Барт Эрман - Петр, Павел и Мария Магдалина. Последователи Иисуса в истории и легендах

Затем она сталкивается с третьей властью, называемой Незнанием. Незнание также стремится сохранить душу привязанной к ее материальному якорю, утверждает, что душа «схвачена лукавством» и поэтому не имеет никакого права взойти в духовное царство. Но душа отвечает, что Незнание выносит неправильное решение. Привязанность к материальному царству временное положение, а не постоянное. Душа теперь осознаёт, что материальное царство должно скоро закончиться. Она сообщает Незнанию: «Я была схвачена, хотя не схватила. Меня не познали, я же, я познала, что все подлежит разрешению, будь то вещи земные, будь то небесные».

Незнание не может признать истину, но истина (внутри души) знает, что материальный мир — всё на земле и на небе — должно постепенно исчезнуть. Именно истина освобождает душу. Она восходит выше царства Незнания и встречается с четвертой — и последней — властью.

Эту власть называют Гневом, и считается, что она принимает семь форм (первые три соответствуют властям, с которыми душа уже сталкивалась): тьмы, вожделения, незнания, смертельной ревности, владычества плоти, лукавства плоти и яростной мудрости. Эти семь сил гнева спрашивают душу: «Откуда идешь ты, убивающая людей?.. Куда направляешься ты, поглощающая пространства?» Насколько хорошо эта власть знает душу! Душа убивает человека, в котором она овладевает человеческим телом. И она разрушает царства, одолевая тем самым материальный мир, который пытался удержать ее заложницей.

Душа дает достойный ответ этой четвертой власти:

«Что хватает меня, убито; что опутывает меня, уничтожено; вожделение мое пришло к концу, и незнание умерло. В [мире] я была разрешена от мира (вар.: миром) и в отпечатке отпечатком свыше. Узы забвения временны. Отныне я достигну покоя времени, вечности, в молчании»[25].

Как еще можно лучше выразить гностическую веру в спасение? То, что связывает бессмертную душу, — тело, — должно быть уничтожено, и благодаря этому наступит освобождение. Душу больше не сковывает вожделение и не мучает незнание. Она предстает истинно духовным существом, освобожденным от телесных страстей и полностью осознающей, что она есть на самом деле. Это знание происходит не от существующего материального мира, а от небесного высшего мира, поскольку душа видела свой истинный духовный образ. Как только она достигает познания себя, она освобождается от временного забвения, которое мучило ее. И она может навсегда вернуться в место покоя.

Для любого человека, знакомого с традиционным христианством, вышеизложенное понимание спасения сильно расходится с тем, которое стало называться «ортодоксальным». В ортодоксальном христианстве тело и его желания не являются злом, от которого нужно избавиться. Тело будет искуплено, а все желания направлены на их праведный объект — самого Бога. Согласно ортодоксальному христианству, само по себе желание не является проблемой; проблемы порождает неуместное желание. Спасение — это не вопрос освобождения духа от его материальных атрибутов; это вопрос искупления материального мира, который сам Бог создал так, чтобы душа могла вернуться в свое первоначальное состояние, а люди — состоящие из тела и души — могли вечно поклоняться своему творцу. Спасение приходит не благодаря самопознанию, принесенному Христом. Оно приходит благодаря жертве, которой Христос искупил грехи. Именно смерть и воскресение Иисуса, — а не тайное откровение, которое он принес, — восстановили отношения человека с Богом. Восстановление отношений не означает, что отдельные личности растворяются в единстве божественного. Это означает, что люди избавляются от состояния отчуждения от Бога, умиротворяются в страстной любви и преданности своему Творцу.

Можно без преувеличений сказать, что откровение Марии в этом Евангелии представляет собой альтернативное видение того, что означает быть последователем Иисуса.

Уже из приведенного текста ясно, что только Мария — единственная упомянутая в нем женщина — поняла учение, которое открыл сам Христос. Она — истинный гностик (тот, кто обладает полным самопознанием), который будет освобожден от ограничений своего материального тела. Как оказывается, ученикам-мужчинам это не понравилось.

