Иосиф Крывелев - История религий. Том 1

Неизвестно, долго ли еще длилась бы полемика на Соборе между сторонниками и противниками восстановления патриаршества, но после победы революции чаша весов немедленно склонилась в пользу первых. После многочисленных пертурбаций с подачей записок, содержащих имена кандидатов, таковыми оказались митрополит Харьковский Антоний Храповицкий, получивший наибольшее количество голосов, затем митрополит Московский Тихон Белавин и архиепископ Новгородский Арсений Стадницкий. Остается последний этап выборов — жеребьевка: престарелый иеромонах Алексий вытаскивает из трех записок одну, в которой оказывается имя Тихона. Многочисленные поклонники Антония Храповицкого разочарованы, ибо личность боевого, активного и особо популярного в черносотенных кругах Антония более подходила в этих условиях к должности патриарха, чем фигура сравнительно бесцветного и менее известного Тихона 43. Дело, однако, было сделано. С 5 ноября 1917 г. русская церковь имела патриарха, а 21 ноября была проведена церемония его настолования (интронизации).

В промежутке между этими двумя событиями Собор развил бурную деятельность. В предвидении неизбежного в ближайшем будущем акта Советского правительства об отделении церкви от государства он занялся вопросом о правовом положении православной церкви; с докладом по этому вопросу выступил С. Булгаков. Основная идея доклада выражалась в следующей краткой формуле: «должно быть осуждено, отвергнуто и признано абсурдным то, что называется отделением церкви от государства» 44. В этом вопросе Собор был единодушен.

В выступлениях ряда ораторов по указанному вопросу сквозило опасение того, что вся многословная дискуссия идет впустую, так как Советское правительство не собирается следовать соборным решениям о правах церкви в государстве. Но перевешивала здесь, как и во многих других случаях, надежда на скорое падение Советской власти. Епископ уфимский Андрей высказывался по этому поводу вполне недвусмысленно: «Долго ли они (большевики. — И. К.) удержат власть? Может быть, неделю, две, а там произойдет новое изменение». Кстати сказать, эта надежда была выражена архиепископом в связи с вопросом о неприкосновенности церковного имущества: «Мы должны иметь в виду, что принадлежащее церкви должно быть сохранено, и никто ее достояния без проклятия захватить не может» 45. Арсенал проклятий скоро понадобился церкви.

Каждое из мероприятий победившей в стране Советской власти вызывало резкое осуждение со стороны Собора, начиная с Декретов о земле и мире. Соборные воззвания и послания сопровождались демонстрациями и крестными ходами клириков и мобилизованных ими верующих мирян. Особую активность в организации антисоветского движения проявил Петроградский митрополит Вениамин. Он занялся и сочинением обращений-протестов к Советскому правительству по поводу тех или иных его предпринимаемых или предполагающихся мероприятий. В середине января 1918 г. Вениамин подал своего рода «ноту» в Совет Народных Комиссаров, в которой заранее протестовал против грядущего отделения церкви от государства, сведения о котором получили распространение в печати. Митрополит даже угрожал государственной власти тяжелыми последствиями, которые могут быть вызваны принятием соответствующего декрета; особенно предостерегал он революционное правительство, чтобы оно «не приводило в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния»46. Как ни заботила церковников судьба помещичьей и буржуазной собственности, своя церковная рубашка была ближе к телу, и о ней-то особенно заботились князья церкви.

Заговорил наконец и сам новоявленный патриарх Тихон. Надо же было оправдывать те надежды, которые возлагались на него Собором как на «мужа дерзновения»! 19 января 1918 г. Тихон выступил со своим знаменитым посланием, направленным против победившей революции и ее правительства 47. Не называя большевиков как подлинного адресата своих нападок, патриарх обвиняет их в самых страшных преступлениях, и прежде всего в беспричинных убийствах неисчислимого количества невинных людей, в оскорблении святыни, а главное — в том, что «имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это — народное достояние».

