Вардан Торосян - Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века
Хотя самым знаменитым из милетских философов был Фалес, причисляемый к семи мудрецам древности, о его воззрениях нам известно крайне мало. Однако то немногое, что дошло до нас, представляет исключительный интерес. Фалес прославился при жизни как разносторонний ученый, гидроинженер, изобретатель астрономических приборов. Совершенно фантастическую знаменитость Фалес приобрел, предсказав (в 585 г. до н. э.) солнечное затмение, благодаря обнаружению циклической; закономерности в почерпнутых им в Египте и Финикии древневавилонских наблюдательных данных. По собственным наблюдениям за звездами Фалес пришел к заключению, что Земля изолирована в пространстве, а никуда не падает, оставаясь неподвижной, по той причине, что «плавает как дерево или какая-нибудь подобная вещь, на воде». Вода занимает в воззрениях Фалеса особое место, но не потому только, что простирается на необозримые расстояния. Она мыслится Фалесом тем самым первоначалом, из которого происходит все в материальном мире. Хотя роль воды как первоначала опять-таки могла быть подсказана ее распространенностью, Фалесу приписывается целый ряд аргументов в пользу того,, что именно в воде берет начало все многообразие материального мира (относя сюда и интереснейшие рассуждения, предвосхитившие науку значительно более позднего времени о происхождении из воды всей жизни на земле и даже о, так сказать, механизме этого процесса).
А вот уже воззрения ученика Фалеса, Анаксимандра (610 – 547 гг.) дошли до нас в такой степени (хотя и большей частью в поздних пересказах), которая позволяет со всей очевидностью оценить сдвиг, происшедший в раннеантичной натурфилософии на пути «от мифа к логосу». Хотя космогония Анаксимандра не содержала положений, широко разделяемых современниками, его натурфилософские изыскания в значительной степени определили все дальнейшее развитие греческой натурфилософии и даже науки более позднего периода. Сказанное в полной мере относится и к эволюции общего стиля мышления античной натурфилософии.
Одним из принципиально новых в указанном плане шагов было введение Анаксимандром понятия апейрона, одного из самых сложных, абстрактных, неопределенных и в то же время наиболее глубоких понятий античной мысли. Употребление такого понятия было настолько необычным для раннеантичной мысли, что ряд исследователей, например, В. Буркерт и М. Уэст, относят его происхождение к восточной, скорее всего, иранской, мифической космологии, гимнам Авесты. Если это так, то, следовательно, Анаксимандр доводит понятие «безначального света» до высочайших вершин абстрактного мышления, открывая с них поистине поразительную космогоническую картину.
В сочинении Анаксимандра с характерным названием «Пери фюсеос» – «О природе» (кстати, первом натурфилософском труде, изложенном прозой, что также весьма характерно) именно понятие апейрона выступает стержнем возводимой милетцем картины мира. Для понимания реконструкции этой картины существенно иметь в виду, что упомянутая неопределенность понятия απεiρον объясняется не столько утратой оригинальных текстов и сложностями современного вникания в античный образ мышления, сколько самим его изначальным значением. В космогонии Анаксимандра апейрон – это неопределенное, неопределяемое,, беспредельное, безначальное, но занимающее важнейшее место в начале всего. А. В. Лебедеву принадлежит очень тонкое и интересное наблюдение135, которое, по мнению И. Д. Рожанского, вполне объясняет, каким образом неопределенное беспредельное могло выполнять функцию начала в генезисе мироздания. Поскольку слово απεiρον (означающее беспредельное, безграничное) – прилагательное, субстантивация которого произошла лишь в эпоху Платона, то этим понятием никак не могло быть обозначено начало (αρχη). из которого произошел мир, хотя отношение апейрона к этому началу как его атрибута несомненно. Как генетическое начало апейрон должен быть беспредельным, чтобы не иссякнуть. Как субстанциональное начало апейрон должен быть беспредельным, чтобы лежать в основе взаимопревращений различных стихий, в то же время не являясь ни одной из них, что означает уже не только и не столько пространственную безграничность, сколько безграничное внутренне и, следовательно, неопределенное136.
А. В. Лебедев, связывая апейрон с началом всего сущего именно как его атрибут, на основе детального исследования доксографических источников в качестве такого начала (αρχη) усматривает время (χρονοs). При этом Кронос выступает как все объемлющее и всем управляющее первоначало и во временном, и в пространственном смысле. Если так, то космогония Анаксимандра приобретает понятную нам строгую логику. Вечный и беспредельный кронос выделяет из себя «нечто, способное производить», в котором происходит отделение влажного и холодного ядра от огненной оболочки, что в конце концов приводит к той картине мира, которую могли наблюдать Анаксимандр и его современники.
