В. Жуков - Химия в бою
Применение химических средств в войне не ограничивалось отравляющими веществами как боевой основой химического оружия. Химическими средствами войны по-прежнему остались огнеметные и зажигательные средства, а также дымообразующие вещества, но количество и качество их изменилось по сравнению с количеством и качеством подобных средств, использовавшихся в более ранний исторический период.
Следует заметить, что к использованию химических веществ в качестве средств массового поражения всегда охотно прибегали и, вероятно, будут намереваться прибегнуть наиболее агрессивные милитаристские круги.
стремящиеся к достижению решительного результата применением отравляющих веществ непосредственно в начале нападения и добивающиеся коренного перелома в свою пользу хода и исхода боя, операции и в целом всей войны. Директор немецкого физико-химического института Габер так охарактеризовал причину применения отравляющих веществ Германией в первую мировую войну: «…После огромного разочарования, которое в нас после Марнской битвы вызвала окопная война, появилась мысль изыскать средство, посредством которого удалось бы преодолеть сопротивление неприятеля и снова перейти к подвижной войне, которая неминуемо должна была бы привести к победоносному концу».
По предложению того же Габера германские войска впервые применили хлор в качестве первого смертельного ОВ посредством его волнового выпуска из газовых баллонов. Этот способ в последующем получил название «газобаллонной атаки». Впервые он был опробован немцами перед атакой англо-французских войск с целью захвата выступа у города Ипр 22 апреля 1915 года. Несмотря на относительно невысокую токсичность хлора, то есть его способность вызывать поражения, результаты оказались по тому времени ошеломляющими. В составе англо-французских войск на фронте в шесть километров было поражено около 15 тысяч человек. Из них до пяти тысяч получили смертельное отравление. Фронт оказался сразу же опустошенным на глубину до восьми километров.
В первую мировую войну газобаллонные атаки неоднократно применялись как немцами, так и союзными войсками. По существу, первая газобаллонная атака послужила причиной возникновения и развития во всех воюющих странах специальной отрасли военного дела— противогазовой защиты, а позже противохимической защиты.
От применения ОВ войска воюющих сторон несли огромные потери. В отдельных операциях они доходили до 90 процентов от общего количества потерь в живой силе. Но главный результат использования отравляющих веществ в операциях первой мировой войны состоял не столько в массовых людских потерях, сколько в огромном устрашающем эффекте применения ОВ, его воздействии на психику и моральное состояние войск, сопровождавшемся в неподготовленных и необученных войсках массовой паникой, и в результате — увеличением потерь.
Исключительный тактический успех с громадными оперативными последствиями имел один лишь газометный залп из 894 газометов с использованием около восьми тонн фосгена, произведенный немцами в октябре 1917 года по итальянскому батальону на реке Изонцо у Капоретто. По описанию свидетелей, из 600 с лишним человек личного состава батальона в живых не остался ни один. Погибшие лежали с сорванными масками. Трагедия в долине Изонцо позволила германской армии прорвать всю оборону итальянцев и принудить к отходу две итальянские армии.
Общее число непосредственных жертв химического оружия в первой мировой войне составило 1,3 млн. человек. Из них 91 тысяча — со смертельным исходом. Применение химического оружия в то время стало для человечества тем, чем позже стала Хиросима. Оно вызвало негодование и возмущение, а способы ведения войны химическими средствами повсюду были признаны чудовищными, варварскими.
Между тем после первой мировой войны, в которой следом за хлором в качестве ОВ использовались многие токсичные химические вещества — иприт, люизит, фосген, дифосген, синильная кислота и другие, — в химическом оружии капиталистических государств происходили большие изменения. Быстрое развитие химической науки и химической промышленности в конце 30-х — начале 40-х годов привело к созданию нового класса отравляющих веществ нервно-паралитического действия. По уровню токсического действия они в десятки — сотни раз превысили токсичность отравляющих веществ времен первой мировой войны.
Как бы в предвидении этих результатов возникла идея о запрещении использования в войне химических веществ, способных причинить ущерб войскам и населению за счет токсического действия.