Сопротивление, организованное по директивам патриарха и Собора, фактически всем без исключения мероприятиям революционной власти не могло не вызвать человеческих жертв как со стороны одурманенных и мобилизованных церковью верующих, так и среди революционных сил, взявших на себя осуществление революционных преобразований. В ряде документов, исходивших от Собора, Синода, патриарха и других церковных инстанций, руководству приходов и монастырей рекомендовалось в подходящих для этого обстоятельствах созывать набатным звоном, «рассылкой гонцов» и всевозможными другими путями массы верующих и с их помощью организовывать физическое и, если «нужно», вооруженное сопротивление осуществлению мероприятий Советской власти. В одном из таких воззваний Собора говорилось: «Объединяйтесь же, православные! Объединяйтесь все, и мужчины и женщины, и старые и малые, для защиты наших заветных святынь… Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание» 48. На протяжении последующих четырех лет церковь говорила по политическим вопросам в таком же духе.

Опубликование Советом Народных Комиссаров 23 января 1918 г. декрета об отделении 49 церкви от государства и школы от церкви вызвало новый взрыв ярости со стороны Собора и патриарха. Было бы слишком долго перечислять постановления, воззвания, послания, которыми православные призывались оказывать сопротивление осуществлению на местах и в центре мероприятий, вытекающих из декрета. Еще одним объектом церковного негодования явилось заключение Брестского мира, ставшего поводом к нападкам на заключившее его Советское правительство. «Тот ли это мир, — вопрошал патриарх Тихон, — о котором молится церковь, которого жаждет народ? Заключенный ныне мир… не даст народу желанного отдыха и успокоения. Церкви же православной принесет великий урон и горе, а отечеству неисчислимые потери» 50. Блаженны, мол, миротворцы, как сказано в Евангелии, но к большевикам, творящим мир, сие не относится…

Призывы Собора и патриарха к сопротивлению мероприятиям Советской власти во многих случаях возымели свое действие. В Москве, Петрограде и ряде других городов по инициативе и под руководством духовенства организовывались «Братства приходских советов», «Советы объединенных приходов» и подобные им организации, провоцировавшие антисоветские крестные ходы, устраивавшие демонстрации и митинги, подпольные собрания и т. д. Нередко дело кончалось кровавыми эксцессами, дававшими потом повод церковникам вопить о большевистских зверствах и гонениях на православную веру. В литературе приводится цифра вызванных тихоновскими выступлениями «инцидентов»— 1414 51. Если она и не очень точна, то во всяком случае свидетельствует о размахе антисоветского движения, развернутого церковью в первые же месяцы после Октябрьской революции.

После знаменитого послания Тихона от 19 января с анафемой по адресу Советской власти 28 января, как по команде, состоялись крестные ходы в Москве и Петрограде с молебнами «об избавлении церкви от воздвигнутого на нее народными комиссарами гонения». Собор полностью одобрил весь дух этих антисоветских выступлений.

Началась гражданская война, и православная церковь, так же как и другие религиозные организации, тут же определила свое место по ту сторону баррикады. С Поместного собора потянулись различные его деятели в разные концы страны — туда, где концентрировались белогвардейские силы. У Каледина, Корнилова, Алексеева, Колчака, Деникина, Врангеля, Бичерахова — у всех были свои подручные священники и епископы, протопресвитеры и архиереи. Архиепископ Уфимский Андрей (князь Ухтомский) возглавил церковное ведомство у Колчака. Неудачливый кандидат в патриархи Антоний Храповицкий сначала возглавил церковный штаб у гетмана Скоропадского, потом оказался в том же положении у Деникина. В разных группировках белых банд были на службе архиепископ Евлогий, один из руководителей Поместного собора, князь Г. Н. Трубецкой, протопресвитер Шавельский, архиепископы — Донской и Новочеркасский Митрофан, Таврический и Симферопольский Дмитрий, Ростовский и Таганрогский Арсений, Омский Сильвестр и многие другие.

В каком бы углу Советской России ни возникал белогвардейский заговор, где бы ни появлялась возможность антисоветской иностранной интервенции, где бы ни вспыхивало зарево антисоветского мятежа — всюду неизменными участниками, идеологами и пропагандистами белогвардейщины оказывалось местное духовенство. Ярославский мятеж летом 1918 г. был организован с предварительного благословения архиепископа Агафангела. Мятеж белочехов на Волге и на Урале был самым активным образом поддержан фактически всем духовенством тех территорий, на которых он разгорелся.