В космогонии Анаксимандра земля, образовавшаяся из холодного ядра и поэтому сохранившая моря и океаны, оказалась окруженной расширяющейся (до бесконечности) огненной сферой, которая, утоньшаясь, разрывается и образует окруженные темным, невидимым с Земли воздухом огненные кольца, вращающиеся вокруг Земли подобно тромадным колесам. Просвечивающая (или изливающаяся) через отверстия в трубчатой воздушной оболочке окружающей каждое из колец, огненная масса и воспринимается нами как Солнце и другие небесные светила. Это, кстати, объясняет и затмения – как временные перекрывания этих отверстий. Вертикальная структура неба при этом заменена сферической, а Земля как раз представляет собой диск.
Эта картина мира предстает не просто как любопытное свидетельство античных попыток дать логичное и правдоподобное объяснение наблюдаемым небесным явлениям (что само по себе уже исключительно важно). Воззрения Анаксимандра представляют собой принципиально новый шаг в возникновении ростков научного стиля мышления. Прежде всего это относится к тому, что Анаксимандр решается на разрыв с той картиной, которая доставляется чувствами и поэтому, будучи обманчивой, заставляет идти дальше, к логическим объяснениям, моделям мира, являющего нашим чувствам лишь некоторые свои черты (например, те же представляющиеся светилами отверстия, через которые просвечивает огненная масса). В данном контексте вовсе не столь принципиально, что здесь описанный подход не привел к правильному объяснению. Кстати, на этом же пути преодоления догмата чувств Анаксимандр пришел, на основе своеобразного мысленного эксперимента, к правильной, принципиально новой догадке о том, что небесная сфера, окружающая Землю, может не быть конечной.
Еще более принципиальное значение имеет то, что пытаясь проникнуть глубже чисто эмпирической картины, Анаксимандр ищет объяснение происхождения и устройства вселенной из внутренних причин, связанных с единым материальным началом. Этот подход и предопределяет прежде всего, то, что в анаксимандровой картине мира, по существу, отсутствуют элементы теогонии. Существенно, что Анаксимандр предполагал даже наличие опять-таки недоступных чувствам числовых соотношений, определяющих космологическую структуру, и даже предложил ряд таких соотношений для радиусов колец в его модели Вселенной. И хотя, в отличие от пифагорейцев, поиск таких соотношений не имел для него самодовлеющего значения, Анаксимандра можно назвать первым и на пути «геометризации космоса», которая стала непременным атрибутом всех более поздних космологических моделей античности (вплоть до Платона – Аристотеля и Птолемея).
Происходящий из единого материального начала и подчиненный математическим регулярностям космос Анаксимандра решительно отличается от мифологической картины вселенной с ее иерархией божественных сил. Очень интересно, однако, что Ж. П. Вернан и другие исследователи об* ращают внимание на социокультурную детерминацию также и этих принципиально новых воззрений. На характер реализации внутренней логики натурфилософских представлений здесь существенное влияние оказали достигшие в тот период высокой степени разработанности морально-правовые категории демократических городов-государств Греции. В космогонии Анаксимандра, в структуре его вселенной, находят выражение такие этические и правовые категории, как номос – закон, исономия – равноправие, дике – справедливость и т. д. По мнению Ж. П. Вернаиа, уже сама геометрическая организация мира исключает привилегированное положение и роль какой-то силы, какого-то элемента или части мира137. Все силы, действующие в упорядоченной картине мира Анаксимандра, находятся в динамическом равновесии, подчиненном высшему регулирующему началу.
Как считает И. Д. Рожанский, именно такой подход проливает свет на странную и непонятную, вызывающую много толков мысль Анаксимандра (приведенную Симпликием): «А из коих возникают сущие (вещи?), в них же они переходят, погибая по необходимости, ибо несут наказание и получают друг от друга возмездие за несправедливость, согласно порядку времени». «Преступление» вещей может быть понято, в свете сказанного, как нарушение меры (пределов), что и приводит к гибели вещей в безмерном, к возвращению в апейрон138. Такую непрекращающуюся борьбу и взаимопревращения космических сил, происходящие, однако, под управлением регулирующего начала, воздающего нарушителям меры «согласно порядку времени», Анаксимандр усматривал даже в смене времен года.
