Протоиерей Георгий Ореханов - Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников
Восторженное отношение В. Черткова к Л. Н. Толстому, характерное для периода их знакомства, готовность только внимать и иногда корректно не соглашаться, постепенно начинают трансформироваться. Вообще следует сказать, что последовательным врагом Церкви и Ее учения В. Г. Чертков стал далеко не сразу. В ранней переписке с Л. Н. Толстым находят отражение его вопросы, сомнения, относящиеся, например, к последовательному неприятию Л. Н. Толстым Богочеловечества Христа, более того, его активное несогласие с писателем. Например, сообщая Л. Н. Толстому о своих впечатлениях от высылки в 1884 г. В. А. Пашкова, Чертков указывает: «…если бы теперь меня спросили, какого я вероисповедания, я ответил бы – христианского, не причисляя себя ни к какому из признанных вероисповеданий». В то же самое время в другом письме, по поводу перевода и издания в Англии книги Л. Н. Толстого «В чем моя вера», он говорит: «.в этой книге есть места, которым я настолько не сочувствую, что не решусь быть орудием их издания и распространения <…> я не мешать хочу распространению вашей мысли в ее полности, а только желал бы самому содействовать распространению только таких мыслей, которые, положа руку на сердце, я признаю за истину» (ПСС. Т. 85. С. 67–68).
Нужно иметь в виду, что полемика с Л. Н. Толстым по поводу сочинения «В чем моя вера?» очень ярко показывает трансформацию взглядов на христианство молодого Черткова, с одной стороны, и некоторую открытость и динамичность (в этот период времени) взглядов самого Толстого – с другой. Перефразируя известные слова старца Зосимы, обращенные к Ивану Карамазову, можно сказать, что вопрос этот, вопрос о Христе, не был еще решен окончательно для Л. Н. Толстого и далеко еще не был решен окончательно для В. Г. Черткова, пребывал в состоянии «im Werden».
«В чем моя вера?» – четвертый, в определенном смысле итоговый трактат Л. Н. Толстого, написанный уже тогда, когда были закончены и «Исповедь», и «Критика догматического богословия», и новая интерпретация Евангелия. К этому моменту писатель уже познакомился с первыми замечаниями в свой адрес, высказанными теми немногочисленными читателями, которые имели возможность держать в руках копии этих сочинений. Поэтому несогласие В. Черткова с отдельными местами трактата «В чем моя вера?» есть отражение его временного несогласия со всем учением Толстого, более того, как это сейчас ни покажется поразительным, даже заботы о том, чтобы неосторожным тиражированием взглядов Л. Н. Толстого не нанести кому-либо из читателей духовного вреда. В том, что это действительно так, достаточно убедиться, рассмотрев переписку Л. Н. Толстого и В. Черткова летом 1884 г. (т. 85 Полного собрания сочинений) – в ней много соответствующих свидетельств. И в первую очередь интересны те места, где речь идет о Личности Господа Иисуса Христа. Это один из самых важных сюжетов ранней переписки В. Черткова с Л. Н. Толстым – интересно отметить, что в 125 письмах Л. Н. Толстого, вошедших в 85-й том его собрания сочинений (декабрь 1883 г. – декабрь 1886 г.), имя Христа упоминается не менее 40 раз, а примерно в таком же количество отрывков из ответных писем В. Черткова Господь упомянут не менее 70 раз. Не случайно в письме своей матери от 31 октября 1883 г., т. е. сразу после знакомства с писателем, В. Чертков указывает о своих контактах с Толстым: «…в наших личных представлениях о Боге мы, кажется, значительно расходимся» (ПСС. Т. 85. С. 24). Сам Л. Н. Толстой в своем первом письме новому молодому другу указывает, что не интересуется метафизическими вопросами, в том числе вопросом о Воскресении, важно только знание того, чего требует от человека Бог: «.а что Он сам такое и как живет, я никогда не узнаю, потому что я ему не пара, я работник, а не хозяин» (ПСС. Т. 85. С. 4).
Именно в высказываниях такого рода, как представляется, содержится некоторая способность Л. Н. Толстого прислушаться к мнению своего оппонента в вопросах веры в этот ранний период после религиозного кризиса. Однако переоценивать их значение не следует: будем помнить, что к этому моменту уже произошел решительный разрыв писателя с гр. А. А. Толстой, причем, по свидетельству последней, писатель не скупился на кощунственные выражения в своей оценке церковного учения.
