С. Сказкин - Настольная книга атеиста

Проникнутое эпикурейским материализмом бессмертное творение Франсуа Рабле (1494–1553) «Гаргантюа и Пантагрюэль» мастерски использует оружие скептицизма в борьбе со средневековым мракобесием. В этой книге высмеивается вера в бессмертие души и христианский призыв к отказу от земных радостей. Великий сатирик с позиций здравого смысла издевается над откровением, как нелепой заумью. Рабле беспощаден к порабощающей умы слепой вере. Сообщая, что его герой был рожден через ухо, он прибавляет: «Я подозреваю, что вы не верите такому странному рождению. Если не верите, мне до этого дела нет; но порядочный и здравомыслящий человек верит во все, что ему говорят и что написано. См. Притчи Соломона, гл. XIV: «Невинный верит каждому глаголу», см. святого апостола Павла Первое послание к коринфянам. Гл. XVIII: «Милостивец верит всякому». Почему же вы не верите? Никакой видимости правды, скажете вы. Я же вам скажу, что именно по этой причине вы и должны верить совершенной верой, ибо сорбонисты говорят, что вера есть «вещей облачение невидимых». Разве противоречит этот случай нашей религии, закону, разуму и «священному писанию»? Что до меня, то я не нахожу в святой Библии ничего, что бы противоречило этому. Но если бог так хотел, то ведь не скажете же вы, что он не мог этого сделать?., ибо, говорю вам, для бога нет ничего невозможного, и если бы он захотел, то все женщины рожали бы детей через уши».

В еще более острой форме выступает антирелигиозный скептицизм в сожженной в 1538 г. по приговору парижского парламента книге Б. Деперье «Кимвал мира», в «Цицерониане» Э. Доле, в «Диалогах» Ж. Таюро и ряде других произведений.

Значительную роль в борьбе с мракобесием сыграл видный французский политический деятель и мыслитель Жан Боден (1530–1596), выдвинувший материалистическое учение о том, что верования, нравы и социальный строй каждого народа обусловлены природой и климатом его страны. В сочинении Бодена «Беседа семерых» (получившем распространение в рукописных списках уже после смерти автора) участвуют три защитника христианства, сторонник иудаизма, сторонник ислама, деист и скептик, близкий к атеизму.

Сопоставление евангельских текстов, говорится в диалоге, доказывает, что они не заслуживают доверия, ибо сами себе противоречат, не говоря уже о том, что сообщаемое там противоречит разуму.

И божественность Христа, и догматы об искуплении И евхаристии, как показывает Боден, противоречат здравому смыслу, а бессмертие души и воздаяние выдуманы для укрепления социальных установлений.

У сторонников религии «в роли всех аргументов, принципов и доказательства выступает одно только слово — верьте!» А на каком основании? На основании слов Христа, так как он бог? Но надо еще доказать, что он бог. На основании «писания»? Но оно само себе противоречит. Веру, утверждает Боден, вытесняет знание.

Показывая несостоятельность всех существующих религий, Боден отдает предпочтение «естественной», «присущей человеку от природы» религии, что свидетельствует об исторически неизбежной его ограниченности.

Самым глубоким выразителем скептицизма Возрождения явился Мишель Монтень (1533–1592). В своих «Опытах» (1580–1588) он призывает сбросить гнет общепринятых взглядов и последовать примеру людей, «которые все взвешивают и оценивают разумом, ничего не принимая на веру и не полагаясь на авторитет».

Монтень детально обосновывает положение о том, что сознание человека всецело зависит от его тела, что приводит его к выводу о неизбежной гибели духа со смертью тела. Сон, обморок, любая потеря сознания являют нам «подлинный и неприкрашенный лик смерти». Люди, как и их «братьяживотные», — дети «нашей матери–природы». Материальный мир, в котором мы живем, — это все, что существует. Нет никакого иного, потустороннего, мира.

С этих позиций, обильно цитируя Лукреция и присоединяясь к его взглядам, Монтень критикует идеализм Платона, волюнтаризм стоиков, мистицизм и антропоцентризм. Вместе с бессмертием души опровергается и воздаяние. Доказывается, что оно невозможно, а если бы и было возможно, то было бы крайне несправедливо.

Если видеть в боге первопричину вещей, т. е. нечто коренным образом отличное от людей, говорит Монтень, то нельзя ему приписывать ни разум, ни справедливость, ни милосердие. В противном случае он окажется человеком. В этой связи с одобрением приводится мнение Эпикура и Стра–тона, согласно которому природа, вовсе лишенная сознания, развивается в силу внутренней необходимости и ни о каком вмешательстве богов в ход событий не может быть и речи.

