Михаил Барятинский - Танковый блицкриг

Огнемётный (химический) танк ХТ-130.

Механизированные корпуса виделись командованию Красной Армии как некое универсальное средство, способное разгромить любого противника. Предполагалось, что мехкорпуса смогут сами прорывать оборону противника, бороться с его артиллерией и танками. Вот как представлял себе это Д. Г. Павлов — командующий войсками Западного Особого военного округа, занимавший до этого пост начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Выступая в декабре 1940 года на совещании высшего руководящего состава РККА, он говорил: «Тяжёлые танки бьют полевую и противотанковую артиллерию, средние танки добивают противотанковые орудия и пулемёты. Всё это делается попутно. Все части устремляются в промежуточный район сбора, обычно назначаемый после преодоления тактической глубины на 20–25 км. Здесь быстро принимается боевой порядок, получаются данные от разведки всех видов и даётся короткий приказ в соответствии с данными обстановки. Если станет известно, что подошедшие резервы противника заняли тыловую оборонительную полосу, то танковый корпус обрушивается на неё с флангов и тыла всей массой танков, артиллерии, своей мотопехоты. Против этого противника бросается основная масса авиации. Во всяком случае, сопротивление должно быть сломлено, потому что дальнейший ход событий, дальнейший разворот действий против подходящих резервов целиком зависит от быстроты взлома второй оборонительной полосы. А эту быстроту всегда можно создать только путём массового и быстрого действий танков.

Огнемётный танк ХТ-133 на манёврах Киевского Особого военного округа. 1940 год.

После прорыва второй оборонительной полосы начинается третий этап, который характерен тем, что требует самых решительных и быстрых действий по разгрому подходящих резервов и по уничтожению основной группировки противника, на пути отхода которого прочно встанет мехкорпус и совместно с частями, действующими с фронта, уничтожит противника. Основной враг мехкорпуса — мото- и танковые части противника, которые и должны уничтожаться в первую очередь».

Дальше — больше: «Танк — та же артиллерия, только более меткая, защищённая от огня и стреляющая прямой наводкой». О том, что танки являются подвижной артиллерией, Павлов говорил и раньше — на совещании по обобщению опыта Финской кампании в апреле 1940 года. Он считал, что как минимум часть функций артиллерийской поддержки могут взять на себя тяжёлые танки. Сталин тогда поддержал его, заявив, что «танки — есть движущаяся артиллерия». В результате подобного упрощённого взгляда на роль танковых войск недооценивалась задача их взаимодействия с пехотой и артиллерией, без которых осуществить прорыв оборонительной полосы противника было невозможно. Показательный опыт советско-финской войны в этом отношении совершенно не учитывался.

В свете вышесказанного неудивительно, что вновь формируемым мехкорпусам недодали артиллерии. В их составе, например, вообще не было корпусных артполков. Что же касается танковой дивизии, то она включала в себя артполк двухдивизионного состава (12 122-мм и 12 152-мм гаубиц). Кроме того, в мотострелковом полку имелись четыре 76-мм полковых пушки, 27 50-мм и 18 82-мм миномётов, а в зенитном дивизионе — 12 37-мм зенитных орудий. В артполку моторизованной дивизии было на четыре 122-мм гаубицы больше. В мотострелковых полках имелось 16 76-мм орудий, 30 45-мм противотанковых пушек, 60 50-мм и 12 82-мм миномётов. В зенитном дивизионе — 12 орудий (8 37-мм и 4 76-мм).

Танк-мостоукладчик СТ-26. Накануне войны в частях Красной Армии имелось 59 таких машин.

Анализируя данные таблицы, можно прийти к выводу, что в советской танковой дивизии имелось 28 полевых орудий, в моторизованной — 44. В немецких, соответственно — 60 и 88! При этом, в советской танковой дивизии противотанковые орудие отсутствовали начисто. Совершенно очевидно, что недостаток артиллерии в советских соединениях должен был компенсироваться за счёт танковых пушек — ведь «танк — та же артиллерия»! То, что возможности танковых и полевых орудии, равно как и задачи, стоящие перед ними в бою, абсолютно различны, тогдашнее руководство Красной Армии, по-видимому, просто не понимало!