Очень характерно также, что образцом в художественном воплощении образа Христа в этот период для Черткова являются герои Ф. М. Достоевского. В письме Л. Н. Толстому от 10 декабря 1883 г. он указывает: «О Достоевском я записал почти все стихи, появившиеся в газетах. Его смерть была для меня большим лишением – я только что собирался с ним познакомиться. Мне кажется, что я никогда не слышал высшего и лучшего толкования учения Христа в приложении к жизни, чем то, которое он дает в Идиоте, и, главным образом, в Алексее Карамазове. – Я вам намеренно сообщаю свою тетрадь выписок и свое впечатление от Достоевского, для того чтобы вы видели меня лучше и чтобы, вследствие этого, отношения между нами были бы возможно полезнее для меня» (ПСС. Т. 85. С. 25). 13 марта 1884 г. В. Чертков указывает по поводу учения Христа: «Само учение непосредственно вызывает во мне отзывчивость всего, что сознаю в себе лучшего и высшего. Поэтому признаю учение божеским… следовательно, другими словами, – нужно исполнять учение Христа, потому что Он Бог» (ПСС. Т. 85. С. 40). 25 марта 1884 г. В. Чертков разъясняет эту свою мысль: «Христос мне представляется так: Стремление к Богу безусловное – ради славы того Бога, перед которым уничтожаешься и, уничтожаясь перед которым, становишься его проводником <…> земля для меня только переходная инстанция, не “постоялый двор”, в этом я с вами согласен, но тем не менее переходная инстанция» (ПСС. Т. 85. С. 45). В следующем письме, от 26 марта, Чертков возражает против известного и крайне неубедительного способа перевода Л. Н. Толстым первого стиха Евангелия от Иоанна: «Теперь, перечитывая в связи. с желанием найти в вашем изложении Евангелия простое, ясное выражение учения Христа. я сталкиваюсь с мыслями, с пониманием мне несродным. Изменять насильственно своего понимания, разумеется, не хочу, да и не мог бы» (ПСС. Т. 85. С. 46; многоточия в тексте письма принадлежат его автору). 17 июля 1884 г. В. Чертков указывает: «Единственное, что мне помогает, это сознание своей полной беспомощности и обращение ко Христу. И в этом смысле Он для меня действительно воскрес» (ПСС. Т. 85. С. 85).
В ответных письмах писателя содержится довольно твердая «отповедь» мистическим настроениям своего молодого друга: в письме от 24 июля 1884 г. Л. Н. Толстой, отвечая на многочисленные недоумения своего корреспондента, последовательно указывает, что в церковном учении и в христианской догматике его не устраивает: страх перед вечными загробными мучениями (очень интересно и характерно признание Толстого, что он с детства никогда в них не верил) и учение об искуплении – Толстой пишет, что этот путь очень для него странен, и утверждает, что он характерен в основном для женщин, вообще для людей, которые приходят к любви через страх. Здесь же присутствует и отмеченная выше аперсоналистичность – он не готов признать Бога отличным от себя Личным Существом, к Которому возможно обращаться за помощью в молитве. Продолжая эту мысль, Л. Н. Толстой категорически отказывается признать необходимость и действенность христианской молитвы так, как понимает ее Церковь, и предлагает свое понимание молитвы (см.: ПСС. Т. 85. С. 77–80).
Но В. Чертков еще не сдается: в письме от 2 сентября 1884 г. он конкретно указывает, что в трактате «В чем моя вера?» не заслуживает, с его точки зрения, включения в гектографические копии для последующего распространения: это отрицание Искупления, Воскресения Христа и веры в личную загробную жизнь. Аргументируя свою точку зрения, в качестве одной из причин В. Чертков упоминает то обстоятельство, что это отрицание ввергает читающего «в целый хаос сомнений и вопросов»; кроме того, он пишет, что и сам лично далеко еще не уверен в справедливости этого отрицания, добавляя: «Для меня это опровержение так же мало убедительно, как и противоположное утверждение» (ПСС. Т. 85. С. 97). В письме от 25 сентября В. Г. Чертков указывает по поводу нового перевода Толстым Евангелия, что «пробелы против канонического перевода слишком чувствительны и резки», а некоторые мысли и выражения Л. Н. Толстого «неприятно поражают даже меня, а других, разумеется, совсем отталкивают, ни за что ни про что» (ПСС. Т. 85. С. 106).
Таким образом, очевидно, что возражения В. Г. Черткова были направлены против тех мест в антицерковных трактатах Л. Н. Толстого, которые молодому другу в тот период их знакомства казались и неубедительными, и пристрастно-резкими. В письме, написанном в конце октября 1886 г., В. Г. Чертков говорит, что Христос для него «живее всех» (ПСС. Т. 85. С. 404).
В этой обильно цитированной переписке обращает на себя внимание горячее стремление Черткова к истине, поиск ее, открытость и, наоборот, внушительно-нравоучительный тон Толстого, для которого с каждым годом, к сожалению, вопросов становилось меньше, чем ответов. И эта установка не могла не повлиять в конце концов на взгляды Черткова – новое знакомство постепенно вело к их трансформации.
