Николай Варенцов - Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое
Графиня, получая громадные доходы со своих имений, жила широко и богато, ни в чем себе не отказывая, но чем дальше шли года, доходы с имений сокращались, и пришлось графине подумать об уменьшении своих расходов. Сама она разобраться в этом не могла и попросила бывшего помещика помочь ей. Он взялся за эту работу. Просмотрел ее парижские отчеты, разбил расходы за год по однородным рубрикам и сразу заметил, что сократить расходы не составило бы большого ущерба в изменении жизни графини. Прежде всего ему бросилась в глаза большая трата на уборку квартиры цветами, причем, по заключенному договору с садоводством, цветы ежедневно должны [были] быть заменяемыми другими, новыми, а старые поступали прислугам графини, которые и отправляли их ежедневно на цветочной рынок, а вырученные деньги за них делили между собой. У графини имелась большая конюшня, с большим количеством кучеров, конюхов и выездных лакеев. Причем запряженный экипаж в полном порядке должен был день и ночь находиться у подъезда, чтобы графиня имела возможность выехать во всякое время дня и ночи, когда она только пожелает, между тем графиня выезжала почти всегда только в определенное время. Квартира графини была громадных размеров, обставленная роскошными вещами, требующими большого ухода, а следовательно, большого количества опытной прислуги. Дороги [были] поездки графини летом на разные курорты с полным штатом прислуг, с лошадьми и экипажами. Во время зимнего сезона довольно часто устраивались балы, рауты, парадные обеды, требующие на себя большие издержки, и кроме того, он говорил, можно было еще многое кое-что сократить, чтобы облегчить бюджет расходов.
Составив все это, мой чичероне отправился с радостным чувством доложить об этом графине, предполагая, что она вполне согласится с ним.
Он начал прежде всего выкладывать свои доводы с цветов. Заметил: у графини сделалось расстроенное лицо, печальные глаза, и она воскликнула: «Нет, нет, цветы уж мои оставьте! Как вы не понимаете: я родилась в цветах, жила все время с цветами, как же теперь могу жить без них?!»
Изменение в конюшне на графиню произвело еще более удручающее впечатление, она уже крикнула: «Что же, по-вашему, я должна, как простая мещанка, посылать на угол за наемным экипажем, ехать на нем к своим друзьям или же ждать час своих лошадей, когда их запрягут? Нет, мой Бог, это прямо невозможно!» — и горько заплакала. Видя такой результат от его советов, он сказал: «Все, что вы изволили выслушать, есть самые наименьшие уступки к сокращению расходов, дальнейшие будут более существенные, а потому, графиня, я боюсь о них говорить, чтобы еще больше вас не расстроить».
Графиня сквозь слезы заметила: «Да, да, лучше не говорите; я вижу, вы хотите, чтобы я сделалась монашенкой, но я ей не хочу быть!»
Закончил он свой рассказ словами: «Сокращать свои расходы графиня начала сама и прежде всего сократила меня, получающего у нее сто франков в месяц, а остальное все осталось по-старому».
1* «Медведь» — фешенебельный ресторан в Петербурге, находившийся вблизи Невского проспекта, на Большой Конюшенной ул., д. 27.
2* Ср.: «Начавшаяся около месяца назад забастовка на фабрике Томна товарище ства Кинешемской мануфактуры, находящейся в трех верстах от Кинешмы, пере двинулась в последнее время на Вичугский район, где захватила остальные кине шемские и близлежащие фабрики. ‹…….. › Число рабочих на фабрике Томна 3750 общее количество бастующих определяется приблизительно в 20 000 чел. Требо вания — чисто экономического характера» (Русские ведомости. 1914. 13 июня)
3* Губернатором Костромы с 31 декабря 1912 г. был камергер Петр Петрович Стремоухов. См.: Список высших чинов местных установлений Министерств внутренних дел. СПб., 1913. Ч. 2. С. 64.
4* 14 марта 1613 г. представители Земского собора объявили Михаилу Федоровичу Романову, находившемуся в Костроме в Ипатьевском монастыре, об избрании его на царство. 300-летие этого события широко праздновалось в 1913 г.
5* Скупные товары — т. е. скупленные для продажи.
6* Чинероне (от итал. cicerone) — в Италии и странах Западной Европы провод ник, дающий пояснения туристам при осмотре достопримечательностей, музее и т. п.
7* Латинский квартал — район Парижа на левом берегу р. Сены, вокруг парижского университета Сорбонна.
8* Вероятно, Н.А. Варенцов имеет в виду дворец Клюни (а не Клиши), вкото ром с 1844 г. располагался Музей средневекового искусства V–XV вв.
