Эрнст Мулдашев - Трагическое послание древних

Во время испытания снаряжения меня поразила наша экспедиционная лодка, которую сконструировал на Уфимском заводе резинотехнических изделий молодой паренек с еврейским именем Эмиль и татарской фамилией Фатхутдинов. Эту лодку было очень трудно перевернуть; она могла встать почти вертикально, но не переворачивалась. О, как спасла нас эта лодка на демоническом озере Ракшас! Спасибо Эмилю.

Ночью, когда все разбрелись по палаткам, мы остались у костра вдвоем с моим другом Венером Гафаровым. Трещал костер. Рядом в палатке кто-то тихо похрапывал. Мы молчали.

— Такого костра на Тибете не будет, — перебил молчание Венер.

Мысли волей-неволей возвратились к объекту наших предстоящих поисков — Городу Богов. Завороженный отблескам костра, я постарался представить Город Богов во всем великолепии его сверкающего фантома. Костер будоражил воображение и выводил его все на новые и новые грани, как бы показывая сказочные возможности простого на первый взгляд понятия — пространства. Но было еще одно простое понятие — время, которое, как известно, накрепко связано с пространством и осознание которого является одной из труднейших научных задач. Я взглянул на свои часы, которые показывали час ночи.

— А ведь пирамиды сокращают продолжительность жизни людей, — мелькнула вдруг шальная мысль.

Стал накрапывать теплый летний дождь. Венер продолжал лежать у костра, слегка придвинувшись к огню. Уходить в палатку не хотелось.

— Почему я так подумал? — задал я сам себе вопрос, не находя на него ответа.

И тут я вспомнил хорошо мне известное выражение Блаватской, которое я помнил почти наизусть (Тайная Доктрина, т. II. Антропогенезис. Изд. Рига, 1937, с. 514; 515):

«… человек из здорового царя животного творения Третьей Расы стал в Пятой, нашей Расе жалким золотушным существом и оказался сейчас, на нашем земном шаре, богатейшим наследником болезней, телесных и наследственных.»

Эта фраза Блаватской свидетельствовала о том, что предыдущие Расы людей были здоровы и не мучились многочисленными болезнями. Почему так несчастна наша Пятая Раса?

— А ведь именно в период жизни Пятой Расы на Земле была построена мировая система пирамид и монументов древности! Уж не связан ли этот феномен с пирамидами? — размышлял я. — Но если пирамиды и монументы древности явились причиной появления болезней и сокращения продолжительности жизни, то это должно было иметь какой-то смысл. Какой?

Я четко осознавал, что смысл этот не мог иметь характера злых намерений (так Высший Разум не поступает!), а был благородным, парадоксально благородным. Сомнения, которые охватывали меня, шептали простые человеческие постулаты типа: «Разве это благородно — напускать болезни?», «Разве благородно сокращать жизнь людей?» и тому подобное. Но вера, глубокая вера в Бога и Шамбалу не позволяла мне усомниться в правоверности божественных деяний.

Я почему-то вспомнил свою деревню Серменево, где вырос. Из закоулков памяти вдруг всплыл дворник Ахмадулла, который всю жизнь был беспробудным пьяницей, терроризируя свою семью и обрекая ее на полуголодное существование. Ахмадулла часто болел, но лечился одним средством — водкой. А когда Ахмадулла постарел, он бросил пить и, неожиданно для всех, стал' глубоко набожным. Он, ввиду ограниченности своих умственных способностей, выучил одну лишь молитву, конечно же, не понимая ее смысла, и постоянно на похоронах или поминках проявлял дикую активность, строя из себя знатока мусульманских ритуалов. Но набожным Ахмадулла прожил недолго. Вскоре он начал умирать. Перед смертью, я помню с детства, Ахмадулла стал говорить главные слова своей жизни; они звучали высокопарно и красиво — Ахмадулла учил людей жить по принципам Добра и Любви.

Еще тогда, в детстве, я задумался над коллизией жизни, когда человек, вся жизнь которого была посвящена пьяной страсти и озлоблению, перед лицом смерти старался выглядеть благородно и богопристойно.

— Смотри-ка, лицо смерти облагораживает человека, — неосознанно подумал я тогда, будучи еще сопливым пацаном. — Вот если бы Ахмадулла так думал и раньше!

