Сергей Кара-Мурза - Угрозы России. Точка невозврата
Учтем также, что цивилизации, будучи большими системами, могут или развиваться, или деградировать. Застой не может быть длительным стационарным состоянием цивилизации. Признаки деградации некоторых структур цивилизации появляются раньше, чем у систем более низкого уровня сложности (например, стран). Так, уже в 70-е годы проявились системные признаки кризиса индустриализма как «матрицы» основного уклада жизнеустройства промышленно развитых стран. Тогда и возникла концепция «третьей волны» цивилизации, постиндустриализма и постмодернизма. Какого-то глубокого кризиса отдельных систем конкретных стран и государств (например, политических и экономических) еще не чувствовалось.
Точно так же в 70–80-е годы и экономика, и военная мощь СССР были на подъеме, но мировоззренческая основа всего советского цивилизационного проекта явно погружалась в кризис. Его природу было трудно описать в терминах формационного подхода, и приходилось давать ему неадекватные объяснения вроде «краха экономики» или «отсутствия многопартийности».
Угрозы цивилизации выглядят как факторы снижения ее « жизнеспособности ». Понятие «жизнеспособность» в отношении цивилизации как продукта культуры (творчества больших социально и этнически организованных масс) есть метафора . Она предполагает состояние нежизнеспособности, которое ведет к смерти цивилизации. В реальной истории речь идет не о гибели цивилизаций, а об их глубокой перестройке (смене формата). С этой оговоркой и будем применять слово жизнеспособность.
В обыденное сознание вошел образ гибели цивилизации. Приводятся примеры таких исторических событий – гибель Древнего Египта или Рима, гибель цивилизаций майя и ацтеков уже на заре Нового времени. Иногда предсказывают и гибель России как цивилизации.
Это, думаю, надо понимать как художественные образы. В жестких, строгих понятиях эту гибель представить трудно. Ее мы воспринимаем лишь много веков спустя, оглядывая историю в длинном времени. На деле всегда имеет место постепенное смешение культур и населения, которое современниками не воспринимается как гибель цивилизации (точнее, гибель воспринимается как метафора). Древний Рим «погибал» четыре века, а затем переформатировался в Священную Римскую империю с латынью как общим языком церкви, культуры и образования, философией Аристотеля и множеством унаследованных от Рима ценностей. Византия тоже «погибала» три века, а цивилизация ацтеков и до сих пор активно «участвует» в жизни Мексики – достаточно посмотреть настенную живопись Мехико или почитать литературу.
Даже самое страшное нашествие или ядерная война не могут «уничтожить» Россию или ее народ. Но они могут настолько изменить материальные и культурные условия бытия народа России, что произойдет разрыв непрерывности в развитии сложившегося в России жизнеустройства. Это значит, в короткое по историческим меркам время Россия будет так «переформатирована», что наши предки, «взглянув с небес», ее бы не узнали – даже если бы названия городов и имена людей остались прежними. Гибель России – это «стирание» ее центральной мировоззренческой матрицы и ценностной шкалы. Такая катастрофа очень маловероятна, но одновременная деградация многих системообразующих для России структур делает ее в принципе возможной.
Каков эффект буквального понимания метафоры «гибели России»? Он выражается в том, что все двадцать лет тяжелого кризиса все внимание общества направлено на конъюнктурные, злободневные проблемы и отвлечено от фундаментальных угроз. Все мы увлечены необходимостью спасать Россию от немедленной гибели, и нет времени задуматься о массивных медленных процессах, которые подтачивают ее основания. Давайте взглянем на ход событий в более долгой перспективе, подумаем о подготовке оборонительных рубежей против угроз, которые еще не подошли вплотную.
Здесь мы не ставим целью представить всю систему процессов и явлений, определяющих жизнеспособность нынешней России. Тем более невозможно предложить в краткой главе систему параметров, индикаторов и критериев, позволяющих адекватно оценить состояние нашей цивилизации и динамику изменения ее жизнеспособности. Мы говорим о подходе к решению этих задач, над которыми все мы так или иначе думаем. Этот подход будем пояснять общеизвестными фактами, приводимыми лишь в качестве примеров.
