Николай Каптерев - Собрание сочинений. Том 1
145
Самую грамоту смотри в Приложении. Интересна судьба этой жалованной грамоты Петра Великого, столь важной для Константинопольского престола. Она была отослана патриарху с греком Григорием Ватаци, привезшим разрешительные патриаршие грамоты на мясоястие; с ним же послана была патриарху и первая дача в 3000 р. и еще 3000 р. вперед за следующий год. Еще трехтысячная дача посылалась патриархам только два раза, так как от них не было присылки за нею. Это на первый раз чрезвычайно странное обстоятельство достаточно выясняется в следующем письме Константинопольского патриарха Иеремии к жившему в Москве Фиваидскому митрополиту Арсению от 15 апреля 1726 года: «Письма сии (которые патриарх посылал к Арсению для вручения императрице и Святейшему Синоду) к государыне императрице и Святейшему Синоду сочинили мы, которые, когда будешь вручать, скажи изустно Ея Величеству, что приснопамятный Великий Петр пожаловал Великую Церковь жалованною своею грамотою, которая обретается ныне в Нежине, и приняли мы три ежегодных милостыни его: но потом не только потерпели убыток, более ста восьмидесяти мешков турецких, но и в опасность впали за самою жизнь свою от лукавых людей по причине сей милостыни. Итак, ежели Ея Величество имеет намерение нас жаловать и помогать нам в настоящей нужде, ради душевного спасения приснопамятного супруга и для поминовения непрестанного Ея Величества, да ведает, что ежегодное жалованье неудовлетворительно (т. е. неудобно): когда же изволит оное присылать к нам, да повелит взять ту жалованную грамоту из Нежина и положить ее в казну, где пусть действие оной остановлено будет, и да прекратится ежегодное даяние, ибо мы уже бедствуем опасностью своей жизни по сей причине. Но когда Бог просветит Ея Величество послать, да пошлет весьма тайно сюда к послу царскому, и от рук то примем, ибо нет уже нам средств посылать к вам своего человека ради вышесказанных причин, о чем Ея Величеству объяви» (№ 6). Таким образом, сам патриарх просил взять назад жалованную грамоту Петра Великого, которая и хранилась доселе в Нежине, и не посылать более милостыни погодно, так как от этого происходят великие бедствия для Константинопольской Церкви от турок. Но от самых денег патриарх не отказывается, а только просит назначенную ему жалованною грамотою сумму присылать не ежегодно, а когда придется, при благоприятных обстоятельствах, и притом так, чтобы она получалась самим патриархом тайно из рук русского резидента в Константинополе. В 30-й день апреля 1727 года указом из Коллегии иностранных дел в Малороссийскую коллегию велено взять из Нежина жалованную грамоту, данную Петром Великим константинопольской кафедре (1726 г. № 5). Следующая по ней Константинопольскому патриарху сумма уже более ни разу не посылались. По «палестинским штатам» 1735 года Константинопольскому патриарху, вопреки жалованной грамоте Петра, назначена только тысячная погодная дача, и притом с известными ограничениями. Но в Константинопольской патриархии, как видно, сохранилось, хотя и смутное, воспоминание о жалованной грамоте Петра. В 1752 году Константинопольский патриарх Кирилл обратился к императрице Елизавете с просительною грамотою, в которой он, перепутывая события, заявлял, что будто бы Петром Великим Константинопольскому (патриарху) и другим патриаршим престолам, а также разным восточным обителям назначена была определенная ежегодная милостыня, что в действительности было сделано только в 1735 году, которую другие восточные патриархи и обители всегда получали и получают доселе, и только Вселенский святейший престол, глава всех Церквей, остался лишен определенной ему за 20 уже лет императорской милостыни, почему патриарх и просит прислать ему через русского резидента в Константинополе невыданные за прошлые 20 лет суммы, назначенные Константинопольскому престолу Петром Великим (1752 г. № 1). Между тем архимандрит московского Никольского греческого монастыря Афанасий от 13 марта 1754 года писал Константинопольскому патриарху Кириллу следующее: «Известно вам да будет, что здесь обретается одна грамота Великого Петра, и оная весьма секретно в моих руках находится, в коей повелевает Великий Петр, чтобы на всякое лето давать трону Константинопольскому по 3000 рублей в вечные веки на молитвы. Оная же милостыня тому назад двадесят и три года как не отдавана и стоит вся сумма готова, только дожидается единого писания вашего святейшества, у милостивейшей государыни, и тотчас по получении писания деньги отдадутся, понеже мне сказ дал преосвященный рязанский Димитрий, который очень любит род наш и в