Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки - Райт Роберт
ПОЯВЛЕНИЕ НРАВСТВЕННО ОБУСЛОВЛЕННОЙ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ СТАЛО ВАЖНЫМ ПЕРЕЛОМНЫМ МОМЕНТОМ В ИСТОРИИ РЕЛИГИИ
Однако христианство никоим образом не приблизилось к этому моменту первым. Опять-таки возвращаемся к Осирису. Египетская притча о богатом злодее, душа которого осуждена на суде Осириса, имеет давнюю историю. Свод законов Осириса, то есть формула счастливой загробной жизни, был изложен более чем тысячей лет ранее, в главе 125 древнеегипетской «Книги мертвых». Эта «книга» представляет собой сборник текстов, призванный обеспечить благополучие в загробном мире, его составление продолжалось тысячу лет. Но в главе 125, появившейся во II тысячелетии до н. э., мы видим наглядный пример нравственно обусловленной загробной жизни. Эта глава объясняет покойному, что именно надо говорить, когда отстаиваешь право на спасение своей души перед судом богов во главе с Осирисом. Например,
Я не творил зла. Я не думал ежедневно о работе, что должна быть сделана для меня. Я не выставлял свое имя для почестей. Я не пытался направлять служащих. Я не преуменьшал бога. Я не лишал обманом бедного человека его имущества. Я не сделал того, что боги отвергают. Я не поносил раба перед его господином. Я не причинял боль. Я не оставил никого голодным. Я не вынудил ни одного человека заплакать. Я не совершал убийства. Я не отдавал приказа, чтобы совершилось убийство. Я не воровал жертвы из храмов. Я не лишал богов принадлежащих им приношений. Я не уносил пирогов-финиху, принесенных для духов. Я не уменьшал меры объема сыпучих веществ. Я не крал землю от усадьбы моего соседа и не добавлял её к моему полю. Я не вторгался на поля других. Я не прибавлял груза весам. Я не отжимал указатель коромысла весов. Я не забирал молока из уст детей. Я чист. Я чист. Я чист. Я чист.Здесь задолго до рождения Христа (и если уж на то пошло, задолго до рождения авраамического монотеизма) представлен Судный день в истинно христианском смысле слова[894]. За нравственное поведение полагается награда, вечное счастье, а может, еще и вторая, более непосредственная награда: избавление от самого ощущения безнравственности, греховности, нечистоты. Одно погребальное заклинание, найденное на саркофаге, предназначалось для освобождения души египтянина, при жизни на земле пойманного на «обвинениях, нечистоте и злодеяниях»[895].
Цивилизация и неудовлетворенность ею
Почему нравственная чистота вызывает такой интерес? С каких пор человек стал всерьез заботиться о ней? В анналах антропологии не наблюдается избытка документов, свидетельствующих о том, как охотники-собиратели оплакивали свою нравственную нечистоту[896]. В этих сообществах список раскаяний, связанных с земной жизнью, в первую очередь имеет отношение к голоду. Может быть, появление земледелия и сопутствующий ему рост социальных проблем заставил людей испытывать чувство неудовлетворенности, даже когда им хватало пищи? В голову приходят несколько возможных виновников.
Один из них — сама религия. Как мы уже видели, как только общество в своем развитии проходит уровень охотников-собирателей, воровство и другие формы антисоциального поведения становятся более осуществимыми практически, и религия начинает препятствовать им. Результаты могут оказаться обременительными. Полинезийские божества, каравшие за воровство нападениями акул, способны заставить задуматься того, кто раз-другой пренебрег добродетелью, а потом вздумал искупаться.
В общем, если боги карают земными бедами за разнообразные нравственные нарушения, в том числе за те, которые человек вынужден изредка совершать, тогда повседневные невзгоды превращаются в навязчивые напоминания о нравственном несовершенстве. В Индии конца II тысячелетия до н. э. гимн богу неба Варуне, который следил за незыблемостью нравственных устоев, содержал строки: «Что же за величайший грех был это, о Варуна, что ты хочешь убить восхвалителя, друга? Поведай мне это… я хотел бы покаяться перед тобой и стать безгрешным»[897]. А вот молитва из Древней Месопотамии: «Да будет вина моя далека, на расстоянии 3 600 лиг от меня, пусть река унесет ее прочь и укроет в своих глубинах… Многочисленны мои грехи, не знаю я, что совершил… я то и дело совершал прегрешения, о которых знал и не знал»[898].
Разновидности грехов
Сам Павел, ставивший спасение от грехов в центр христианства, по меньшей мере частично приписывал бремя греха религии. Будучи хорошо образованным фарисеем, Павел знал требования еврейского закона. «Я не иначе узнал грех, как посредством закона, ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: „Не пожелай“»[899].
Громоздкие конструкции, которыми в древние времена религии обременяли поведение, относились по меньшей мере к двум видам. Первыми были те, о которых мы уже говорили, относящиеся к нравственности в общепринятом понимании — правила, которые не давали людям причинять вред ближним посредством воровства, нападений, бесчестия, многочисленных других проступков, ослабляющих общественное устройство. Вторыми, порой неразрывно взаимосвязанными с первыми, были правила, препятствующие поведению, губительному для самих грешников.
Грехи второго рода, как и грехи первого, отчасти были продуктом эволюции общественного устройства выше уровня охотников-собирателей. Как только люди научились создавать условия для выживания, появились совершенно новые возможности для саморазрушительного поведения. Цивилизация развивалась, производство алкоголя стало массовым, деньги можно было транжирить, участвуя в новых играх, изобретенных специально для этой цели. В том же индуистском гимне богу неба Варуне грешник указывает на причину, по которой грешил: «Вино, гнев, игральные кости или беспечность сбили меня с пути».
КАК ТОЛЬКО ЛЮДИ НАУЧИЛИСЬ СОЗДАВАТЬ УСЛОВИЯ ДЛЯ ВЫЖИВАНИЯ, ПОЯВИЛИСЬ СОВЕРШЕННО НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ САМОРАЗРУШИТЕЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Если оставить в покое алкоголь, азартные игры и другие плоды прогресса, известные способностью вызывать зависимость, именно человеческие эмоции, несмотря на всю их ценность в прошлом, в среде, предназначенной для нас естественным отбором, становились теперь все более проблематичными. Обратите внимание на то, что в индуистском гимне упомянут «гнев» — эмоция, которая, как мы видели в главе 9, менее полезна в обществе уровня государств, чем в поселении охотников-собирателей.
Даже такой безобидный порыв, как голод, мог навлечь беду на более зажиточных и оседлых древних горожан. Среднестатистическому охотнику-собирателю было незачем беспокоиться об этом, тем не менее перед нами еще один случай, когда функциональный импульс стал потенциально нефункциональным, как только был перенесен из среды, для которой предназначался. Естественный отбор наделил нас способностью быть «зависимыми» от пищи, но это было в те времена, когда скудность пищи не давала этой зависимости выйти из-под контроля.
