Сергей Бычков - Евангелие от Сергея
Словно ничего не произошло, они двинулись к вершине, но добрались туда не скоро: через каждые пять — десять шагов они останавливались и Иоанн целовал ожидающую Марию.
Вся вершина была покрыта старыми оливковыми деревьями и они, поплутав среди них, вышли на самую макушку горы к развалинам стоящего здесь когда-то дома.
— Смотри, — сказал Иоанн, указывая правой рукой на эти развалины, а левой обнимая Марию, — здесь, на этом месте, царь Соломон велел построить дом. Он любил смотреть с этого места на свой храм и очень часто приезжал сюда не один. Каждый раз он привозил сюда понравившуюся ему девушку и после любования храмом занимался с ней любовью. Поэтому люди и назвали эту вершину *горой соблазна*.
Мария слушала Иоанна, но его слова с трудом доходили до её сознания. Оттого, что он говорит с ней, оттого, что они вместе в этом удивительном месте, оттого, что он её обнимает и целует, а это значит — любит, у Марии кружилась голова. Она чувствовала себя птицей, парящей над землёй в теплых восходящих потоках воздуха.
29
Видимо, поняв её состояние, Иоанн повернул её к себе и стал покрывать поцелуями её лицо и шею. Мария закрыла глаза от нахлынувшего блаженства и дрожала всем своим телом. Потом она стала робко отвечать на его поцелуи.
Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Час? Мария не знала, да ей было всё равно сейчас, весь остальной мир перестал существовать в её сознании, ей только хотелось, чтобы это блаженство не прекращалось.
— Пойдём Мария, — вдруг дошёл до неё смысл сказанного Иоанном, — скоро уже темно будет.
Мария кивнула головой и они стали спускаться к Вифании. Не доходя до первых домов Иоанн сказал: — Не надо, чтобы нас вместе видели, ты иди, а я постою здесь, а потом пойду.
С сожалением выпуская её руку из своей Иоанн добавил: — Приходи туда завтра, а? Я буду тебя ждать на вершине. Придешь?
— Приду, — ответила Мария и, удаляясь от Иоанна, всё оборачивалась и махала ему рукой.
— Ты где была? — набросилась на неё Елисавета, — ночь на дворе, а тебя всё нет, я уже беспокоиться начала.
— Иерусалим такой красивый, что глаз нельзя оторвать, так и стояла, пока не стемнело, — соврала ей Мария.
— Разбойников на дорогах полно, а она по темноте шляется, — ворчала Елисавета, — не дай бог, попадешь к ним в руки.
— Не попаду, — весело ответила Мария и представила, как несколько страшных разбойников налетают на неё в оливковой роще. Они страшные-страшные, у каждого большой нож и они хотят её убить. В этот критический момент появляется Иоанн и как игрушечных кукол разбрасывает их в разные стороны и они с ужасом разбегаются кто куда, а он поднимает её на руки и несёт домой.
От этой вымышленной сцены и без того волшебное настроение Марии поднялось выше того уровня, когда человек может ощущать реальность жизни и реальность того, что она обручена и ей нельзя не только встречаться, но и думать о другом мужчине, словно растворилась, а вместо этого в сердце Марии образовалась волна нежности к Иоанну. У Марии словно крылья выросли и она не ходила, а порхала по комнате, собирая на стол ужин.
— А что это ты такая счастливая? — спросила её Елисавета, наблюдая как Мария весело снуёт вокруг стола, — неужели вид Иерусалима
30
может так тронуть сердце? А для меня наша маленькая Вифания куда дороже, чем Иерусалим с его храмом царя Ирода.
— Нет, сестра, — возразила Мария, — ты просто много много раз его видела и присмотрелась к нему, как к чему-то обыденному.
Так, перепираясь и споря, они отужинали и решили теребить шерсть. Занимаясь этим делом, они продолжали болтать, но чем дальше, тем Мария говорила всё неохотнее. Постепенно её волшебное настроение перешло в печаль, а в сердце закралась тревога.
— Что же я делаю? — думала она, — что я скажу Иосифу, маме? А, может, взять и рассказать всё Елисавете? Она прожила долгую жизнь и сможет дать мне совет…Нет, только не это, Елисавета никогда не поймёт меня: она ни за что бы так не сделала, это великий грех, а Елисавета — само воплощение безгрешия. А, может, Иоанн сможет что-то придумать? Он же самый — самый умный и любит меня!
— Ты, видимо, устала, — заметив перемену в настроении Марии, сказала Елисавета, — давай-ка, подружка, спать укладываться…
… Первая мысль, которая пришла в голову Марии, когда она проснулась, была мысль о предстоящем сегодня свидании с Иоанном.
— Сегодня я снова увижу его, — пропел звенящий голос, исходивший из её сердца.
