Елена Никулина - Агиология
А Виссарион и Иларион вместе отправились в Константинополь. Ночь с субботы на воскресенье они провели в бдении и молитве. В воскресенье Иларион причастился Святых Таин и пошел во дворец, в котором он отрекся от Христа. Юноша встретился с усыновившим его вельможей и стал убеждать его в правоте христианства. Илариона стали склонять к отречению от христианства, сначала ласками, затем пытками. Он был осужден на казнь, и последними его словами было исповедание христианской веры, которое велел ему читать старец Виссарион. Тело мученика было с честью погребено на о. Проте. Святые мощи прп. Илариона Бог тотчас прославил чудесами[360].
9. Косовский Завет
Почти в одно время с Куликовской битвой, на Балканах в 1389 году 15 июня произошло другое великое сражение – на Косовом поле, имевшее столь же судьбоносное значение для сербского народа. По преданию, благоверному сербскому князю Лазарю накануне битвы явился Ангел и поставил его перед выбором, предложив ему либо земное царство и победу над турками, либо мученичество, Царство Небесное и обетование, что народ сербский до скончания веков будет стоять в Православии. Лазарь выбрал второе, и все его 77-тысячное войско поддержало этот выбор. Так был заключен Косовский Завет, направивший к святости всю историю Сербии.
На следующий день после Божественной Литургии, на которой все войско причастилось, оно вступило в бой с огромной армией турецкого султана Мурада. Все сербские воины с князем Лазарем приняли мученическую смерть за Христа на Косовом поле. Народные сказания повествуют, что сербиянки не плакали по убиенным мужьям и сынам, но с гордостью говорили, что те «увенчаны венцами мученическими светлыми».
Косово, подобно Куликову полю, знаменовало начало новой эпохи жизни нации, как бы ее второе рождение. Но если с Куликовской битвы началось освобождение Руси от монгольского ига, то после Косовской битвы начался захват Сербии турками. Сербское воинство потерпело земное поражение, но Косовская битва стала для сербов символом духовного подвига, символом послушания сербского народа воле Божией. Более того «Косовский Завет» стал путеводной звездой, нравственным императивом в жизни всякого серба. «Мы выбрали Царство Небесное!» – можно услышать из уст серба, даже прожившего всю жизнь в Штатах или в Латинской Америке. Сербы считают, что Косово подобно Голгофе, и после него обязательно будет воскресение.
Конечно, за 600 лет было немало сербов, отступивших от Косовского Завета и выбравших «царство земное». Но отступившие, по сути, перестали быть сербами. Поясним, почему. Положение православных под турецким владычеством, как известно, было крайне тяжелым. В любой момент каждый серб мог лишится всего: дома, имущества, жены, детей, да и своей жизни. Православные должны были ежегодно отрабатывать сто дней на турецкого султана. Сербские мальчики отбирались у родителей для янычарских школ. Происходила усиленная исламизация населения. Сербские земли заселялись турками и албанцами, а принявшие ислам христиане получали дом, землю, скотину за счет своих вчерашних братьев. Время от времени сербы поднимали восстания против захватчиков, и тогда турки интенсивно использовали против повстанцев карательные отряды из новоиспеченных мусульман. Нечто подобное происходило и в сербских землях, захваченных австрийцами. Там католические ксендзы почти теми же методами перекрещивали православных.
Так возникли два народа-мутанта: хорваты и боснийцы-мусульмане. И по языку, и внешне они славяне, но мироощущение и нравственные ценности у них совсем другие. С одной стороны, конечно, это национальная трагедия. А с другой стороны, сербы просеивались в течение пятисот лет, как пшеница, и все корыстные и трусливые среди них отсеивались, как шелуха. Немного в мире народов, прошедших такой отбор и отсев. И в освободительную войну с Турцией, и в Первую, и во Вторую мировые войны сербы подтвердили свой древний выбор, предпочитая смерть капитуляции, Царство Небесное – земному благополучию[361].
10. Китайские мученики
Восстание ихэтуаней, также известное под названием «боксерское» благодаря неправильному переводу китайских языковых реалий английскими синологами, оставило в истории начала XX века страшный кровавый след.
