Сергей Шавель - Общественная миссия социологии
Индивидуальные убеждения как личностные диспозиции, определяемые по степени уверенности в тех или иных положениях, взглядах и готовности их отстаивать, для Конта не существуют. Возможно, это связано с методологическим реализмом или с тем, что он растворил психологию в других науках, не найдя ей места в своей классификации. «Психология в собственном смысле, – писал он в «Системе позитивной политики», – потерпела поражение одновременно с конституционной королевской властью, вследствие тесного сродства этих двух продуктов протестантства»[54]. Вряд ли этот аргумент основателен, скорее все-таки решающее значение имело то, что эмпирические исследования социальных явлений были в то время методически недоступны, а значит, выявление и измерение индивидуальных убеждений невозможны.
Откуда берутся общие убеждения и каково их содержание – ответы на эти вопросы вытекают из первой части суждения о социальном механизме: «Идеи управляют и переворачивают мир». Конт воспринял этот известный просветительский тезис через популярный в начале ХIХ в. во Франции кружок «идеологов» – Д. де Траси, К. Вольней, Кабанис и др. В такой абстрактной формулировке он больше подходил теологической или метафизической стадии, чем позитивной. Подлинную роль идей можно оценить лишь сравнительным анализом всех факторов, влияющих на развитие общества. Идеи, безусловно, нельзя оторвать от интересов, ибо в этом случае они, как говорил Маркс, «посрамляют себя»; их невозможно противопоставить материально-технической базе общества, как и культуре и образованию населения, и даже природно-климатическим условиям. Тем самым актуальной становится проблема качества идей – их адекватности, реальности, своевременности, конструктивности и т. д. Ее можно решать только конкретно, переходя от рассуждений об идеях вообще к содержательному анализу тех из них, которые входят в общественное сознание, и тем самым приобретают конститутивное значение механизмов создания общественных учреждений, а также регуляторов социальных процессов и отношений между людьми (группами, общностями). Такую работу на примере религиозных идей провел спустя полвека М. Вебер, что будет рассмотрено ниже.
В целом позиция Конта относительно роли идей неоднозначна, и уже поэтому не заслуживает тех резких отрицательных оценок, которые высказывали, например, Маркс и Энгельс. Безусловно, принятие им без критического исследования формулы просветителей «идеи правят миром» было ошибкой, более того противоречило логике закона трех стадий. Ведь позитивная стадия мышления, на которую, конечно, ставил себя и сам Конт, принципиально преодолевает не только имагинативность теологии, но и гипостазирование абстракций метафизики. В формуле же просветителей утверждаются именно абстрактные идеи, «идеи вообще». Но, с другой стороны, Конт дополнил эту формулу, связав идеи с убеждениями как основой социального механизма, который, собственно, и является стабилизатором и двигателем общества. Это вполне соответствует мысли Маркса о том, что идеи становятся материальной силой, овладевая массами. Об этом же писал и Гегель, отмечая: «В самом деле, такое государственное устройство (демократия. – С. Ш.) основывается на умонастроении, как той единственно субстанциальной форме, в которой разумность в себе и для себя сущей воли здесь еще существует»[55]. Оговорка «еще существует» вызвана тем, что идеальным устройством государства Гегель считал не демократическую республику, а наследственную конституционную монархию.
Идея в составе умонастроения, т. е. обработанная общественным сознанием (и практическим опытом), приобретает мировоззренческий статус, становится предметом убеждения многих людей. Это не просто любое слово разговорного языка или субъективное предложение типа «у меня есть идея – пойти в поход» и т. п., и даже не научное понятие само по себе, не платоновский «прообраз вещи». Идея – семантический концепт, как правило, имеющий символическое обозначение одним термином, например геоцентризм, гелиоцентризм, капитализм, социализм и др., паттерн отношений – доверие, дружба и др., поведенческий канон, жизненное кредо, идеальный проект и пр. Идея – это тот результат мыследеятельности, который может и должен находить свое осуществление в формах внешнего наличного бытия. По Гегелю, идея зиждется на власти разума и реализует себя как воля, т. е. в силу внутренней необходимости (скажем, современные идеи мирного сосуществования, международного экономического сотрудничества, единого информационного пространства и т. д.). В силу этого идея не может быть ложной, иначе говоря, ложные проявления индивидуального и группового сознания не могут достичь общности мировоззренческого уровня, войти в умонастроения масс, стать убеждениями. В этом, конечно, заметен гегелевский «панлогизм» с абсолютизацией рационального уровня познания, разума вообще. История знает немало примеров так называемых массовых заблуждений. Правда, во все времена это достигалось не столько внутренней силой соответствующих идей (например, иезуитских, расистских, фашистских и т. п.), сколько с помощью изощренных манипулятивных технологий, эффект воздействия которых неизбежно являлся ограниченным по охвату и кратковременным по историческим меркам.