Весело подскочив, Мария быстро оделась и выпорхнула в комнату. Елисавета ещё спала, в доме было темно и Мария, стараясь не шуметь, стала разводить в очаге огонь. Всё горело в её руках и не прошло и полчаса, как она убралась в комнате, приготовила завтрак и стала ждать, когда проснётся сестра. Вчерашние тревоги куда-то ушли и то, что вчера казалось непреодолимым препятствием на их с Иоанном пути к счастью, теперь выглядело не так безнадёжно. Утро вечера мудренее?
— Обручена? Ну и что? Да мало ли было случаев, когда после обручения дело так и не доходило до свадбы, — подумала она. — Вот приеду домой и скажу маме, что люблю другого и за Иосифа замуж не пойду. Конечно, тяжело обьяснить это решение и родители на дыбы встанут, стоит только обмолвиться о Иосифе, но это всё равно легче, чем врать и изворачиваться. — Папа-то сразу меня поймёт, — с теплотой об отце подумала Мария. Сколько она себя помнила, столько и видела его добрые глаза. То, что он был весёлый в день её помолвки, ещё не значит, что он был рад этому. В тот день Мария обратила внимание на
31
то, что когда она прибирала комнату к приходу сватов, он несколько раз останавливал её и, прижав её голову к своей груди, говорил только одно слово — *доченька*. Только сейчас Мария поняла, что он хотел тогда сказать ей: — Ты прости, дочка, меня: я не сумел устроить достойно твою жизнь.
А вот с мамой будет сложнее. Строгая она и порядок для неё превыше всего. Под порядком мама понимает всё в нашей жизни — порядок в доме, порядок в семье, порядок в отношениях с соседями, властями. И вот, повинуясь своему представлению о порядке, она сделает всё, чтобы свадьба состоялась. Но она любит меня и должна понять. Сядем с ней вечером у очага и поговорим о жизни, как мама любит делать.
Мария представила, как они будут сидеть вечером у потрескивающего огня, как мама всплакнёт в конце беседы и, обняв её, скажет: — Хорошо, доченька, для меня главное, чтобы ты была счастлива.
Ну, а после этих слов она уже никогда не отдаст её Иосифу! Ни за что!
Ну, а с Иоанном она обязательно будет счастлива! Уж он-то сумеет устроить их жизнь как надо, ведь Иоанн самый-самый умный.
Мария вспомнила, как она мечтала о богатстве, дорогих нарядах и рассмеялась: — Какая же я ещё недавно было глупая: думала, что деньги могут сделать меня счастливой. Да не надо мне ничего, лишь бы он был рядом. Пусть в лачуге, в пещере, в шалаше. Разве это делает людей счастливыми?
— А любит ли он меня? — внезапно подумала Мария. — Конечно, любит! Разве можно целовать девушку, не любя? Ни один нормальный человек не сделает этого. Разве она может представить себя, целующую Иосифа? Бр-р-р, противно даже!
— А ты что это, сестра, так рано поднялась сегодня? — прервала её размышления Елисавета, выходя из своей комнаты, — ещё спать и спать надо, вон темень какая на улице, а ты уже по дому хлопочешь.
— Прости, сестрица, я, наверное, тебя разбудила, — ласково посмотрев на Елисавету, проговорила Мария. Я выспалась, да и не так уже и рано, просто в конеце декабря темень держится чуть не до обеда. Так что же теперь — спать полдня? Как ты себя чувствуешь, как маленький?
— Да, слава богу, всё нормально, только вот сны тревожные снились. Я не помню о чём, они позабылись, как только я глаза открыла, а вот чувство тревоги осталось. Такое ощущение, что беда должна
32
случиться. Может, с Захарием что-нибудь?
— Это тебя маленький беспокоит: переживаешь перед родами, — стараясь успокоить сестру, сказала Мария, — давай я помогу тебе умыться.
После завтрака они продолжили возню с шерстью и вскоре на улице стало светать, но из-за начавшегося дождя стоял полумрак, а затянутый тяжёлыми тучами небосклон не предвещал хорошей погоды.
— Как бы Иоанн не испугался дождя, — стала беспокоиться Мария. — А вдруг он не прийдёт? У неё даже не возникла мысль о том, что в такую погоду она сама должна остаться дома. Как может она не пойти? Только всемирный потоп может остановить её. Может, но не остановит!
Время почему-то словно остановилось и каждая минута казалась часом.
— Быстрей, быстрей бы обед, — торопила Мария, сгорая от нетерпения увидеть лицо Иоанна с его удивительным родимым пятном под левым глазом в виде маленького полумесяца. Мария вспомнила, как вчера она осмелилась дотронуться до этого странного пятна пальцем. Иоанн вдруг клацкнул зубами, словно хотел укусить, она в испуге машинально отдёрнула руку, а он рассмеялся и сказал: — Это родимое пятно у нас фамильное. Оно передаётся по наследству из поколения в поколение.
