Манфред Лэеккерт - Железо
Эммануэль Сведенборг был членом основанной Петром I Петербургской Академии Наук. Он знал многих ее членов и переписывался с ними. При Петре I получили значительное развитие не только заложенное им крупное судостроение и мореходство, но и другие промышленные производства и ремесла. Особое внимание уделялось горнорудному делу, металлургии, производству оружия. Старейшее и самое крупное оружейное производство было организовано в начале XVIII века в Туле — центре железоделательной промышленности России того времени, основанном на базе местных железных руд. Здесь по указу Петра I в 1712 году был построен первый государственный оружейный завод. Ежегодно на нем изготавливали до 20 тысяч ружей и до 10 тысяч пистолетов. Для освоения этого производства Петр I получил от прусского короля Фридриха Вильгельма I двенадцать мастеров с оружейного завода в Шпандау. Взамен Петр I послал прусскому королю 100 рослых рекрутов.
Во время своего легендарного путешествия, начатого в 1697 году, Петр I посетил много городов и стран Европы, в частности Амстердам, где он в качестве простого корабельного плотника строил на верфях Остиндской торговой компании фрегат «Петр и Павел», а также побывал в Лондоне и затем в Германии. Он останавливался в Хальберштадте, Галле, Лейпциге, Дрездене. Посетил также Гарц и саксонские Рудные горы, где осматривал горнорудные и металлургические предприятия. Очевидно, при посещении кузнечных заводов особое удовольствие царю доставляло забираться, на хвостовик больших механических молотов с приводом от водяного колеса. Во всяком случае и сегодня еще туристам в Ильзенбурге в Гарце, в Ольбернгау в Рудных горах и в других местах этого края рассказывают об этой прихоти, шутке великого царя. Из Дрездена Петр I, как известно, направился в Вену, но отсюда ему пришлось срочно ехать в Москву для подавления стрелецкого бунта.
Результатом путешествия царя явилось, в частности, переселение в Россию большого числа ремесленников, художников и предпринимателей. Многих из них Петр I лично уговаривал покинуть родину и обрести ее в России. Среди них были, например, такие выдающиеся мастера своего дела и специалисты, как оружейник Эмаис из Ольбернгау, волочильщик проволоки Ницель из Фрайберга и кузнец-инструментальщик Вагнер из Дрездена. В это же время Петр I издал указ, по которому сыновья из обеспеченных и богатых семей должны были выезжать за границу для изучения ремесел, чтобы по возвращении домой употребить их на благо русского государства. Можно лишь поражаться тем переменам, какие удалось внести Петру I в жизнь отсталой страны всего за несколько лет.
Сведенборг подробно рассказал Реомюру и о развитии металлургии железа в России при ПетреI. Если в начале его правления в стране существовало лишь весьма скромное железоделательное производство, едва покрывавшее собственные потребности страны (весьма незначительные), то к концу его в России насчитывалось более двухсот металлургических и железо-перерабатывающих заводов, причем на некоторых из них работало до 3000 рабочих. Уже в 1716 году первый русский чугун был экспортирован в Англию, а в дальнейшем, в конце XVIII столетия, Россия превратилась в крупнейшего в мире экспортера чугуна.
Далее Сведенборг повел разговор о своей книге «De ferro», в которой обстоятельно описаны металлургические заводы Пермской губернии России. Развитие металлургии чугуна и стали в России тесно связано с семьей Демидовых. Никита Демидов, сын тульского кузнеца, сам кузнец, сопровождал Петра I в его путешествии по Европе. Ему царь подарил основанный в 1701 году Невьянский завод с несколькими доменными и подовыми печами. Обязанностью Демидова было ежегодно поставлять государству пять тысяч пудов прутковой стали по цене 30 копеек за пуд. Заводу было придано также семь квадратных верст земельных угодий. Никита Демидов получил право предоставлять убежище беглым преступникам. Они становились его собственностью — крепостными. Это был не единственный метод приобретения рабочей силы для металлургических заводов и горнорудных предприятий. В 1723 году Петр I своим Указом разрешил горнорудным и металлургическим предприятиям покупать целые деревни со всем их населением. При этом из «гуманных» побуждений было запрещено продавать крепостных поодиночке, а велено продавать только вместе с семьями или целыми деревнями.