Тогда я, конечно же, не подозревал, что существует "небесный «компьютер», называемый Хроники Акаши, в котором в «индивидуальных файлах» записываются все мысли человека и что «файл» Ахмадуллы был уже накрепко забит растленными и низкопробными мыслями о своей дьявольской страсти, среди которых предсмертные мысли о Добре и Любви показались бы каплей в море. И как бы это парадоксально ни звучало, но если бы «смерть наступала чаще», то благородных и богопристойных мыслей у людей было бы больше. Видимо, человек подсознательно чувствует приближение перехода в мир иной, где его ждут совсем другие законы жизни, среди которых главенствующее значение имеют законы Чистоты Помыслов. И… эх как жаль, что земная жизнь прошла в пьяном угаре, сопровождаемая низменными помыслами о бутылке, и не удастся, к сожалению, не удастся восполнить этот пробел за счет благородных предсмертных мыслей, но хотя бы так, хотя бы так…

Я взглянул на Венера, продолжавшего лежать у костра, и вспомнил статью о Ленине, которую он мне принес и в которой было описано, как вождь мирового пролетариата перед смертью смотрел в небо и кричал: «А-ла-ла, А-ла-ла…», взывая к Богу.

— Помнишь, Венер, статью о Ленине, ну ту, где описывается, как он кричал «А-ла-ла»? — спросил я.

— Да, конечно.

— Как, по-твоему, если бы Ленин прожил дольше, он бы сделал больше зла? Ну, положим, прожил бы 90 лет.

— Несомненно, больше. Он бы, наверное, не только Россию превратил в поле репрессий, но и весь мир. Помнишь постулат большевиков — мировая революция!?

— Получается, что его смерть спасла остальной мир от ужаса коммунистических репрессий. Отсюда следует, что смерть благородна. Так ли это?

— В этом случае да, — уверенно ответил Венер. — В случае, когда умирает злой человек. За счет его смерти человечество освобождается от злых деяний.

— Помнишь, в первой гималайской экспедиции мы нашли сведения о том, что лемурийцы и атланты могли жить 1000 лет и более, — не унимался я. — Представь, что современные люди тоже будут жить по 1000 лет. Что будет тогда? Как, по-твоему?

Венер надолго задумался и ответил:

— Было бы очень плохо. Наступила бы катастрофа, потому что злые люди взяли бы верх. Почему? Да потому что злые деяния имеют разрушительный характер, а разрушать всегда быстрее, чем строить. Только смерть может остановить злых людей. А если бы они жили по 1000 лет… А злых людей много, очень много.

— Я представляю, — продолжил я, — что олигархи, накопившие денег на 100 жизней вперед, очень хотели бы жить по 1000 лет. Но они бы и тогда копили на сто жизней.., по 1000 лет. А так, при средней продолжительности жизни в 70 лет, они ощущают хотя бы бессмысленность слишком больших накоплений. Кроме того, большие деньги — это большая власть. А при большой власти далеко не каждый может избежать «звездной болезни». При «звездной болезни» лидера продолжительностью в 1000 лет обязательно наступит катастрофа. Ты знаешь, Венер, во что превращена Куба усилиями их бессменного и долгоживущего лидера Фиделя Кастро, — это кошмар! Когда он уйдет в мир иной, то тогда Куба начнет жить. А если бы Фидель мог прожить 1000 лет!?

— Да что говорить о 1000-летней жизни, и 100 лет уже много…

— Я убежден, что если бы Ленин прожил вдвое дольше, то конец света, то есть пятый апокалипсис, мог бы и наступить. Как мы уже говорили, Ленин с его дьявольской гениальностью смог бы, скорее всего, совершить мировую революцию. Тогда бы не только Россия, но и весь мир погрузился бы во власть зависти (пролетариата к интеллигенции!), то есть во всем мире стали бы превалировать мысли «999». Такой поток негативных мыслей Земля бы не выдержала и самоочистилась бы от погрязшего в злости человечества путем апокалипсиса. Ранняя смерть Ленина спасла нас. А Сталин не смог в полной мере заменить Ленина в этом «черном деле». — А ведь Ленин очень боялся смерти, взывая к Богу. Он знал, что на Том Свете его ждет страшное наказание, — прокомментировал мою речь Венер.