Анатолий Маркуша - НЕТ

ПАМЯТИ ТОВАРИЩЕЙ МОИХ ЛЕТЧИКОВ, ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ ПОСЛУЖИВШИХ НАШЕМУ НЕБУ:

АЛАШЕЕВА Юрия

БЛАГОВА Николая

ВОЛКОВА Валентина

ГОЛИКОВА Михаила

ДАВЫДОВА Алексея

ЕРШОВА Александра

ЖАРИНОВА Владимира

ЗУБКОВА Петра

ИВАНОВА Бориса

КАРТАШОВА Ивана

ЛАРИЧЕВА Сергея

МАМАЕВА Юрия

НАУМОВА Николая

ОРЛОВА Виктора

ПОНОМАРЕВА Владимира

РАЦА Семена

СТУПИНСКОГО Василия

УРАЛОВА Бориса

ФЕДУЛОВА Игоря

ХИТРОВА Виктора

ЦЫПЛАКОВА Василия

ШАМОВА Ивана

ЩЕРБАКА Федора

ЭЙНИСА Игоря

ЮГАНОВА Виктора

ЯКОВЛЕВА Матвея

Анатолий Маркуша

НЕТ

Предисловие

Невольно хочется сравнить новую книгу, которой суждено войти в жизнь, с новой машиной, стоящей на старте перед первым полетом, тем более, если эта книга об авиации. И не об авиации вообще, а о работе и жизни летчиков-испытателей.

Надо сказать, что в романе нет конкретных людей, все имена и фамилии на совести автора, но в то же самое время черты каждого персонажа характерны для реально действовавших или действующих людей. Все коллизии заимствованы из действительности. Все они либо пережиты самим автором, либо автор был свидетелем этих событий.

Анатолий Маркович Маркуша – один из первых летчиков-испытателей так называемого "нового поколения". Он пришел к летным испытаниям через специальную подготовку. Пришел не дилетантом, а высококвалифицированным, разносторонне грамотным летчиком-испытателем. Он принадлежал к отряду, включавшему известнейших летчиков-испытателей Алашеева, Бурцева, Волкова, Зюзина, Изгейма, Комарова. Все они воевали в Великую Отечественную войну и почти сразу же после ее окончания переключились на испытательную работу. Это на их плечи лег штурм и исследование "звукового барьера", испытания, доводка и внедрение среди широких масс летного состава первых реактивных и сверхзвуковых самолетов. Многие из них и сегодня продолжают испытывать самолеты. Многие, но, к сожалению, не все. По разным причинам…

Анатолий Маркуша начал свою литературную деятельность маленькой книгой рассказов "Ученик орла", вышедшей в 1957 году. С этого времени и появился Анатолий Маркуша – писатель.

Он пишет для юношества "33 ступеньки в небо"; для будущих летчиков – "Вам – взлет", "Дайте курс", сборники рассказов – "Дороге нет конца", "Земля Цезаря", "Аисты не сдаются" и другие. В подавляющем большинстве это произведения об авиации.

Роман "Нет" очень точно показывает жизнь летчиков-испытателей, их радости и печали, победы и неудачи, их взаимоотношения и отношения с конструкторами. Короче говоря, роман интересно и правдиво передает ту атмосферу, в которой живут летчики-испытатели.

Нет необходимости вводить читателя в курс событий, происходящих в романе, или давать характеристики действующим лицам. Хочется сказать только, что при чтении романа меня не покидал "эффект присутствия". Может быть, в этом сказалась профессиональная направленность восприятия. Однако мне думается, что и читателю, далекому от авиации, от летных испытаний, будет интересно окунуться в незнакомый ему круг людей, их дел и забот. И какими бы невероятными ни показались события, описанные в романе, пусть знает читатель, что все это было или могло быть. В жизни летчиков-испытателей порой случаются и более невероятные для непосвященного человека ситуации.

Итак, повернемся лицом к аэродрому и пожелаем новой книге большого полета.

В. ИЛЬЮШИН, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР, полковник

книга первая

КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Однажды у циркового артиста спросили: "Скажите, а по проволоке ходить страшно?" Он подумал и ответил: "Если взять центр тяжести в руки и не смотреть вниз, тогда не страшно".

Из разговора.

Глава первая

Небо голубое, бесконечное и совершенно пустое.

С земли небо кажется ласковым и теплым, будто оно растворило в себе частицу пылающего, ослепительного солнца. Нужны очень острые глаза, чтобы разглядеть в сумасшедшей вышине этого прозрачного ничего раскинувшую неподвижные крылья птицу. Ястреб держится в небе на восходящем термике – теплом потоке воздуха.