ГЛАВА 83
В моей памяти рисуются некоторые картинки и эпизоды из жизни общественных деятелей и некоторых купцов, о них я и расскажу.
В 1877 году, когда мне было только 15 лет, пришлось гостить около двух недель в богоспасаемом глухом городе Лух Костромской губернии. В скучном этом городе был общественный городской сад, куда я часто ходил гулять; в первый раз, когда я пришел в него, меня сильно удивило, что фруктовые деревья, каждое в отдельности, были заключены в сетчатые железные решетки, что весьма уродовало вид сада и нагоняло тоску.
В одну из своих прогулок я познакомился с господином, похожим по виду на лавочника. Я высказал ему сожаление об окружении яблонь решетками, как это делается в зоологических садах от диких зверей. Оказалось, что эта блестящая идея была моего нового знакомого, как городского головы города Лух; он этими решетками гордился и восхищался как средством, спасающим от расхищения яблок; между прочим, он мне попенял, что уже многие высказывались о ненужности заграждений яблонь и некоторые даже ругали. «А не понимают того, — сказал он, — что у нас будут осенью яблоки, их продадим и город будет иметь доход. — В заключение добавил: «Наш город не Москва, куда приезжают много известных лиц, как вот недавно приезжал шах персидский, поднесший городскому голове рысаков за его заботы, а ты здесь что ни делай, как ни старайся, а дождешься только ругани!»
Когда я из сада вернулся домой, то рассказал моему зятю, у которого я гостил, всю нашу беседу с городским головой. Зять очень смеялся, а потом сказал: «Не знаю, эти ограждения устроены по глупости или же от них прилипла малая толика к рукам городского деятеля, как говорится, детишкам на молочишко!»
* * *Как-то возвращаясь из своего имения в Москву, сел в купе вагона рядом с моим знакомым Виктором Алексеевичем Фомичевым, с которым начал разговаривать. Я заметил, что Фомичев был не в духе, чем- то раздражен и, нужно думать, был рад, что может со мной поделиться своими невзгодами. Он мне рассказал, что в Подольском уезде выстроил кирпичный завод, предполагая, что скоро пустит его в ход, но это [оказалось] не так-то легко устроить от безобразных порядков и взяток, царивших в земстве. Но наконец, как он думал, что со всеми поладил, набрал народ и завод должен [был] быть пущен в ход, оказалось, что это не так. Приехал земский доктор, нашел в жилье рабочих какие-то антигигиенические недочеты и не дал своего согласия на пуск завода. Фомичев жаловался: долго бился с доктором, доказывая ему всю неосновательность остановки завода, давая письменную гарантию, что все недочеты будут приведены в порядок в течение короткого времени, но доктор остался неумолим. Завтра придется ехать к нему на квартиру и дать взятку, иначе с ним ничего не поделаешь!
В купе напротив нас сидела дама со своей пятнадцатилетней дочкой, слушавшая внимательно весь рассказ Фомичева. При последних его словах дама взвизгнула и с криком обратилась к нему: «Вы говорите, что доктор желает у вас взять взятку? Земский доктор мой муж, я вас, милостивый государь, привлеку к ответственности! — И обратилась ко мне: «Вы будете свидетелем, что он назвал земского врача взяточником!»»
Фомичев не испугался угроз барыни, а еще с большей раздражительностью и горячностью поносил ее мужа. И начался крик, брань, продолжавшаяся вплоть до Москвы.
По приезде в Москву я постарался поскорее скрыться в толпе народа, чтобы не быть свидетелем на суде в этом деле.
Через несколько дней я опять встретил Фомичева в вагоне и спросил его: «Как завод?» — «Пущен», — отвечал он. «А с доктором поладили?» Фомичев засмеялся и махнул рукой, сказав: «Кончили миром!»
* * *В деревне Чернево, недалеко от моего имения, имелась старая полуразвалившаяся школа, попечительницей школы была моя жена. От священника, преподавателя закона Божьего в школе, узнали, что земством ассигновано 5 тысяч рублей на постройку новой школы и строить ее приступят с весны этого года.
Зная, что священник [отец] Николай часто бывает в земской управе и в хороших отношениях с заведующим школами, я его попросил передать от моего имени члену управы, что я готов выстроить вместо деревянной школы каменную по их плану и чертежам, но с тем только, что после выстройки школы и приема ее земской комиссией мне будет внесено 5 тысяч рублей, ассигнованных на постройку деревянной. Я был глубоко уверен, что сейчас же последует согласие со стороны земства на мое заявление.