По мере возможности не будем применять и аналогию цивилизации с организмом. Биологическая метафора предлагает слишком похожий образ, и мы невольно впадаем в гипостазирование – принимаем понятие за реальную устойчивую сущность. Будем использовать простую аналогию, полезную для структурирования проблемы – живучесть корабля. Представим себе Россию как корабль, плывущий во времени и в многомерном пространстве бытия. Эта механическая метафора не слишком вульгаризирует проблему и в то же время не позволяет забывать, что это всего лишь метафора.
Читаем: «Живучесть судна – способность судна при получении повреждений сохранять свои эксплуатационные и мореходные качества».
В чем сходство, допускающее эту аналогию? Корабль и цивилизация – сложные конструкции. Обе они – продукт культуры, а не «организмы», которые есть творение Природы (или божественных усилий). Корабль и цивилизация движутся во внешней среде, отграниченные от нее специально и сложно построенными барьерами, через которые осуществляется «обмен веществ, энергии и информации» со средой. Эта среда подвижна и бывает агрессивной, создавая угрозы (вызовы), чреватые гибелью. Гибелью грозят и столкновения с «гомологом» – кораблем (иногда целенаправленно вражеским) или цивилизацией. Обе системы живучи только в том случае, если они обладают:
– «корпусом» и его инфраструктурой («переборками», системами транспорта, связи и пр.);
– источником энергии и двигателем достаточной мощности;
– средствами познания окружающей реальности (навигационными инструментами, картами и лоциями, радиолокаторами и эхолотами, информационными средствами);
– средствами защиты (оружие, боеприпасы, кадры и организация);
– сплоченной и мотивированной общностью людей с необходимой структурой ролевых функций (команда, нация и т. д.);
– управляющей и организующей подсистемой, задающей цель, курс, способ действий.
Порча, деградация или поломка всех этих подсистем ведут к снижению живучести (жизнеспособности). Это снижение, приближаясь к критическому порогу, грозит «гибелью».
Конечно, есть подсистемы цивилизации, которые находятся за рамками аналогии с кораблем. Корабль живет недолго, он легко выдерживает ремонт и «пересборку» (например, замену машины, капитана и команды) без утраты его идентичности. Иное дело – цивилизация.
Например, жизнеспособность цивилизации как системы, существующей в «большом времени», требует ее постоянного воспроизводства. Оно в высшей степени зависит от « генетического аппарата » и механизмов репродуктивной функции. Если все механизмы, которые обеспечивают воспроизводство цивилизации, начинают давать сбои или повреждают ее генетические программы, цивилизация может быть переформатирована (вплоть до «гибели») за два-три поколения, то есть, за полвека – даже при удовлетворительном функционировании остальных механизмов и агрегатов.
При обсуждении проблемы жизнеспособности России придется оценивать состояние ее систем. Для оценки систем нужны показатели (индикаторы). Это измеримые параметры, надежно связанные с интересующими нас величинами, которые трудно измерить непосредственно (латентными величинами). Так, в словаре сказано о корабле: «Живучесть судна определяется его плавучестью, непотопляемостью, остойчивостью, взрыво– и пожаробезопасностью».
Все эти показатели – хорошие метафоры для нашей темы. Вот, плавучесть, то есть «способность судна плавать при заданном количестве погруженных на него грузов. Плавучесть судна характеризуется водоизмещением судна и запасом плавучести». Россия – огромная цивилизация (велико водоизмещение этого корабля), но для некоторых исторических вызовов «запаса плавучести» ей не хватало.
Например, корабль «Российская империя» не смог вынести груза «капиталистической модернизации» – балласт сословного общества и ряда несовместимых с западным капитализмом структур слишком уменьшил плавучесть. Ее запаса не хватило, чтобы выдержать I Мировую войну и революцию.
«Холодная война» оказалась избыточной нагрузкой для СССР, выдержать ее не хватало «запаса плавучести». В принципе, была возможность его увеличить, если бы эта проблема была понята государством и обществом. Однако «капитаны» после смерти Сталина ошиблись в оценке этого показателя в 60–70-е годы. Они как будто забыли простую истину: «Водонепроницаемость судна – способность наружной обшивки, некоторых переборок, палуб, дверей и крышек люков судна не пропускать воду, обеспечивая его плавучесть».
