Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
Рождение Христа описывается с анатомическими подробностями, заставляющими вспомнить Зинона Веронского. Однако, в отличие от Зинона, Иероним не склонен верить «Протоевангелию Иакова»:
Пусть очерняется кровью родильница, плачущего младенца пусть нянчат повивальные бабки: изможденную жену пусть держит муж. Так пусть они ведут брачную жизнь, чтобы евангелист не оказался лживым. Но да не будет, чтобы можно было помыслить это о Матери Спасителя и муже праведном. Не хлопочет там никакая повивальная бабка, не суетятся никакие женщины. Сама она пеленает Младенца, Сама Она была и матерью, и повивальной бабкой. «И положила Его, — говорит, — в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2:7). Эта мысль и опровергает бредни апокрифов[547], так как Мария Сама пеленает Младенца, и не допускает исполниться похоти Гельвидия, так как в гостинице не было места для брака[548].
Далее Иероним подробно останавливается на слове «первенец», употребленном в Евангелии относительно родившегося Христа (Мф. 1:25). «Всякий единородный есть первенец (Omnis unigenitus est primogenitus), но не всякий первенец есть единородный, — пишет он. — Первенец не только тот, после которого были и другие, но и тот, прежде которого не было никого». Слово Божие определило, кто должен считаться первенцем: всякий младенец мужского пола, разверзающий ложесна. Такой младенец должен посвящаться Господу вне зависимости от того, последуют ли за ним другие дети. «Иначе если первенец есть только тот, за которым следуют другие братья, то первенцы не должны отдаваться священникам до тех пор, пока не будут произведены и другие, чтобы, если потом не последует рождения, первенец не оказался единородным, а не первородным»[549].
Подробно разбирается Иеронимом вопрос о «братьях Иисуса», которых Гельвидий считал детьми Марии от Иосифа. На этот аргумент Иероним отвечает эмоционально:
О, слепое безумие и ум, неистовствующий на собственную погибель! Говоришь, что при кресте Господа Матерь Его присутствовала, говоришь, что по причине вдовства и одиночества Она была поручена ученику Иоанну, как будто, по твоему мнению, не имела Она четырех сыновей и бесчисленных дочерей, с которыми могла жить? И называешь Ее вдовою, чего Писание не говорит[550].
В вопросе о том, кто такие братья Иисуса, Иероним отказывается следовать «Протоевангелию Иакова», утверждавшему, что они — дети Иосифа от первого брака. По мнению Иеронима, братья Иисуса — это «сыновья его тетки, Марии, которые, сначала неверовавшие, впоследствии уверовали»[551]. Речь идет о Марии Клеоповой, которую Иероним считает родной сестрой Девы Марии на основании евангельского свидетельства (Ин. 19:25). Иероним отмечает, что «в божественных Писаниях братьями называются в четырех смыслах: по природе, по нации, по родству и по любви». Братья Иисуса названы таковыми не по природе, не по нации и не по любви, а по родству[552]. Следовательно, они не родные Его братья, но либо двоюродные, либо просто родственники[553].
Явление ангела женам-мироносицам. Фреска. XII в. Спасо-Преображенский Мирожский монастырь, Россия, Псков
В приведенной гипотезе есть одно уязвимое место — представление о том, что Мария Клеопова была родной сестрой Матери Иисуса. Трудно представить, чтобы две родные сестры имели одинаковое имя. Профессор Московской духовной академии А. П. Лебедев отстаивал несколько иную точку зрения. По его мнению, Мария Клеопова была не родной сестрой Девы Марии, а женой Клеопы, брата Иосифа: «другими словами, Мария Клеопова и Мария, Матерь Иисуса, считались законными женами двух родных братьев и доводились друг другу невестками». Наименование «сестра Матери Его» (Ин. 19:25) в отношении Марии Клеоповой ученый трактует расширительно, как и наименование «братья Иисуса», под которыми он понимает детей Клеопы и его жены Марии, «доводящихся двоюродными братьями Христу (с точек зрения юридической и народной)»[554].
Гельвидий, пытаясь доказать, что Мария родила от Иосифа других детей, ссылался на мнения Тертуллиана и Викторина, епископа Петавийского. Первое мнение нам известно (Тертуллиан считал, что Мария утратила девство вследствие рождения от Нее Христа), второе нет, так как сочинения Викторина утрачены. Относительно первого Иероним пишет: «О Тертуллиане я ничего больше не говорю, кроме того, что он не был человеком Церкви». А относительно Викторина утверждает «то же, что и о евангелистах, — что они говорили о братьях Господа, а не о сыновьях Марии, и о братьях в том смысле, какой мы выше представили, братьях по родству, а не по природе». Вместо того чтобы ссылаться на Тертуллиана и ошибочно трактовать Викторина, Иероним предлагает своему оппоненту ознакомиться с творениями «древних писателей: Игнатия, Поликарпа, Иринея, Иустина Мученика и многих других апостольских и ученых мужей»[555].
Как мы помним, Игнатий Богоносец, Ириней Лионский и Иустин Философ писали о девстве Марии на момент рождения от Нее Христа, но не говорили о Ее приснодевстве. Иероним считает это само собой разумеющимся и как бы вытекающим из их представлений о девстве Марии.
При этом основным критерием остается для него свидетельство Писания. И здесь он выдвигает очень простой принцип: «как мы не отвергаем того, что написано, так отвергаем то, чего не написано». Данный принцип в отношении приснодевства Марии действует следующим образом:
Что Бог родился от Девы, этому мы веруем, потому что читаем; что Мария после рождения была женой — этому не веруем, потому что не читаем. И это говорим не потому, чтобы мы осуждали брак, — и само девство есть плод брака, — а потому, что нам нельзя ничего произвольно утверждать о святых мужах. Ибо по такому предположению возможного мы можем утверждать, что и Иосиф имел многих жен, так как многих имел Авраам, многих имел Иаков, и что от этих жен были братья Господа, как выдумывают многие не столько с благочестивой, сколько с дерзкой смелостью. Ты говоришь,
