Вардан Багдасарян - Постиндустриализм. Опыт критического анализа
Поэтому, конечно, не социологией состояния общества в прямом смысле и значении этого термина занимается теория постиндустриализма. Ее предмет какой-то иной. В чем же он состоит? Логический смысловой поиск ведет к пониманию, что речь идет не об обществе, а об устройстве мира человечества. И уже совсем маленький логический шаг требуется совершить, чтобы увидеть: разговор об устройстве мира не может быть оторван от интересов субъектов-разработчиков теории. Мир обустраивается не абстрактно. Мир разнороден. Многосубъектен. Интересы различны и конфликтуют друг с другом. Ресурсы ограничены и за них ведется борьба. Одни выигрывают, другие проигрывают. Одни трудятся и создают блага. Другие паразитируют и живут на ренту.
Гипотетически вполне возможно увидеть бенефициаров использования теории постиндустриализма, а также наднаучный, манипулятивный, идеологический потенциал «теории», подаваемой под видом научного концепта.
Установить истинные пропорции искренних заблуждений, при следовании недостаточно достоверной теории и умышленном ее применении и эксплуатации как инструмента информационной войны, а также поддержки неоколониального устройства современного мира, достаточно трудно. Но авторы поставили перед собой задачу, в том числе, активировать сознание тех, кто в состоянии переосмыслить добросовестные заблуждения. Или хотя бы засомневаться и самому проделать тот путь, которым прошли авторы в процессе этого исследования.
Вместе с тем, чтобы разобраться с постиндустриализмом социологический анализ общества в мировом измерении и в измерении национальных государств, конечно, необходим. Тут речь идет о вполне прозрачном исследовании отраслевой структуры занятости в сельскохозяйственном, промышленном секторе и в сектора сервиса.
Важна еще одна оговорка. Что входит в понятие «сервис»? Бытовые услуги? Да. Наука и иная интеллектуальная (например, консультационная) деятельность? Да. Различные нематериальные производства интеллектуального продукта? Да.
Но главное здесь (хотя бы по объемам оборота) – торговля, банкинг, финансы. Та самая сфера, в которой человечество всегда стояло перед искушением: либо трудом и праведно получаешь благо, либо эксплуатацией соседа.
Под вывеской сервиса и происходит этот водораздел, именно здесь возникает столкновение двух образов жизни – трудового и паразитического. Нетрудно представить себе степень мотивации в стремлении увековечить паразитический порядок вещей. Нетрудно представить себе степень цинизма и преступности в этом устремлении. Нетрудно представить себе уровень ресурсов, которые бросаются на увековечение, трансформацию, осовременивание механизмов воплощения паразитизма. Нетрудно представить себе возможности мобилизации, покупки для этого выдающихся умов, целенаправленного построения мировых механизмов манипуляции и силового охранительства паразитизма. Игра для бенефициаров мирового паразитизма стоит свеч.
И тем важнее под искусственными информационными оболочками видеть суть.
Некоторые методологические вводные
Таким образом, в исследовании поставлены конкретные задачи анализа категориального, структурно-динамического, политического, манипулятивного и управленческого содержания, объяснительного и прогностического потенциала категории постиндустриального общества. Все необходимые оговорки, приведенные выше, при этом постоянно придется помнить и иметь в виду.
Теория постиндустриального общества, основателем которой считается Д. Белл, начиная с 60-х гг. ХХ в., получила широкую разработку в западной науке. Любопытно, что в то же самое время в США разрабатывался глобальный дезинформационный концепт СОИ – звездных войн. Создавались фильмы о звездных войнах. Велись (или имитировались) дорогостоящие научно-технологические исследования. Создавались образы национальных суперпрограмм масштаба проекта разработки атомного оружия «Манхэттен». Такое временно́е совпадение весьма интересно.