Первым высказался Андрей, говоря своим «братьям»: «Скажите-ка, что вы можете сказать по поводу того, что она сказала. Что касается меня, я не верю, что Спаситель это сказал. Ведь эти учения суть иные мысли». Другими словами, это, должно быть, очередные россказни старых жен. Комментарий Андрея, конечно, выдает: вот — человек не понимающий, не достигший самопознания, он все еще ограничен своим незнанием истины, что мешает ему достичь своего спасения. Получается, вовсе не мужчины успешно начали дело спасения. Совсем наоборот.

Затем Петр отвечает, демонстрируя, что он тоже не понимает божественного откровения, способного принести спасение: «Разве говорил он с женщиной втайне от нас, неоткрыто? Должны мы обратиться и все слушать ее? Предпочел он ее более нас?»

Петр, наверное, задавал эти вопросы как риторические. К своему сожалению, он получил отрицательный ответ. Христос действительно предпочел Марию им, ученикам-мужчинам, он беседовал с нею лично без их ведома, открыв ей истину, которая может принести спасение. Комментарий Петра выдает и воинственность, и лицемерие, ведь, как вы помните, сначала он сам попросил, чтобы Мария рассказала о том, что Христос открыл ей одной. Теперь же, когда она сделала это, он отказывается поверить, что это было возможно. Могла ли женщина получить откровение, если мужчины его не получили? Очевидно, нет.

В следующей главе мы еще расскажем о личной борьбе между Петром и Марией — в раннехристианской борьбе полов. Здесь достаточно отметить реакцию Марии; она начинает плакать и спрашивает его: «Брат мой Петр, что же ты думаешь? Ты думаешь, что я сама это выдумала в моем уме или я лгу о Спасителе?» Как бы Петр ни ответил, он будет не прав: Мария не обманывала ни себя, ни других.

Апостол Левий поддержал Марию и закончил обсуждение: «Петр, ты вечно гневаешься. Теперь я вижу тебя состязающимся с женщиной как с противником. Но если Спаситель счел ее достойной, кто же ты, чтобы отвергнуть ее? Разумеется, Спаситель знал ее очень хорошо. Вот почему он любил ее больше, чем нас».

Как заключительный аргумент, слова Левия имеют особое значение. Петр изображается как «горячая голова» (вспомним наши более ранние обсуждения характера Петра). И он считает Марию противником, хотя она только что описала настоящих врагов: вожделение, незнание и гнев, которые все, по-видимому, в полной мере были присущи Петру.

Показательно, что Левий подтверждает: Мария оправдана Христом. Он «счел ее достойной». Христос принимал ее такой, какая она была, не делая ее похожей на кого-то из учеников, которые (кроме Левия) продолжают казаться немного туповатыми. Это потому, что Спаситель очень хорошо знал ее, знал, какая она на самом деле, и «он любил ее больше, чем нас».

Последнее утверждение отмечает важный этап развития мысли в книге. Если вы помните, Петр попросил, чтобы Мария рассказала о своем видении, потому что Христос любил ее «больше, чем прочих женщин». Теперь оказывается, что Христос любил ее даже больше учеников-мужчин. Мария здесь возвеличена до наивысшего возможного уровня. Она — тот человек, которого полностью знал Христос, кому он открыл истину, необходимую для спасения, кто был возвеличен в его присутствии даже больше, чем Андрей, Петр, Левий и другие ученики. Мария — истинный гностик, свободный дух, который должен вернуться в свою небесную обитель.

Левий заканчивает свою речь, убеждая Петра и других быть скромными и человечными — истинными и совершенными (то есть духовными) людьми. Они должны проповедовать благую весть спасения и не навязывать своим обращенным какие-либо правила или законы кроме тех, которые дал Спаситель. В ответ на это ученики отправляются дальше, чтобы учить и проповедовать, по-видимому, то послание, которое передала им Мария, любимейшая из всех учеников{103}.

Глава восемнадцатая

Мария: вопросы, оставшиеся без ответа

Как и многих моих друзей, которые занимаются исследованием Нового Завета и раннего христианства, меня часто просят читать лекции по всей стране. За последние несколько лет стало очень заметно, что, по-видимому, многих людей волнует, — являются ли они прихожанами, преданными своей вере в Христа, или светскими зрителями, интересующимися христианством как культурно-историческим феноменом. Когда я читаю лекцию о Петре или Павле, обычно бывает немного внимательных слушателей. Но когда я начинаю рассказывать о Марии, то собираются толпы. Мария — горячая тема нашего времени; по сравнению с нею Петр и Павел кажутся устарелыми и скучными.