Андрей Десницкий - Сорок вопросов о Библии
Вот только для самого пророка этот процесс далеко не всегда оказывается приятным и безболезненным, как для Ионы, – слова и поступки Захарии напоминают нам об этом. Пророков не желали слушать, им затыкали рот, порой обрекали на мученическую смерть. Но, может быть, самым горьким для пророков было непонимание собственного народа. Им же ничего не нужно было для себя, они просто сообщали единоплеменникам самое главное, что им нужно было знать. По сути, они первыми кричали «пожар!» – и что вместо благодарности?
Когда к стенам Иерусалима подступило вражеское войско, Иеремию, обличителя грехов народа, как «пораженца» бросили в тюрьму, а потом – ив жидкую грязь опустошенного водосборника и держали там «до исправления». Иеремия страдал, молился, просил вынуть его из грязи, в общем, вел себя далеко не героически – но замолчать он уже не мог. А к Богу Иеремия обратил такие слова: «Ты влек меня, Господи, – ия увлечен; Ты сильнее меня – и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною. Ибо лишь только начну говорить я, – кричу о насилии, вопию о разорении, потому что слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние. И подумал я: не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (20:7–9).
Так ветхозаветные праведники смотрели на свое служение. Они не просто пересказывали или записывали откровения свыше. Нет, они были живыми эмоциональными людьми и могли не соглашаться с Богом и даже возражать Ему. Но в отличие от большинства современников они не могли обходить Его слова безразличным молчанием.
Самый яркий эпизод такого «неумения молчать» связан с первой в Библии пророческой книгой. До Иеремии пророки проповедовали устно, он стал первым пророком-писателем, продиктовав пророчества своему помощнику Баруху. Иеремии было запрещено приходить в храм, поэтому от его имени там должен выступить Барух. Когда он прочел грозные слова народу, все были удивлены и напуганы. Баруха с его свитком вызывали в царский дворец к самому царю Иоакиму. Стояла зима, царь сидел перед жаровней с раскаленными углями, писец стал читать свиток, а царь постепенно отрезал от него прочитанное и бросал прямо на угли, пока не сжег всё.
Но Иеремия получил от Господа повеление восстановить прежний текст, что он и сделал (Иер 36). Рукописи, вопреки сказанному в знаменитом романе М.А. Булгакова, может быть, и горят, но вот пророчества не остаются не услышанными, их слова не падают в пустоту.
Пророческий народ
Уже упомянутая вначале книга пророка Ионы учит нас, что израильский народ – в каком-то смысле особый, пророческий народ, призванный донести волю Божию до всего человечества. Это вовсе не значит, что пророками были только израильтяне. Один из первых упомянутых в Библии пророков – мадианитянин Валаам. Еще когда израильтяне только шли к своей обетованной земле, моавский царь Валак нанял его, чтобы проклясть израильский народ. В те времена отношение к пророческому слову было исключительно серьезным и проклясть означало причинить реальный, вовсе не символический вред. Валаам согласился, оседлал свою ослицу и отправился в путь…
Что было дальше, знает всякий, кто знаком с выражением «валаамова ослица». Она заупрямилась, не захотела идти дальше, несмотря на побои, и даже прижала ногу своего хозяина к стене. А когда он совсем рассвирепел и хотел ее убить, заговорила с ним человеческим голосом и показала своему хозяину Ангела, который и преграждал дорогу. Ангел, впрочем, позволил пророку отправиться к «заказчику», но только с одним условием: Валаам должен произнести то пророчество, которое внушит ему Господь, а не то, за которое ему обещана плата.
В поведении ослицы, конечно же, заключался глубокий смысл: дело в вести, а не в вестнике. Конечно же, бессловесное животное было ничуть не выше и не лучше знаменитого пророка, но именно оно помогло ему узнать волю Божию. Точно так же и Валаам, и любой провидец и тайнозритель – не великий гуру, а всего лишь посредник, помогающий узнать эту волю другим людям. Итак, Валаам отправился к Валаку и произнес вместо проклятий благословения, потому что так велел ему Господь (Числ 22:24).
Остальные библейские пророки были в подавляющем большинстве израильтянами. Но именно в их словах прозвучал важнейший призыв к общечеловеческому единству. Закон объяснял израильтянам, что они и только они – избранный Богом народ, но приходил пророк и давал к этому закону такой комментарий: «Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? говорит Господь. Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян – из Кафтора, и Арамлян – из Кира?» (Ам 9:7). И более того, грядущее процветание Израиля становится уже неотделимым от обращения к Богу всех народов: «…приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою. И положу на них знамение, и пошлю из спасенных от них к народам: в Фарсис, к Пулу и Луду, к натягивающим лук, к Тубалу и Явану, на дальние острова, которые не слышали обо Мне и не видели славы Моей: и они возвестят народам славу Мою» (Ис 66:18–19).