В науке также немало ложных идей. Одни из них, будучи полезными для своего времени, исчерпали эвристический потенциал по мере развития знания: геоцентризм, гилозоизм, теплород, мировой эфир – в естествознании; анимизм, фетишизм, автаркия и т. д. – в социогуманитаристике. Например, идея единой мировой валюты (доллара), принятая в Бреттон-Вудсе в 1944 г., дискредитировала себя бесконтрольной эмиссией и финансовыми спекуляциями и сегодня ставится под сомнение. Другие ложные идеи вступают в противоречие с научными знаниями (законами) и в силу этого подвергаются мораторию («вечный двигатель», «эликсир молодости», «холодный термояд» – термоядерный синтез, торсионный генератор с КПД > 1 и многое другое).
Конт решительно исключал из своей системы позитивных наук астрологию и алхимию, призывал «избавиться от верховного произвола сверхъестественных явлений»[56]. Обосновывая необходимость «полного перерождения всеобщего образования» на основе междисциплинарного синтеза положительных идей всех наук, он писал: «Этой то совокупности идей и суждено, в более или менее широких размерах, стать даже в народных массах постоянной основой человеческих соображений, создать, одним словом, общий дух наших потомков»[57]. Тем самым указан путь, каким идеи входят в массовое сознание, превращаются в убеждение и в таком качестве конституируют социальный механизм, т. е. управляют и двигают обществом, – «одним словом: на науке основано предвидение, на предвидении – действие»[58]. Исходя из таких соображений, Конт логически выводит основополагающую категорию своей социологии – «консенсус», конкретизируя ее в понятиях «солидарность», «альтруизм» (термин автора, вошедший в науку и живой язык), «социабельность», «общественное мнение» и др. Этимологически консенсус обозначает функциональную согласованность частей и элементов в рамках целостности, взаимодополнительность усилий и результатов специализированных структур (органов), целенаправленность коллективной деятельности, а также высокий уровень согласия (по принципам большинства) акторов при определении целей, выборе средств и способов их достижения, принятии других жизненно важных решений. Как справедливо отметил Ю. Н. Давыдов, Конт «придавал этому понятию не столько субъективный смысл, как это принято сегодня, сколько объективный»[59]. Имеется в виду, что консенсус – не только согласие, например, экспертов или участников любого голосования, но и объективный процесс целесообразного взаимодействия частей организма, благодаря чему он живет и развивается. После появления теории систем и синергетики объективное значение данного понятия вышло из употребления. Консенсус в субъективном смысле достигается тогда и постольку, когда и поскольку существуют и занимают доминирующее положение те социальные идеи, в которых выражаются гуманистические ценности и префектическая направленность как стремление к улучшению, совершенствованию институтов и отношений. Такие идеи должны быть институционализированы, легитимированы – признаны общественным мнением как соответствующие социальным ожиданиям людей и включены в систему воспитания и образования. Именно поэтому Конт подчеркивает: «Дети не могут воспитываться на принципах, расходящихся с убеждениями родителей, а также без помощи последних»[60]. Истоки общественного консенсуса, как и образцы его формирования, Конт видит в семье. «В настоящее время следует, – по его мнению, – главным образом стараться внушить взрослым систематические убеждения, которые затем создадут почву для истинного обновления образования в собственном смысле слова»[61].
