Коллектив авторов - Социология вещей (сборник статей)
Вероятно так. В особенности, когда критическая социология желает подлить масла в огонь и упрощает труднейшую из метафизических проблем, задавая тестовый вопрос в конце университетского курса «101 Континентальная теория»: «Сконструированная реальность – это конструкция или реальность?». Правильный ответ: «И то, и другое». А далее – комментарий с мягкой улыбкой искушенного: «Неужели мы настолько наивны, чтобы выбирать? Разве мы не знаем, что даже безумные идеологии приводят к реальным последствиям, что мы живем в мире собственных конструкций, который не становится от этого менее реальным?»[255] Как я презираю это скромное «и то, и другое», которое старается по дешевке получить видимость глубокой мысли в подкрепление возвышенного духа критицизма! Какой некритичной выглядит критика, с легкостью принимающая ответ, который должен быть, напротив, источником глубочайшего замешательства. «Мы» никогда не строили мир «наших собственных иллюзий», потому что в «нас» не спрятан совершенно свободный строитель, и потому что не существует материала настолько податливого, чтобы выдержать насилие нашего игривого воображения. «Мы» ни разу не были введены в заблуждение «миром фантазий», потому что не существует силы, способной превратить нас в рабов мечты. Критический дух проигрывает дважды: когда рассматривает нас как конструкторов воображаемого мира и когда говорит о наших конструкциях, обладающих принудительной силой, – ведь и в том, и в другом случае он прибегает к реалистическим определениям «созданного», «сконструированного», «влияющего», «вводящего в заблуждение». Он упрощает именно то, что является самым удивительным в таинстве разделения власти с другими актантами, с иными действующими силами. Критический дух засыпает всякий раз, когда должен бодрствовать – никто никогда не был обманут реальностью мира собственного изготовления. Повторюсь, конструктивизм пал жертвой своих мнимых друзей, которые эксплуатировали разные версии «конструирования собственного мира», что сделало невозможным рассмотрение самого этого конструирования. Такая вера в «наивные верования» – единственно известное мне наивное верование. Сохранить его, невзирая на постоянные опровержения практики, Вы сможете только в том случае, если защитите диссертацию по критической теории.
В итоге складывается довольно печальная ситуация. Не существует, по-видимому, приемлемого способа доказать то, что степень устойчивости, прочности, автономии, самостоятельности и необходимости здания зависит от качества вложенной в него работы. Пусть твердят об этом всевозможные «практические языки» и полевые исследования науки – нам все равно будет предложен выбор: «реальность» или «конструкция». Если же мы осмелимся ответить: «и то, и другое», то позитивное содержание такого ответа все равно примут за слабое, дешевое, равнодушное «и то, и другое» наших злейших врагов, т. е. наших дорогих друзей критических социологов… Если деконструкция – более прожорливая, чем термиты – смогла обратить в прах все конструктивистские претензии на прочность, самостоятельность, долговечность и необходимость, то только из-за хрупкости самого конструктивизма. Получается, что нет средства от термитов, нет такого опрыскивателя, который защитит конструктивизм от уничтожения. Испытание временем выдержит только то, что не было сконструировано.
Шкала конструктивизма
Может быть, совсем отказаться от слова «конструктивизм»[256]? Но кому тогда достанется освободившееся пространство? С одной стороны «натуралистам», с другой – «деконструктивистам». Место под солнцем поделят между собой те, для кого реальность связана с отсутствием созидающих усилий, а также те, кто искренне считает: где начинается творческое действие, заканчиваются существование, прочность, необходимость и долговечность. Исследованиям науки не останется места. Нелепая система учета сделает практику недоступной для изучения.
По счастью, Ян Хакинг хорошо поработал над прояснением этого запутанного вопроса в своей книге «Социальное конструирование… Чего?» (Hacking 1999). Благодаря его усилиям, я преуспел в составлении перечня возможных значений предложений типа «X следует рассматривать как конструкт», где на месте X оказываются «законы природы», «проявления божественного», «технологии», «политические представительства», «институты рынка» и «субъекты». Необходимо, чтобы такие предложения обладали точным значением, поскольку в них упоминаются ингредиенты, посредством которых достигается «определение общего мира», как я называю этот политический процесс[257]. Можно ли снять проклятие, лежащее на теории деятельности из-за конструктивистских метафор?
