Елена Окладникова - Сакральный ландшафт
В древнем (Вавилон) и античном (Греция и Рим) в ландшафтоведении и картографии земная поверхность, т.е. ландшафт, был мифологизирован.
Рядом с реально существующими объектами на картах помещались мифологические объекты. Реальное и воображаемое соседствовали, создавая единую систему: природа, человек, мифология.
Рис. 1. А) Вавилонская карта мира (6 в. до н.э.). Б). Карта Гомера (9 в. до н.э.)
Такой системный, холистический по свой природе взгляд на ландшафт сохранялся очень долго. С системных позиций география – это наука о геосистемах53. Геосистема(ы) – это земные пространства всех размерностей, где отдельные компоненты природы находятся в системной связи друг с другом и как определённая целостность взаимодействуют с космической сферой и человеческим обществом54.
Параллельно с физической географией, которая, по сути, является комплексом наук о земле, в экологических кругах продолжает бытовать геософская идея о земле, как живом организме. "Гея (Gaia) гипотеза", выдвинутая Джеймсом Лавлоком в 1979 г., согласно которой Земля представляет собой единый живой организм, который регулирует свою жизнедеятельность посредством изменения погодных условий и природной среды. А. Гумбольт, немецкий естествоиспытатель, энциклопедист, географ и путешественник, поставивший перед собой цель создать единую картину мира в своей главной работе "Космос, опыт физического мироописания" обосновал взгляд на земную поверхность (предмет географии) как особую оболочку взаимодействия воздуха, моря, Земли, – единства неорганической и органической природы55. Ему принадлежит термин "жизнесфера", аналогичный содержанию биосферы, а в заключительных строках первой части "Космоса…" говорится о сфере разума, получившей много позже название ноосферы (термин Э. ЛеруаД.Н. Анучина-В. И. Вернадского56).
Исходя из постулатов геософского подхода, сакральная география – это способ восприятия реального географического пространства как проявления духовной, божественной структуры реальности, насыщенной символизмом. Сакральный ландшафт воплощает совокупность представлений о реальном географическом пространстве как качественном, т.е. высоко семантизированном, одушевленном и воображаемом. Современная геополитика вдохновлена типологически сходным пониманием реального географического пространства.
Геософский подход оказал большое влияние на формирование исторических, историко-культурных интерпретаций ландшафта. В результате у таких понятий как сакральная география и сакральный ландшафт оказались геософские истоки и основания, которые сегодня очень ярко проявляются в политической географии и геополитике.
Политико-географический подход. Поэтому предметом современной политико-географической философии, сегодня являются исследование мощи «больших пространств» с различными культурно-генетическими цивилизационными кодами57.
Земная поверхность – это целостный ковер культурных ландшафтов, сопрягающий природные и культурные компоненты. Рисунок земной поверхности, хотя и очень сложен, но имеет (не всегда очевидные), регулярности, подчиняется определенным закономерностям. В ландшафте соседство мест не случайно – а мотивировано, само соседство осмыслено и обязывает к взаимодействию, места пригнаны, пустот и разрывов нет, каждое место имеет некоторый смысл. Сегодня география на Западе – это социальная наука, именуемая когнитивной географией или «географией воображения». Сегодня западная традиция ландшафтоведения – это антропогенная реконструкция природных ландшафтов, что делает всё природное ландшафтоведение разделом герменевтики, связанной с исследованием пространственной символики.
Географическое направление в политологии представлено натуралистическими теориями, базирующихся на результатах социологического анализа географической среды. Как правило, большинство этих теорий58 отличает: 1) преувеличение роли естественной среды (климата, рек, флоры и фауны, природных богатств) в жизни общества, 2) установка на обусловленность социальных изменений географическими факторами, 3) игнорирование масштабов исторической деятельности человечества по преобразованию природной среды и потенциала изменений, заложенных в сложном взаимодействии социальных и духовных факторов. В философии истории XVIII-XIX вв. внимание концентрировалось на роли географических факторов (например, длины береговой линии, особенностей речного половодья и т.д.) в формировании цивилизаций и генезисе первых исторических форм общественности. Яркий пример продолжения этой традиции – работы Л.И. Мечникова.59
В политической географии сегодня часто присутствует средневековый эзотерический символизм, который служит инструментом моделирования мифологизированных геополитических идей. Принцип сакрализации пространственных ориентиров, например осмысления оси Восток-Запад соотносится историософской мыслью с визуализацией движения Солнца. Например, в русской языческой традиции Восток ассоциирован с градом Китежем, позднее – с Беловодьем, т.е. с землей Духа, просветления, счастья.