За несколько недель до поездки в замок Реомюра Сведенборг получил послание из Петербурга, в котором один из членов Петербургской Академии Наук сообщал, что внук Никиты Демидова построил доменную печь высотой в сорок четыре фута и одиннадцать дюймов. По тем временем это была крупнейшая печь в мире. Работая на прекрасной местной руде, этот «монстр» ежедневно выдавал 800–900 пудов чугуна. На вопрос Реомюра о качестве чугуна и стали в России Сведенборг конкретно ничего не мог сообщить, но сказал, что в этом направлении на уральских заводах предпринимается многое. Тем временем ученые достигли цели своего путешествия. Вдали показались строения, и Реомюр заметил вскользь, что это и есть его Бермандьер. Главное здание с боковыми флигелями, где располагались и конюшни, и помещения для скота, хотя и не блистало великолепием, видимо, содержалось в хорошем состоянии. Позади замка находился двор, огороженный стенами. Здесь Реомюр построил свои плавильные и отжиговые печи. Из окон одной из комнат, предоставленных Сведенборгу двор хорошо просматривался. На следующий день Реомюр и его гость осматривали передвижную вагранку, построенную по проекту хозяина. Она была очень похожа на небольшую пушку, ствол которой был направлен вверх, Реомюр объяснил гостю конструкцию:
— Чугун можно расплавлять двумя способами: в тигле, то есть в плавильной емкости, которую помещают в огонь, или при непосредственном контакте чугуна и топлива, как это происходит здесь, в этой печи.
Он показал на вертикальный ствол «пушки». Один из рабочих снял верхнюю часть ствола. Изнутри он был футерован кирпичом, так что его стенка (кожух) не соприкасалась непосредственно с раскаленной шихтой и расплавленным чугуном. Реомюр продолжал:
— Здесь находится отверстие для выпуска расплавленного металла. Печь располагается в двух цапфах, поэтому она легко опрокидывается, что значительно облегчает разливку металла в различные емкости.
Сведенборг внимательно осмотрел большой кожаный дутьевой мех с двумя деревянными плитами. Обслуживал его один из работников. Фурма для ввода дутья в печь располагалась на одном уровне с выпускным отверстием, но на противоположной стороне печи. Сведенборг с некоторым недоверием разглядывал плавильную установку, поэтому Реомюр сказал: «Пожалуй, надо провести сегодня опытную плавку. Это более убедительно, чем самые подробные объяснения».
Он отдал необходимые распоряжения; после обеда Сведенборга снова пригласили во двор посмотреть, как производится загрузка печи. Два работника засыпали в вертикальный ствол печи раскаленный древесный уголь. Выпускное отверстие тщательно закрыли глиняной пробкой. Затем Реомюр подал знак работнику, стоявшему у дутьевого меха, начать подачу дутья через фурму. Сверху из ствола полетели искры, и работники начали быстро забрасывать туда уголь, а через некоторое время туда же засыпали порцию раздробленного чугуна. Куски его по размерам были не более грецких орехов. Спустя некоторое время загрузили вторую порцию древесного угля, затем чугун. Так продолжали до тех пор, пока ствол не заполнился. Между тем подачу дутья не прерывали, а один из работников время от времени штангой проталкивал шихту сверху вниз. На вопросительный взгляд Сведенборга Реомюр ответил: «В шахте печи не должно ничего налипать и нагорать!» А затем добавил довольно непонятную, но поэтичную фразу: «Фурма должна быть светлой, как молодой месяц».
Уже поздним вечером начали выпуск металла. Месяц светил так ясно и чисто, как об этом только можно было мечтать. Глиняную пробку, закрывавшую летку, пробили, печь наклонили и под напором потекла светло-красная струя жидкого металла. Один из работников подставил под струю подвешенный к рычагу тигель. После его заполнения другой работник штангой наклонил этот тигель, и жидкий металл начал заполнять литейную форму. В вечернем полумраке все это казалось полу-фантастическим: в спокойном холодном свете Луны плясали огненные блики факелов и искрился расплавленный чугун. Фигуры работавших людей трудно было отличить от теней, которые они отбрасывали, что усиливало впечатление напряженной деятельности.
Сведенборг почувствовал себя в каком-то другом мире и сильно вздрогнул, когда довольный Реомюр тронул его за локоть:
— Пойдемте в дом. Завтра посмотрим, каков результат нашего литейного действия. На сегодня хватит.
Сведенборг кивнул, зябко передернув плечами. Ему казалось, что за всем виденным кроется нечто большее, что все это скорее скрывает, чем раскрывает подлинную суть вещей.