В итоге реорганизации весной 1941 года все соединения, имевшиеся в начале 1940 года, расформировали, а их боевая техника и личный состав были направлены на формирование механизированных корпусов. Однако этого было недостаточно. В первом полугодии 1941 года промышленность дала армии 1800 танков, что мало влияло на ситуацию. Укомплектованность корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин к началу войны составляла в среднем 53 %, автомобилями — 39 %, тракторами — 44 %, ремонтными средствами — 29 %, мотоциклами — 17 %. Значительная часть техники нуждалась в среднем и капитальном ремонте, а промышленность могла дать к 1 июня 1941 года только 11 % требуемого количества запасных частей.

Поскольку речь зашла не только о танках, но и о других типах машин и боевой техники, без которой немыслимо ни одно танковое соединение, то в первую очередь необходимо сказать несколько слов об уровне моторизации Красной Армии.

К 1 июня 1941 года в СССР насчитывалось 700 тысяч грузовых автомобилей. Из-за ужасного состояния дорог, хронического недостатка запасных частей, ремонтных материалов, средств технического обслуживания, шин, аккумуляторов, низкой квалификации большинства водителей техническое состояние автомобильного парка страны было крайне неудовлетворительным. Только 55 % машин считались исправными. На 15 июня 1941 года в Красной Армии имелось 272600 автомобилей всех типов, что составляло 36 % от численности штата военного времени.

Основу автопарка Красной Армии накануне Великой Отечественной войны составляли грузовые автомобили ГАЗ-АА и ГАЗ-ААА грузоподъёмностью в 1,5–2 т, ЗИС-5 и ЗИС-6 грузоподъёмностью в 3–4 т. В небольших количествах имелись пятитонные автомобили Яг-4 и Яг-6 и восьмитонные Яг-10. Все эти машины являлись грузовиками коммерческого типа и использовались в армии в таком же виде, как и в народном хозяйстве без каких-либо конструктивных изменений. Поэтому по своим характеристикам они мало подходили для эксплуатации в войсках, особенно в условиях военного времени. В отличие от германского Вермахта, к началу войны Красная Армия практически не имела автомобилей повышенной проходимости. Последние были представлены полугусеничными вездеходами ГАЗ-60 (В) и ЗИС-22 (ВЗ), созданными на базе всё тех же ГАЗ и ЗИС. Однако количество их было невелико, а технические характеристики оставляли желать лучшего.

Пехота на грузовиках ГАЗ-АА проходит по Красной площади. 7 ноября 1936 года.

Такая же ситуация сложилась и с легковыми автомобилями. В Красной Армии имелись машины трёх типов: ГАЗ-А, ГАЗ М-1 и ЗИС-101. Наиболее массовым были знаменитые «эмки» — ГАЗ М-1, семиместные «ЗИСы» использовались для перевозки высшего комсостава (корпус, армия, округ). Все эти автомобили не были приспособлены для эксплуатации в армии и обладали низкой проходимостью. Исключение составляли автомобили ГАЗ-61. Это был полноприводный (4x4) вариант «эмки», созданный специально для армии. Однако количество изготовленных машин было очень небольшим.

Ещё больше проблем было со специальными машинами — бензо- и водомаслозаправщиками, автоцистернами, ремонтными летучками (походными мастерскими на шасси автомобилей). Производство таких машин на заводах промышленности было очень небольшим — например, в 1940 году при плане в 2 тыс. бензозаправщиков на шасси ЗИС-5 и 150 водомаслозаправщиков на шасси ЗИС-6 было изготовлено всего 155 и одна (!) машина соответственно. Поэтому обеспеченность, например, механизированных корпусов заправщиками колебалась в пределах 7—40 %. По Западному Особому военному округу средняя укомплектованность танковых частей водомасло- и бензозаправщиками составляла 15 %.

Топливозаправщик на базе автомобиля ЗИС-5.

Считалось, что весь этот огромный некомплект в случае начала военных действий будет восполнен за счёт поступления автомашин из народного хозяйства, то есть по мобилизации.

Однако, в результате катастрофических поражений лета и осени 1941 года Красная Армия безвозвратно потеряла 159 тыс. автомобилей (58,3 % от первоначального состава). Эти потери и пришлось восполнять за счёт мобилизации (в 1941 году получено из народного хозяйства 166,3 тыс. автомашин, в 1942 — 60 тыс.), а некомплект не только сохранился, но и увеличился по причине формирования новых частей и соединений.