Хакинг понял, почему споры вокруг правильного соединения реальности и конструкции нагнетают столько страстей – по характеру своему они являются политическими. Прикрываясь эпистемологическими проблемами, они на самом деле посвящены вопросам совместного существования. Чтобы систематизировать различные направления «социального конструктивизма» (как я покажу далее, сюда попадает только часть этого семейства), Хакинг вводит измерительную шкалу, градуированную от 0 до 3. «Ноль» означает, что X дан «по природе», «один» – что X может быть чем-то другим, «два» – что X есть нечто плохое, и «три» – что X необходимо изменить (Hacking 1999: 6). Согласно этой шкале, «социальных конструктивистов» можно проранжировать: от самых безобидных («вещи не всегда были такими, как сейчас, они имеют историю») до самых радикальных («вещи следует изменить»). Все эти виды противоположны степени –1, которую Хакинг подразумевает, хотя и не определяет: X есть то, что Х есть, и точка.
Несмотря на важный шаг в раскрытии политической подоплеки спора о конструкции и реальности, Хакинг предлагает слишком асимметричный градиент. Он замечательно упорядочивает различные типы «социальных конструктивистов», но ничего не говорит о политических пристрастиях так называемых натуралистов, взгляды которых соответствуют степени –1: мол, X есть неизменное свойство самой природы. Чтобы схема Хакинга работала лучше, в нее, по всей видимости, следует добавить действия тех, кто для определения «общего мира» прибегает к абсолютной необходимости природы – все уже создано и поэтому находится вне политического процесса. Теперь и конструктивисты, и реалисты заняты в «политической эпистемологии», как я называю арену, на которой представлены (во всех значениях этого слова) различные кандидаты (как люди, так и нечеловеки), соревнующиеся за право населять наш общий мир. Но не думайте, что это борьба между теми, кто выступает против политизации природы и радикалами, готовыми в собственных целях политизировать что угодно, включая факты природы. Происходящие на этой политической арене процессы состоят в обнародовании различными фракциями, партиями и коалициями своих программ по определению того, что спорно и бесспорно, случайно и необходимо, неизменно и должно быть исправлено. Если прибегнуть к традиционным метафорам, то политическая эпистемология – это не пародия на хорошую эпистемологию или хорошую политику, а необходимое поле деятельности для тех, кто готовит «Конституцию» и распределяет «действующие силы» по отраслям обширного «государства вещей», стремясь к наилучшему соотношению «сдержек и противовесов» (Latour 1999b).
Теперь, когда мы исправили асимметрию Хакинга и признали эту общую арену, мы можем на некоторое время отвлечься от имен соперничающих партий, будь то реалисты, натуралисты, конструктивисты, деконструктивисты и т. д. Давайте лучше посмотрим на список обязательств, которые они хотят получить от граждан общего мира (правда, разными способами). Мне представляется, что этот список позволит добиться более полной и ясной классификации семейства социальных конструктивистов, чем предложенный Хакингом. Мой перечень относится к его «точкам преткновения», но открывает иные дипломатические перспективы.
Обязательство первое. Обсуждение X должно прекратиться раз и навсегда. Только так мы избавимся от бесконечных споров, дебатов, ненужных сомнений и непомерной деконструкции. Обсуждать реальность запрещено, ее можно использовать только в качестве абсолютной предпосылки всех прочих доводов. Вот единственный способ защитить прочные и неизменные факты, на которых мы основываемся. Если задействовать этот рычаг, любая дискуссия станет невозможной (Hacking 1999: 84). Партия «конструктивистов» пренебрегает таким важным обязательством? Тогда не удивительно, что другие фракции «объявляют ей войну» и стараются изгнать ее из любого «парламента» (Stengers 1998). Теперь понятно, в чем состояло недоразумение предыдущих споров по поводу «социальной конструкции» – это обязательство было проигнорировано или, скорее, перепутано с другим, столь же важным, о котором речь далее.