Немигающий глаз птицы читает землю. Там, внизу, блестят холодные змеистые реки; темными неправильными многоугольниками смотрятся леса, разрезанные едва приметными ниточками просек и ниточками потолще и посветлее – шоссе; внизу сохнут желтые простыни зрелого хлеба и раскинулись зеленые-презеленые полотнища озимых; в мозаику города лепятся красные, белые, темно-серые, голубые квадратики и прямоугольники, над ними – траурные флаги дымов…

Между полями и городом косым крестом светлеет аэродром. По краю летного поля – пунктирные линейки из крестиков-самолетов. Самолетов много. Самолеты разные.

Вот за малышкой крестиком вспыхивает белое облачко. Вспыхивает и тает в молодой траве. Ты запустил двигатель. Ты не видишь ястреба, что бесшумно завис на высоте. Ты смотришь на часы. У тебя еще есть время; пока еще ты принадлежишь земле…

Контрольный облет нового двухсоттонного корабля был поручен летчику-испытателю Виктору Михайловичу Хабарову. Хабарову предстояло поднять машину в воздух и выполнить все, что до него уже дела/ ведущий испытатель, только в более сжатые сроки и в более высоком темпе. Хабаров должен был проверить корабль на скороподъемность; оценить маневренность и управляемость машины, снять характеристики на разных режимах полета; пройти сначала с одним выключенным двигателем, а потом и с двумя; оценить достоинства нового специального оборудования и убедиться в исправности обширнейшего навигационного хозяйства… Словом, программа полета была насыщенна – дай бог уложиться в положенное время.

Основные испытания вел Алексей Иванович Углов, вел долго, больше года. Работа прошла на редкость гладко, и Углов в своем заключении понаставил порядочно восклицательных знаков. Алексей Иванович охотно и обстоятельно расхваливал Хабарову новый корабль и, кажется, только один раз сбился с восторженно-оптимистического тона, когда Хабаров спросил:

– Ну ладно, Алексей Иванович, а хоть какие-нибудь недостатки в твоем ероплане просматриваются?

– Да как тебе сказать… Вот если б путевую устойчивость малость прибавить, а так – зверь-машина!..

В восемь часов пятнадцать минут Хабаров вырулил на чуть припорошенную свежим снежком, голубевшую под косыми лучами раннего солнца взлетную полосу.

Бортовой инженер Василий Акимович Болдин еще раз оглядел контрольные приборы и доложил:

– Инженер к взлету готов.

Следом откликнулся штурман Вадим Орлов:

– Штурман к взлету готов.

Радист Эдик Волокушин замешкался было, но Хабаров не успел спросить его, в чем дело, как Эдик тоже доложил:

– Радист к взлету готов.

И тогда Хабаров сказал командному пункту:

– Акробат, я – Гайка, к взлету готов.

– Гайка, я – Акробат, взлет разрешаю.

Летчик отпустил тормоза, и машина неохотно двинулась с места. Лениво набирая скорость, корабль побежал вдоль полосы.

Подъемная сила нарастала медленно. Колеса еще чертили по заснеженному бетону, а консоли уже потянулись вверх, напружинились, будто руки гимнаста, готовясь принять на себя все двести тонн веса.

Летчик приподнял нос самолета и ждал скорости отрыва.

Но прежде чем корабль повис на плоскостях, Хабаров почувствовал: что-то случилось. Почти неуловимый толчок, легкое содрогание не назвали ему опасности, только предупредили: "Берегись!" И тут же корабль отошел от бетона и осторожно полез вверх.

- Командир, – сказал штурман, – срезало правую тележку шасси.

Летчик подумал: "Этого не хватало", – и, стараясь произносить слова как можно спокойнее, спросил:

– По какому месту срезало?

– Как раз по стакану, командир. Начисто срезало!

Летчик поманил к себе инженера: – Без колесной тележки стойка уберется, Акимыч?

- Должна убраться.

– Убирай шасси.

Инженер перевел кран уборки на подъем. Сначала погасли Зеленые лампочки сигнализации, потом вспыхнули красные – шасси убралось.

Летчик уходил на заданную высоту. Земле он доложил о случившемся и сообщил, что пока намерен выполнять основное задание, а экипажу сказал:

- Работаем по основной программе.

Машина тянулась на заданную высоту. Хабаров пилотировал корабль точными, аккуратными движениями и думал. Следовало принять решение. Какое? Этого он пока еще не знал, но время было, и Хабаров не спешил. На заданной высоте экипаж приступил к испытаниям.