Шри Ауробиндо - Иша Упанишада
Брахман в неподвижности обгоняет и оставляет позади бегущих. Пока Ум и Чувства устремляются к цели сквозь Время, заглядывая вперед и оглядываясь назад, видя, из своего мига в настоящем, кусочки прошлого и туманные очертания будущего, Воля, появившаяся еще до начала прошлого, проносится мимо них в грядущее, до самого конца сущего, все видя со своей позиции. Она за этот миг уловила, решила и завершила в себе все, чему быть, предоставляя уму и чувствам спешить вслед, вырабатывая предусмотренные идеи и формы, запечатлевшиеся в структуре будущего, которое для Нее уже существует. Она делает все это, не двигаясь с места, потому что для Воли Прошлое, Настоящее и Будущее есть только миг и Она живет одновременно во всех временах – не они заключают в себе Брахмана, но сами заключены в Него. Ум и Чувства спешат сквозь Пространство, измеряя расстояние от звезды до звезды, но Воля минует их, пересекает Пространство из конца в конец, знает его как Целое и в себе творит все его формы, настоящие, прошлые и будущие; а Уму и Чувствам остается медленно и трудно собирать по кусочкам единое всеобъемлющее знание, которое Она обрела вне всякого процесса, и собирать по закону Времени опыт мгновенно завершенной Вселенной, которую Она сделала совершенной безо всякого труда. И это тоже Воля сделала не двигаясь, ибо для Брахмана не существует «здесь» и «там», все есть здесь, поскольку не Он в Пространстве, а Пространство в Нем. Пока Ум и Чувства несутся по извилистой и запутанной линии причинно-следственной связи, Воля от самого начала причинной цепи минует их и в мгновение ока формирует и обозревает ее до самого конца; Она оставляет их пересчитывать звенья цепи с несовершенной помощью разума, соединяя былое с тем, что будет, и в медленном и бесконечном процессе работы, порождающей новую работу, и жизни, порождающей новую жизнь, прослеживать полную и единую Эволюцию, которая уже предначертана, а потому является свершившимся фактом. Он же и это делает не двигаясь, ибо для Брахмана не существует чередования причин и следствий, потому что причины и следствия существуют в Воле одновременно; причина не предшествует ей, а следствие из нее не вытекает, они сливаются в едином и простом существовании в Брахмане, как Воле.
В Нем Матаришван распоряжается водами. Мы встречаем здесь Брахмана в третьем соотношении с Космосом. Брахман есть постоянное и неизменное Единство, имманентное в Космосе как его настоящее «я» существования, осознания и блаженства и как опора всех феноменальных объектов и сил, как их вездесущая основа реальности. Во-вторых, Брахман, это недвижное Единство, есть также, в качестве Воли, то, что стоит неподвижно, но стремительней мысли и потенций ума; ибо Воля – Установительница, Распорядительница и Причина – пересекает все Время, Пространство и Причинность без движения, простым фактом своего существования. Наконец, Брахман, это «Я» и вездесущий Владыка всего, есть также то, что содержит в себе всю эволюцию, предопределяя каждый объект и каждую силу, развиваемые Праной из первоначального вещества. Брахман есть Вайшванара, Бодрствующее «Я», в котором содержится и благодаря которому существует вся эта эволюция физического мира; Брахман есть Тайджаса, Сновидящее «Я», в котором содержится и которым существует вся психическая эволюция, из которой физическое черпает себе материал; Брахман есть Праджня, Спящее «Я», в котором вся эволюция, психическая и физическая, вечно самосущна и предопределенна; Брахман есть Турия Атман, в котором и благодаря которому существуют Праджня-Тайджаса-Вайшванара. Он наполняет Космос и содержит в себе Космос, как эфир объемлет землю и содержит в себе землю, – и не только Космос в целом, но и каждый отдельный объект и каждую отдельную силу в Космосе. Это дерево наполнено и окружено Божественным Присутствием – и надо ясно понять это: не частицей Его, а Брахманом, единым и нераздельным. Бог присутствует в малом цветке столь же полно, как и во всей безмерной Вселенной. Так же и Дух в человеке есть не частица Божества, но Он сам, Вечный, в своем неизменном величии. «Я» во мне – не просто брат «Я» в тебе или одного рода с ним, это целиком и полностью ты; ибо нет тебя и меня, есть лишь Единый Неизменный со многими именами и во многих формах, Одна Реальность во множестве преходящих и бренных обличий.
Глава XII
Он движется, Он не движется; Он далеко, но Он же и близко; Он внутри всего этого, но Он же и вне всего.