Надо сказать, что одним из первых протоколов, касающихся запрещения применения химического оружия в войне, было подписанное в Страсбурге в 1867 году франко-германское соглашение, запрещавшее применение отравленных пуль. Брюссельские декларации 1874 года и Гаагские конвенции 1899 и 1907 годов запрещали использование яда, отравленного оружия и снарядов с целью распространения удушливых или вредных газов. Но подписанные Германией и Францией и не подписанные Англией и США, Гаагские конвенции были вероломно нарушены Германией, а вслед за ней и другими странами во время первой мировой войны.
Международные переговоры по подписанию аналогичного соглашения в 1921 году закончились безрезультатно. Но уже четыре года спустя, 17 июня 1925 года, по предложению американского правительства в Женеве был составлен протокол о запрещении применения в войне удушливых, ядовитых или подобных им газов, жидкостей, отравленных материалов и бактериологических средств. С Женевским протоколом согласилось подавляющее большинство стран. Лишь четыре государства отказались ратифицировать Женевский протокол, и среди них, как это ни парадоксально, инициатор протокола— Соединенные Штаты Америки[1].
45 лет существует международное соглашение о запрещении применения химического оружия. Однако в ряде капиталистических государств все это время не прекращалось развитие и усовершенствование химического оружия и средств его применения. В планах будущей войны, в доктринах и концепциях военно-политических союзов агрессивных империалистических держав, и прежде всего США и основных стран НАТО, химическое оружие рассматривается в качестве одного из основных средств массового поражения наряду с ядерным и бактериологическим оружием.
Нюрнбергский процесс раскрыл тайну разработки фашистской Германией накануне второй мировой войны новых ОВ нервно-паралитического действия. Немецкий химик Шрадер, ныне работающий в ФРГ, разработал в 1937 году в лаборатории концерна «И. Г. Фарбениндустри» табун и «Циклон-Б» — газы, которые в годы войны испытывались на узниках концентрационных лагерей. В 1938 году был разработан зарин, а через пять лет гитлеровские химики создали нервно-паралитическое ОВ кожно-резорбтивного действия — зоман. В 50-х годах в американской армии было принято на вооружение еще более мощное ОВ того же класса под названием «Ви-Икс» («VX»).
Открытие высокотоксичных ОВ нервно-паралитического действия и их принятие на вооружение в качестве боевого средства, во-первых, существенно изменило качество химического оружия в сравнении с ОВ периода первой мировой войны и, во-вторых, значительно усугубило вероятность применения их в будущей войне наряду с ядерным, биологическим оружием и средствами обычного вооружения. Реальная возможность применения этих отравляющих веществ в массовом масштабе определяется прежде всего их чрезвычайно высокой токсичностью и, следовательно, очень высокой эффективностью поражения живой силы на полях сражений.
Вот некоторые факты о производстве отравляющих веществ в капиталистических странах.
В период первой мировой войны воевавшими государствами было изготовлено свыше 180 тысяч тонн ОВ, из которых более 120 тысяч тонн было применено на полях сражений. Фашистская Германия, готовясь к применению химического оружия, к 1943 году довела соответствующую годовую производственную мощность до 180 тысяч тонн — это в четыре раза больше, чем было произведено Германией в период первой мировой войны. Во время второй мировой войны в этой стране было изготовлено около 250 тысяч тонн различных ОВ, что более чем в два раза превышает количество ОВ, использованных всеми воевавшими странами в первой мировой войне.
В печати сообщалось, что в США производится свыше 100 тысяч тонн фосгена в год. Примерно столько же производится и используется в химической промышленности синильной кислоты. Производство окиси этилена в мире превышает 1 млн. тонн в год. Этот продукт — сырье для производства отравляющих веществ типа иприт и азотистый иприт.
В сравнении со старыми ОВ промышленное производство новых считается довольно дорогим. Ориентировочный подсчет в США стоимости цеха по производству зарина на 10 тысяч тонн в год без учета издержек производства показывает, что стоимость его может составить около 150 млн. долларов. Но стоимость, по-видимому, не считается препятствием при массовом производстве высокоэффективных фосфорорганических ОВ. Во всяком случае, как отмечал С. Херш в своей книге «Химическое и биологическое оружие», американская военщина считает, что по способности выводить из строя живую силу современные отравляющие вещества не уступают ядерному оружию, а их производство в десятки раз дешевле ядерных устройств. И это — главное, что принято считать в США большим достоинством химического оружия.