Именно пророки задолго до Нового Завета объявили во всеуслышание: подлинное почитание Единого Бога есть дело всего человечества, а не только одного народа. Роль же этого народа заключается прежде всего в том, чтобы вести человечество к Нему. Конечно, в те далекие времена это открывалось лишь отдельным людям. Например, когда сирийский полководец Нееман заболел проказой, одна из служанок его жены, израильтянка, рассказала ему о чудотворце и пророке Елисее, который наверняка сможет его исцелить. Нееман отправился в Израиль, и Елисей… велел ему семь раз омыться в Иордане. Полководец в гневе воскликнул: «Разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских?» (4 Цар 5:12). Но слуги уговорили его попробовать… и это сработало! Только ему, как и Ионе и множеству других людей, нужно было сначала отказаться от национальной гордости и сознания собственной значительности, чтобы принять Бога, действующего порой совсем не так, как мы от Него ожидаем.
Наверное, пророк – это прежде всего человек, который готов к этой неожиданной встрече, который в состоянии, как Иона, отказаться от собственных стереотипов и ожиданий ради живого и требовательного Слова Божиего. И потому он так нужен всем нам.
Поэтому традиция библейского пророчества никогда не прекращалась ни в Новом Завете, где пророческий дар упоминается среди особых дарований (напр., Рим 12:6), ни в истории Церкви. Мы видим ее и в решительном противостоянии святых сильным мира сего, и в подвиге юродства, и во многом ином. Конечно, не обходилось без нездоровой мистики и профанаций, но, как известно, наличие подделок только доказывает, что существует и оригинал. Пророческий дух, горевший в ветхозаветном Израиле и воспринятый новозаветной Церковью, не давал ей выродиться в самодостаточное духовное ведомство со своим неизменным распорядком и раз и навсегда данными ответами на все вопросы. И каждый раз, когда такая опасность становилась реальностью, повторялась старая история: появлялся человек, «и было слово Господне к нему, и встал он, и пошел, и начал проповедовать…».
30. В чем смысл пророчеств?
В прошлой главе мы говорили о библейских пророках. Но в чем актуальность произнесенных ими пророчеств для современного человека, который живет в совершенно ином мире и занят иными заботами? И вообще, что такое пророчество – предсказание будущего, набор неких туманных образов или инструкция людям от Бога? Зачем оно нужно?
Ослицы и царский престол
Людям всегда хотелось заглянуть за грань ведомого: в старину они обращались к гадалкам и прорицателям, сегодня – к экстрасенсам и футурологам. В этом смысле с библейских времен ничего не изменилось: Библия, например, рассказывает, как некий юноша по имени Саул, потеряв ослиц своего отца, решил отправиться к провидцу Самуилу, чтобы узнать, где их найти. Но Самуил оказался не просто провидцем, а настоящим пророком – Господь открыл ему, что именно этого неприметного паренька Он хочет сделать первым царем Израиля. Так Саул, искавший ослиц, нашел царский престол.
В этом, пожалуй, основное отличие пророчества от гадания. Обращаясь к гадалке, человек ждет ответа на вполне конкретный житейский вопрос: где ослицы, за кого выходить замуж, какие акции покупать. А пророчество само врывается в человеческую жизнь, открывая людям волю Божию о них самих и окружающем мире. Оно зачастую неудобно и нежеланно: даже Саул сначала смутился, спрятался и не хотел выходить, когда израильтяне стали призывать своего царя. Что уж говорить о тех пророчествах, которые обличают и грозят бедой!
Но значит ли это, что пророчество, как и гадание, тоже имеет только один конкретный смысл, относящийся к ближайшей перспективе? Вовсе нет. Вслушаемся в слова Исайи: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. Видящие тебя всматриваются в тебя, размышляют о тебе: тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города ее, пленников своих не отпускал домой? Все цари народов, все лежат с честью, каждый в своей усыпальнице; а ты повержен вне гробницы своей, как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы, – ты, как попираемый труп, не соединишься с ними в могиле; ибо ты разорил землю твою, убил народ твой: во веки не помянется племя злодеев. Готовьте заклание сыновьям его за беззаконие отца их, чтобы не восстали и не завладели землею» (Ис 14:12–21).