В последующие десятилетия выдвинут ряд новых интерпретаций теории постиндустриального общества, ведутся дискуссии относительно сущности и перспектив постиндустриального общества, однако в целом концепция постиндустриализма признана на Западе в качестве мейнстрима развития общества. Вместе с тем, сам Д. Белл отмечал в своей методологии экстраполяционный подход: «Вместо создания глобальной теории я оперирую тенденциями и пытаюсь исследовать их смысл и последствия, если рассматриваемые изменения в общественной структуре достигнут своих логических пределов»[4].
Согласно постиндустриальной теории, общество, независимо от политических систем и культур, неизбежно в своем развитии последовательно проходит одинаковые фазы, критерий которых заключается в технологических аспектах организации общественного производства: аграрную (господствует первичный сектор производства), индустриальную (приоритет вторичного промышленного сектора производства) и постиндустриальную (приоритет сектора сервиса/услуг). Принцип доминирования определенного сектора производства определяет степень развитости и провозглашаемый тип того или иного общества.
Д. Белл выделяет пять основных критериев определения постиндустриального общества:
– экономическая деятельность смещается от производства товаров к производству услуг;
– увеличивается доля квалифицированных видов труда;
– источником производительности и роста становится знание;
– увеличивается возможность планирования и контроля технологического роста;
– происходит расцвет интеллектуальной технологии.
Однако легко видеть, что эти критерии имеют место на протяжении всей истории человечества. Темпы технического и технологического прогресса ускоряются, но это иное явление – ускорения развития, сжатия исторического времени. Оно объективно и могло бы исследоваться, но очевидно, что место этого предмета находится вне рамок теории постиндустриализма.
По сути, постиндустриальное общество – это самоназвание современного Запада. Это достаточно широкое рамочное понятие, объединяющее в себе такое количество концепций, что некоторые из них опровергают сами основы постулатов, выдвинутых Д. Беллом[5]. Безоговорочное употребление этого понятия неизбежно вызывает терминологическую путаницу. С одной стороны, постиндустриальное общество – это вполне конкретная теория о развитии общественных систем; с другой – это совокупность представлений о будущем, которое также именуется постиндустриальным обществом. Можно говорить о том, что этим понятием обозначают тип того жизнеустройства, которое должно сложиться в будущем, совокупность перемен, происходящих после или на поздней стадии индустриальной цивилизации, привычное имя которой, к слову, тоже есть изобретенное философами самоназвание.
Таким образом, постиндустриальное общество – это то, что рано или поздно ждет человечество в будущем (или в настоящем, с учетом сорокалетней давности разработки концепции). Отсюда и большое количество, помимо тех концепций, в которых будущее общество также именуется постиндустриальным, производных от постиндустриального общества модификаций наименований устройства общества будущего: посткапиталистическое, постэкономическое, постбуржуазное, пострыночное, посттрадиционное, постисторическое общество, программированное общество, постмодерн, информационное общество, общество знания и др. Показательно, что почти во всех терминах, обозначающих главную суть будущего общества, присутствует префикс «пост-». Это выражает неразрывную генетическую связь с породившим его прошлым и неопределенность еще не оформленного, но уже ощутимого грядущего.
Можно ли в такой постановке анализировать на предмет состоятельности концепт «постиндустриального общества»? По сути, критика концепции постиндустриализма в широком понимании означала бы критику наступления будущего и несогласие с тем, что в мире происходят изменения.
А они действительно происходят, спорить с этим было бы опрометчиво. Отметим только несколько новых состояний западного общества, которые позволяют говорить о его трансформации в направлении некоторого нового состояния, заслуживающего особого имени, каковым в самом общем виде и стал маркер «постиндустриализм».
Прежде всего меняется ощущение пространства и времени, двух фундаментальных универсалий мироощущения. Пространство глобализируется в степени, несопоставимой с тем, что наблюдалось полвека назад. Сейчас практически все регионы мира информационно взаимодействуют друг с другом. Это, к слову, резко обостряет проблему культурной идентичности местных общностей, чего не предполагал проект Просвещения, заложивший мировоззренческую основу индустриализма. «Бунтующая этничность», как и «антиглобализм», – явления нового общества.