Религия внедряется не божественными средствами «сверху», а человеческими «снизу». Религии основаны не богом, а людьми. «Религия есть не что иное, как их (людей) собственное измышление», созданное, «чтобы налагать узду на народ и держать его в подчинении».

Полезна ли религия? Религии, выдуманные для достижения безнравственных целей, приносили, конечно, вред. А религии, созданные с благими целями (к их числу Монтень относит христианство) ? Сделали они людей лучше? Сделали они их счастливее? Требование религии, в том числе христианства, предписывающее отказываться от радостей жизни, противно природе и делает людей несчастными. Еще больше горя приносят людям массовые бесчеловечные расправы с инакомыслящими, на которые толкают людей религии, особенно христианство, на протяжении всей своей истории порождающее жестокую нетерпимость, преследование науки, уничтожение культурных ценностей.

Борьба с фидеизмом — главная задача Монтеня. Ратуя за науку, изучающую не книги, а вещи, опирающуюся на опыт и разум, Монтень провозглашал безграничность возможностей такой науки: «То, что осталось неизвестным одному веку, разъясняется в следующем… Поэтому ни трудность исследования, ни мое бессилие не должны приводить меня в отчаяние, ибо это только мое бессилие», а не бессилие человеческого разума вообще.

Для произведений передовой мысли этой эпохи характерно то, что самые смелые высказывания в них сопровождаются заверениями в религиозной лояльности. На страницах этих книг зловещий отблеск костров, на которых гибли борцы против мракобесия. Ссылаясь на эти лояльные заявления вольнодумцев, реакционеры наших дней утверждают, что эти мыслители были преданы христианству, что в эпоху Возрождения антирелигиозные идеи не имели никакого распространения. Опровержением этого являются многочисленные свидетельства современников о том, как много появилось в XVI в. в Европе эпикурейцев, деистов, атеистов, о том, что именно в этом веке впервые стали употреблять слова «вольнодумец», «деист», «атеист».

Опровержением взгляда о невозможности деизма и атеизма в данную эпоху является факт значительного распространения в это время произведений, открыто отвергавших христианство и все существующие религии. Они ходили по рукам в печатной и рукописной форме и (несмотря на то, что одно их хранение могло стоить жизни и в XVI, и в XVII, и в XVIII вв.) дошли до нас.

Такова изданная в 1573 г. книга «Блаженство христиан, или Бич веры».

Ее автор Жоффруа Балле вместе со своим произведением был сожжен в Париже в 1574 г. Центральная идея книги — призыв отказаться от веры и заменить ее знанием. Знание вытесняет веру, с которой оно несовместимо: чем больше у человека знаний, тем меньше у него веры. Если кто–нибудь, «кому выплатили большой долг, потребует от вас его вторично, — каким из следующих выражений захотим мы, говоря по совести, воспользоваться, чтобы ответить на это: «Я верю, что уже расплатился» или «Я знаю, что уже расплатился»? Я убежден, что нет такого верующего, который в данном случае сказал бы «Я верю», отвергнув «Я знаю».

Балле отвергает католицизм, кальвинизм, христианство вообще, так как его сторонники принимают религию «на веру и из страха». Это же обвинение Балле бросает всем религиям. Все религии не только ложны, но и вредны. Человек должен «осознать яд и разврат, мерзости и злодеяния, причиняемые всеми религиями», и отвергнуть их.

Отрицая падуанский принцип «двух истин», Балле заявляет: «Существует одно воззрение, порожденное в нас знанием, и другое, которое в нас вселили, пользуясь нашим невежеством, посредством веры, боязни или внушенного нам страха перед богом… вера есть недостаточность знания, ибо, где имеется знание, там вера умерла и не может существовать». И нравственность человека и его счастье, по словам Балле, зависят только от знания и разума.

Правда, Балле полагал, что, вооружившись знаниями, мы придем к какому–то пониманию бога, основанному на разуме. Эту ограниченность XVI в. не могли преодолеть многие представители антирелигиозной мысли даже двумя веками позднее.

Подобно вышеупомянутой книге Балле, не прибегает к маскировке и анонимный трактат «О трех обманщиках», в котором открыто отрицаются все религии. Самое раннее его издание, дошедшее до нас, датировано 1598 г., но, по свидетельству современников, первые его издания получили значительное распространение уже в первой половине века.