великой милости у всемилостивейшей государыни обретается и мой есть благодетель великий, и сие он точно от уст всемилостивейшей государыни слышал, что наши отцы духовные от толикого времени не посылают за милостынею, или может статься, что они Бога не молют за нас и для того и за милостынею не посылают? И тот преосвященный приказал мне сие до вашего святейшества написать, и, ваше святейшество, как изволите и Бог вас научит, так и сделайте, только бы все вам делать надобно с ведома его высокородия господина резидента российского, там обретающегося. Итак, или через его высокородия руки или иные секретно весьма сия милостыня пошлется неотменно. Да еще извольте о том писать до преосвященнейшего Димитрия, будет очень рад…» В конце письма находилась следующая приписка архимандрита: «В письме я писал до вашего святейшества, что уже 23 года, как не получали милостыни, но я после спрашивал и сказу ют, что уже 30 лет, как не получали, оных же денег сумма сполна 300 мешков». Получив эти, нужно заметить, очень верные сведения о жалованной грамоте Петра, патриарх Кирилл в августе 1755 года снова обратился к императрице и в Святейший Синод с ходатайством, чтобы ему выслали назначенную Петром Великим дачу Константинопольскому престолу, «что уже 30 лет, о чем мы точно справились и уже то у себя нашли, как один только здешний престол, глава всех Церквей, определенной ему императорской милостыни лишенным остался не по какому-либо вашему или прежде нас бывших патриархов небрежению, но от происходящих по обстоятельствам времен помешательств и опасности от державствующих над нами…». Теперь патриарх просил выслать ему назначенную Петром милостыню за все пропущенные тридцать лет «и еще к тому пожалованием какого-либо подаяния…» (1755 г. № 2). Чем кончилось это домогательство патриарха получить назаченную Петром трехтысячную погодную дачу сразу за 30 пропущенных лет, об этом наши документы ничего не говорят. Но, вероятно, исход этого ходатайства был тот же, что и в 1752 г., когда оно осталось без всяких последствий.
146
1735 г. № 2.
147
«В тое шапку золота пошло и с угаром 2 фунта, 82 золотника с ползолотником, цена по 40 алтын золотой. Да в тое ж шапку поставлено каменья, а взято из мастерские палаты: два яхонта лазоревых сережных цена 70 рублев, и те яхонты растерты на два и сделано 4 яхонта и огранены; да четыре яхонта лазоревых в гнездах золотых, цена по 8 рублев яхонт; да из приказу золотого дела взято; яхонт червчатой в гнезде золотом, цена 6 рублев камень; 4 изумруда вставочных по 12 рублев изумруд, 3 изумруда сережных по 10 рублев изумруд, да изумруд же сережный 18 рублев; 5 яхонтов червчатых по 20 алтын яхонт; 20 искорок изумрудных, цена 5 алтын, по 2 деньги искорка; 8 яхонтиков червчатых по полтине камешок. Да в тое ж шапку поставлено на дробницы налпни 44 зерна бурминских по рублю зерно; да на обниску около дробниц пошло жемчугу 51 золотник с четью, цена по 4 рубля золотник. В тое ж шапку пошло аршин атласу, цена 30 алтын, пол-аршина камки вишневой цена 15 алтын, два аршина тафты лазоревой на рубль на 13 алтын, две деньги; два аршина киндяку лазоревого на 6 алтын 4 деньги; 8 горностаев, по 2 алтына с деньгою горностай; да на оболочку лагалища пошло 2 сафьяна зеленых, цена рубль 6 алтын 4 деньги; да полтора золотника шолку белого на 6 денег, бумаги хлопчатой круг венца фунт 3 алтына; да от лагалища и за дерево дано от дела 36 алтын, 2 деньги, и всего той шапке цена 880 рублев 29 алтын» (Греческие дела 7152 г. № 3; 7202 г. № 20; Греческие статейные списки № 2, листы не занумерованы).
148
Не менее роскошна была и шапка, сделанная для Александрийского патриарха.
Каменья и жемчуг на нее оцениваются: «Пошло в святительскую шапку Александрийскому патриарху Иоанникею каменья, а взято каменье у англичанина у Ивана Ульянова: перстень золота с яхонтом лазоревым цена 25 рублев, лал цена 17 рублев, лал цена 8 рублев, 5 лалов цена 15 рублев; перстень золот с яхонтом лазоревым цена 20 рублев; изумруд вставошной цена 45 рублев, яхонт лазорев цена 8 рублев, 4 изумруда цена 29 рублев; перстень золотой с изумрудом граненым цена 13 рублев; 44 зерна бурминских цена по 25 алтын зерно; 4 изумруда сережных цена по 6 рублев изумруд, 55 яхонтиков червчатых цена по 10 алтын яхонтик, 20 искорок изумрудных, цена по 5 алтын искорка – всего по цене на 256 рублев с полтиною. На ту ж шапку дано на низанье 40 золотников жемчуга, а взять тот жемчуг у Андрея Колдермана, цена ему по 3 рубля с четью золотник, итого за жемчуг 130 рублев и обоего за каменья и за жемчуг 386 рублев с полтиною» (Греческие статейные списки № 5, лл. 219, 222–229).
