Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
2. Свидетельство Луки.
Только Лука еще знает что-то о Нагорной проповеди. Марку это неизвестно. После сообщения о ловле рыбы Петром Лука снова взялся за сочинение Марка в том месте, где он его оставил, и теперь он продолжает его до того поворотного момента, когда пробуждается враждебное отношение фарисеев. Он также рассказывает, что Иисус взошел на гору помолиться и, проведя ночь в молитве, избрал двенадцать учеников в апостолы. С ними он сошел на равнину и — но евангелист не додумывает ни правильного построения мешков, ни связи слов — тотчас собралось великое множество учеников его и множество народа из всей Иудеи и Иерусалима и с берегов Тира и Сидона, пришедших послушать его и исцелиться от болезней своих — не видно, что это за толпа — евангелист не говорит, как, где — достаточно, он доволен, что она здесь, дальше он ничего не хочет, и после того, как он кратко сказал, что вся толпа искала прикоснуться к Иисусу, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех, он сообщает, что Иисус поднял глаза на Своих учеников и произнес им проповедь, которая приводится здесь на равнине. Иисус обращается к Своим ученикам, и все же в отрывке сказано: «И, сказав народу сии слова, отошел и т. д.».
Как прекрасен, как ярок этот мотив проповеди: Иисус спит всю ночь в молитве, прежде чем избрать двенадцать, и так далее. И все же ничто не может быть менее ярким, ничто не может быть более запутанным и кропотливо составленным. Иисус поднимается на гору, чтобы помолиться, но об этом намерении знает только Лука, у которого это постоянная формула, что он молился. Почему Иисус в первую очередь выбирает учеников, мы не знаем: в Марке, как мы увидим, призвание апостолов имеет вполне определенный мотив. В рассказе Луки Иисус, спустившись с горы, находит толпу народа на равнине; но теперь, конечно, мы не можем сразу узнать, откуда эта толпа, и даже евангелист не может придумать конструкцию, чтобы вставить в свой рассказ упоминание о присутствии народа. Но понятно, почему он перестроил сообщение Марка: он хочет иметь аудиторию, перед которой можно было бы произнести следующую речь, а о призвании апостолов он должен был сообщить раньше, потому что Марк вынуждает его это сделать и потому что сейчас уместно, чтобы Иисус после такого важного действия возвестил новоизбранным общие принципы Царства Небесного. Однако в конце он замечает, что Иисус произнес эту речь народу; он забывает, что она была обращена к ученикам — конечно, зачем было так стараться сплотить вокруг Господа толпу, и разве основные принципы, изложенные в речи, не относятся также ко всем? Отсюда это противоречие по отношению к аудитории, противоречие, которое естественно и оригинально только в изложении Луки, поскольку здесь ему предшествует избрание более узкого круга учеников, противоречие, которое точно воспроизвел Матфей, хотя он ничего не сообщает о предварительном призвании двенадцати. Матфей не мог сообщить об этом здесь, для этого было еще слишком рано, но он, конечно, мог вставить эту речь в начало своего изложения истории, особенно если его интерес был направлен на речи Господа в целом и если для него было важно в самом начале провозгласить общие принципы, которые должны были действовать в новой экономике.
Противоречие в отношении аудитории объяснимо, Матфей был зависим от Луки. Если же оба евангелиста противоречат друг другу относительно места произнесения речи, то это также объяснимо. Лука может поместить избрание апостолов только на горе, как это хотел бы сделать Марк; толпу же, как опять-таки говорит Марк, можно найти только на равнине, поэтому, если цель, ради которой он взошел на гору, выполнена, Иисус должен спуститься на равнину, если хочет найти людей, присутствие которых должно дать ему повод для речи. Но Матфей еще не может сообщить об упоминании апостолов и не пишет Марку, что Иисус взошел на гору, когда его окружали толпы людей из всех соседних стран: что еще может делать Иисус на горе, кроме как произнести речь, которая только благодаря Матфею стала Нагорной проповедью?
Лука отличается от Марка уже тем, что передает более значительные речи Господа и ищет для них исторические поводы. В первый момент, когда он берет на вооружение рассказ Марка о публичной деятельности Иисуса, он уже таким образом расширил изречение о свершении времени и подробно описал, как Иисус появился в Назарете в качестве учителя. Поэтому у него не возникает необходимости более подробно представлять Иисуса как учителя здесь, в начале, и он довольствуется передачей рассказа Марка о появлении Иисуса в синагоге Капернаума с примечанием огромного впечатления от Его учения. Он ждет, когда будут избраны апостолы, чтобы Господь научил их благословениям Царства Небесного.
Матфей еще больше заинтересован в том, чтобы представить Господа как учителя и проповедника, он не может ждать, пока будут избраны апостолы, он хочет сразу же в начале своего письма показать, насколько сильной была речь Иисуса; поэтому он умалчивает о явлении Господа в Капернауме и спешит поделиться великой речью, которую находит у Луки, чтобы придать заметке Марка о сильном впечатлении от учения Иисуса вполне действенную основу.
Лука первым связал эту речь с данным конкретным случаем; но он сначала создал этот случай, так как приводит толпу, окружавшую Иисуса перед восхождением на гору, затем к Господу, спускавшемуся с горы, на равнину.
Он сделал этот случай весьма неудачным: ведь когда Иисус был окружен толпой и «весь народ искал прикоснуться к Нему, чтобы исцелиться силою, исходившею от Него», откуда тогда взялись «тишина и спокойствие», необходимые для ведения проповеди?
3. Гора
Если мы не знаем, по какому случаю была произнесена эта проповедь, то тем более не знаем, на какой горе. Матфей впервые назвал ее Нагорной проповедью. Если мы все же спросим, что это за гора, на которой была произнесена проповедь, то сделаем это с сознанием того, что мы имеем дело только с идеей. Но стоит рассмотреть ее более внимательно, ведь это евангельская категория, а мы никогда не позволим себе относиться к категориям поверхностно. «Гора», эта конкретная, индивидуальная вещь, является чем-то очень общим, поскольку она упоминается чаще, чем эта конкретная гора, и при этом каждый раз в совершенно разных исторических контекстах. Матфей использует эту категорию наиболее часто. «Гора» делает проповедь Иисуса, с которой