В русской историософии Восток – это пространство цивилизации посвященных, координаторов ходы мировых процессов. Запад наделен иными характеристиками: «страна смерти», «мир мёртвых», «абсолютного зла». Все это очень напоминает даякскую карту мира.60 (Рис. 2).
Рис. 2. Вселенная и мировая река по представлениям даяков племени кенья (по В.В. Евсюкову)
Другой пример, сакрализация пространственных ориентиров Север-Юг. В русской историософии в рамках этноцентристского мышления Север ассоциирован с идеей сакрализации, а Юг – с инфернализацией. Русская историософская сакральная география соотносит Север с духом, светом, вечностью. Популярностью пользуются предания об арктическом происхождении человечества либо, по крайней мере, нордическом формировании культуры ариев. Разлагающий северную чистоту Юг интерпретируется как царство материи, жизни, биологии и инстинктов. Современная сакральная география в её геополитическом контексте оперирует метаконтинентами и вымышленными расами. При этом стороны света выступают весьма условной категорией, не имеющей объективных границ и варьирующейся в различных исторических эпохах и культурах. Горы и горные страны по традиции продолжают оставаться в центре внимания историсофов, как олицетворения мистической власти (греческой, царской) власти над светской, покорной равниной. По традиции центрами силы (политической, военной, духовной) остаются горные вершины, возвышенности, холмы. Ради концептуальной системности в сакральной географии производятся перемещения географического расположения отдельных городов и даже стран. Например, с целью противопоставления южного средиземноморского круга радиусной стрелой Нила северному гиперборейскому кругу Днепра "Святая Русь" идентифицируется с "великой Швецией".61
Политизированные концепции ландшафта отражают представление о государственной территории как о наборе федеральных округов, статусы которых определяются степенью удаления от федерального центра и т.п. Государство – это не география, а состояние, достигнутое с помощью человеческой энергии, энергии Ума. Мощь государства обеспечивается сопряжением бесконечного движения мысли с конкретной пространственно ограниченной социальной средой.
В средние века сакральная география в европейской мистической традиции сохранила мифологизированное восприятие сторон света, восходящее в космологическим практиками языческой Европы. Пример тому, мифологизированное восприятие геополитической карты мира натурфилософом, мыслителем и теоретиком оккультизма конца XV-XVI вв. Агриппой Неттесгеймским. В своих трудах62 он указывает, какие провинции Европы соответствуют знакам Зодиака, относя все земли, которые лежат за пределами европейской Ойкумены: Индия, Арриана (Афганистан), Мидия (Иран), Эфиопия, Иллирия (Югославия) и Сарматия (Россия) к покровительству Сатурна – самой дальней планеты, самого древнего бога, уже в античности, отождествлявшегося чуть ли не с сатаной63. Мифологизированное восприятие карты мира сохранилось в европейской политики и позднее. Например, 8 марта 1983 г. в своей речи «Религиозная свобода и Холодная война» в Национальной ассоциации евангелистов Р. Рейган использовал политическое клише «Россия – империя зла», вероятно, в немалой степени вдохновленное идеями Агриппы64.
Мифологизированное восприятие сторон света вдохновляло адептов историософского и культурологического подходов к осмыслению историко-географической карты Евразии, и, прежде всего, историков, географов, этнографов Ф. Гребнера, Ф. Ратцеля, В. Шмидта, Л. Фробениуса. В основе их, по своей сути геокультурной концепции культурных кругов лежат архетипические представления о совмещении звездной карты и сакральной географии.
