наступления 3-й танковой группы генерала Гота, главный удар которой пришёлся по стоявшим вдоль границы частям 126-й и 128-й советских стрелковых дивизий. Немецкие войска имели на этом участке многократное превосходство в людях и абсолютное в танках. Поэтому в первый же день обе дивизии, так и не успев развернуться, были смяты и начали отходить на северо-восток. Во второй половине дня 22 июня к Алитусу, на восточной окраине которого занимала оборону 5-я танковая дивизия, подошла 7-я немецкая танковая дивизия.

Надо сказать, что части 5-й танковой были выведены из военного городка и сосредоточились на восточной окраине Алитуса ещё 19 июня. Матчасть была тщательно замаскирована, а бойцы приступили к рытью блиндажей и окопов. 22 июня в 4:20 утра немецкая авиация нанесла бомбовый удар по практически пустым паркам и казармам.

Расчёт 45-мм противотанковой пушки ведёт огонь по немецким танкам. Северо-Западный фронт, июнь 1941 года.

После авианалёта командир дивизии полковник Фёдоров отдал приказ о приведении всех машин в боевую готовность, а для прикрытия мостов через Неман выдвинул передовой отряд — несколько танков и две роты 5-го мотострелкового полка с артиллерией. Эти части стали спешно окапываться на левом берегу реки. Связь дивизии со штабом армии была вскоре потеряна, никаких приказаний не поступало. Вскоре немецкая авиация нанесла удар по расположению частей 5-й танковой дивизии. 5-й зенитно-артиллерийский дивизион сначала открыл огонь по самолётам, а после появления танков 7-й танковой дивизии орудия были повёрнуты против них. Особенно удачно действовала здесь зенитная батарея лейтенанта Ушакова, которая сумела подбить 14 танков.

На подступах к мостам через Неман немецкие танки встретил передовой отряд, который в течение получаса был подавлен огнём артиллерии и танков 7-й танковой дивизии. Тем не менее, за это время расчёты 76-мм полковых пушек подбили 16 немецких танков (шесть из них двумя орудиями батареи лейтенанта Шишкина). Следует сказать, что советские артиллеристы не имели бронебойных снарядов и для борьбы с танками использовали осколочно-фугасные снаряды и шрапнель с трубкой, поставленной на удар. Поэтому почти все подбитые танки были восстановлены немцами к утру следующего дня.