Этот второй стих только подчеркивает то, что подразумевалось в первом или, можно сказать, представляет ту же истину под несколько иным углом зрения. Брахман движется или вибрирует и Брахман не движется или не вибрирует. Он не движется как Неизменяемый и Неподвижный, но движется в качестве изменчивой и многообразной Пракрити. Когда говорится, что Брахман Един и Недвижим, то речь не о том, что подвижный и многообразный элемент во Вселенной есть нечто иное, нежели Брахман: те Боги, которые не могут достичь Брахмана, предшествующего им и обгоняющего их, представляют собой Его же облики; Матаришван и Воды, заключенные в Нем, – это тоже Его субстанция. Пуруша один, без Пракрити, – не Брахман, Пракрити – тоже Брахман, ибо Он не только действенная причина Его Космоса, но также и Его материальная Причина. Справедливо, что движение и многообразие Пракрити феноменальны и поверхностны, а постоянство и неизменность Пуруши – фундаментальны и реальны; однако у феноменального есть своя истина и существование, и полностью нереальным оно не является. Прибегая к аналогии из жизни – Шекспир сам по себе един и неизменяем, в своих творениях он изменчив и многообразен, персонажи его пьес, их слова и действия – это не Шекспир в своей высшей истине, но в то же время они не есть нечто иное, нежели Шекспир, поскольку они живут в нем, живут благодаря ему и созданы из его субстанции. Легче всего объявить их нереальными, но они обладают некоей собственной реальностью, они являются подлинными психическими образами и живут как феномены в сознании Шекспира, хотя отдельными и независимыми сущностями и не являются. Так и многообразный Космос обладает подлинным феноменальным существованием и реальностью в Брахмане, хотя и не существует отдельно в качестве независимых сущностей. Дерево и река не реальны в качестве дерева и реки, но реальны как образы, как отражения Брахмана. В Себе Брахман покоен, тих и недвижим, в них Он движется и их насыщает энергией.
Он далеко и в то же самое время Он близко. Физически близко и далеко; Солнце и отдаленные созвездия, и Орион, Альдебаран и Лира, и самая далекая звездочка, мерцающая на самом краешке хитросплетения солнц и систем, – все это есть Брахман; равно как и эта Земля, место нашего обитания, и эта страна, наша мать и кормилица, и эта деревня или город, где мы живем и работаем, и этот дом, который служит нам укрытием, и эти деревья и пруды, знакомые нам с детства, и лица, столь нам знакомые, и голоса, слышимые каждый день, все то, в чем мы привычно живем и движемся, – все это есть Брахман. Эмоционально близкий и далекий, ибо наша любовь и ненависть и то, что мы любим и ненавидим, все забытое и все запомнившееся, то, чем мы дорожим до последнего дня, и то, что с омерзением отвергаем, друг и враг, обидчик и обиженный, наша работа и повседневное переплетение наших страхов, надежд и стремлений – это есть Брахман; и отдаленное от нас настолько, что не может вызывать никаких эмоций, ни малейшего возбуждения в уме, то ли из-за отдаленности в протяжении Времени, то ли из-за скрытости в протяжении Пространства, или потерянное из-за слепоты безразличия – это тоже есть Брахман. Интеллектуально близкий и далекий, ибо неизвестное и мало известное, слишком огромное или слишком малое для наших восприятий, то, что не в силах приблизить к нам даже самые мощные из наших инструментов, что не в силах проанализировать самый острый разум, что не укладывается в рамки самого широкого нашего понимания, – это есть Брахман; и все, что мы повседневно воспринимаем и замечаем, мириады форм, анализируемых Наукой, радость зрения, и слуха, и вкуса, и обоняния, и осязания – это есть Брахман; и субъективный мир в нас, который нам ближе всего остального, – мысль, воспоминание, ощущение и чувство, волевые акты, устремления и желания – все это тоже Брахман. Духовно близкий и далекий, ибо Всеведущий и Всемогущий Источник всего сущего и Правитель, чей вдох творит миры, а выдох разрушает их, в сравнении с кем мы чувствуем себя слишком порочными, слабыми и немощными, чтобы даже в ничтожно малой степени ощутить себя частицей Его божественной природы, – это есть Брахман; невыразимый и недоступный воображению Дух, не поддающийся восприятию наших чувств, пониманию нашего ума, непостижимый для нашего разума, – это есть Брахман; и наше собственное «Я», вовеки царящее в пещере сердца нашего существа, с улыбкой взирая на наши радости и горести, столь же могущественное в нашей силе, сколько и в нашей слабости, чистое в наших добродетелях, незапятнанное нашими грехами, не менее всеведущее и всемогущее, чем Иша, не менее безмятежное, неизменное и невыразимое, чем Высшее Существо, – это наше «Я» тоже есть Брахман. Кармайогин, познавший это, должен считать все существование божественным, всю жизнь святыней, все мысли и все действия самопосвящением Вечному.