Одним из мучеников был 8-летний мальчик Иоанн, сын священника Митрофана (Цзи Чун), рукоположенного свт. Николаем Японским и тоже зверски убитого восставшими. 10 июня вечером, когда убили о. Митрофана, боксеры разрубили Иоанну плечи и отрубили пальцы на ногах. Невесте брата его Исаии удалось спрятать Иоанна. На утро он без одежды и обуви сидел у входа и на вопрос людей: «больно ли ему», отвечал: «не больно». Мальчишки издевались над ним, называя его «последователь диавола», но он отвечал: «Я – верующий в Бога, а не последователь диавола». Он привык так отвечать, так как язычники постоянно называли христиан дьявольскими последователями. Иоанн просил у соседей воды, но они не только не дали ему, но и прогнали. Знакомые видели этого мальчика с израненными плечами и ногами; раны были в вершок глубины, но он не чувствовал боли и, будучи опять взят боксерами, не обнаруживал страха и спокойно шел. Один старик выражал о нем сожаление, говоря: «Чем виноват этот мальчик? Вина родителей, что он стал дьявольским последователем». Другие поднимали его на смех и поносили или просто бросали на него презрительные усмешки. Так он был веден, как агнец на заклание[362].
11. Святые мученицы Евпраксия Рязанская и Яглика Пивская
Известие о св. мц. Евпраксии и ее супруге св. кн. Феодоре Юрьевиче содержится в «Повести о разорении Рязани Батыем». «Безбожный царь Батый, – пишет древнерусский автор, – льстив бо и немилосерд… охапися лестию не воевати Рязанскиа земли. И яряся-хваляся воевати Русскую землю. И нача просити у рязанских князей дщери или сестры собе на ложе». Батый как бы говорит так: «Я оставлю вам вашу Рязанскую землю – ваши дома, ваши поля. Но я возьму за это всю Русскую землю – оскверню, возьму ваши души».
Зная о красоте супруги князя Феодора, Батый говорит ему: «Дай мне, княже, веде, ты жены твоей красоту». Благоверный князь смеется над его просьбой, потому что знает: ведать красоту супруги его, красоту ее души, красоту ее христианского сердца невозможно в плотском грехе. Для того чтобы изведать такую красоту, нужно самому стать христианином, самому неизмеримо возрасти духовно и стяжать дар целомудрия и чистоты. Князь Феодор приехал просить о земной жизни, о земном благополучии Рязанской земли. Но завоеватель немыслимую цену запросил за это – чистую русскую душу, познавшую Христа и предвкусившую радость Царства Его. И князь ответил: «Не полезно бо есть нам християном тобе нечестивому царю водити жены своя на блуд. Аще нас приодолееши, то и женами нашими владети начнеши». Пусть лишимся мы жизни, говорит этим князь Феодор, но сохраним мы свое целомудрие, не отвергнемся ради греха своего спасения.
Батый казнит князя Феодора, а молодая княгиня Евпраксия, узнав о его гибели и понимая, что ее ждет, «абие (тотчас) ринуся из превысокого храма своего с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися (разбилась) до смерти».
Город, впоследствии построенный на месте гибели княгини Евпраксии, до сих пор носит название Зарайск, а свв. князья Роман, Евпраксия и младенец Иоанн прославлены Церковью как мученики Зарайские (память 21 декабря и 10 июня с Собором Рязанских святых).
Св. Евпраксии Рязанской, в отличие от древних мучениц, не грозили даже никакие пытки, напротив, ее ждала роскошная жизнь в ханских покоях. Но она предпочла смерть жизни во грехе. Ей, как и мученице Пелагии, удалось совершить задуманное. Святитель Иоанн Златоуст, как мы помним, поясняет, что это является свидетельством благоволения Божия к мученице. При анализе подвига св. Евпраксии следует задуматься и о том, почему она бросилась с терема не одна, но взяв на руки маленького сына? Ответить на этот вопрос можно так: «Княгиня боялась, что сын ее попадет в плен к Батыю и вырастет нечестивцем, погубив тем самым свою бессмертную душу. Она желает сыну Царства Небесного и предпочитает его смерть “поганой воле” – воле, которая есть рабство у греха и смерть души»[363].
Св. мц. Яглика Пивская. В 1943 году в Пиве (высокогорном районе Черногории) нацисты жесточайшим образом расправлялись с местными жителями. В одной из деревень в праздник Вознесения Господня они сжигали заживо 44 человека. Красавицу Яглику Аджич отделили от казнимых односельчан, чтобы надругаться над нею. Девушка, поняв их намерения, крикнула палачам: «Вы хотите муками и лютыми ранами испугать нас! Соберите здесь все орудия пыток и мучений: мечи, железные когти, ножи и иглы, позовите всех палачей мира, пусть они по очереди терзают мое тело, пока не увидят, что орудия их изломаются, а руки повиснут от усталости, прежде чем отрекусь я от Христа, Который горькие муки превращает в сладкую райскую воду, а смерть временную – в жизнь вечную». Яглика вырвалась из рук мучителей и сама ринулась в огонь, шагнув в этот миг к вратам Царства Небесного. О мученице Яглике рассказал ее брат, чудом выживший Павел Аджич[364].
