Иосиф Крывелев - История религий. Том 2
Такая трактовка буддизма вытекает из непонимания того, что этика в нем имеет религиозную основу, так как ее нормы санкционированы повелениями сверхъестественных сил. Достаточно указать здесь на то, как в священных книгах буддизма изображаются сверхъестественные события, сопровождавшие упоминавшуюся выше бенаресскую проповедь. Когда она была произнесена, «боги земли воскликнули: «В Бенаресе, в роще Мигадайской, верховное колесо царства правды пущено в ход благословенным, то колесо, которое никогда не может быть повернуто вспять никаким шаманом или брахманом, ни каким-либо богом, ни Брамой, ни Марой, ни кем бы то ни было во Вселенной». Услышали этот клич богов земли божественные стражи четырех сторон мира и повторили его, а вслед за ними — и боги каждой из небесных сфер, вплоть до высшего неба… И так, в одну секунду, в одно мгновение, звук этих приветствий достиг до мира самого Брахмы, и вся великая, десяти-тысячемирная система космоса вздрогнула и усиленно встряслась, и неописуемо яркий свет разлился по Вселенной, силой своей превосходя все возможности могущества самих богов» 15. Может ли этическая система, провозглашенная при таких признаках ее божественного достоинства, считаться не связанной с религией?
На первый взгляд убедительным мотивом признания раннего буддизма атеистическим мировоззрением является утверждение о том, что он не содержит в себе веры в бога, или в богов, или по меньшей мере в «тех самых», в «настоящих» богов.
Теоретик прамонотеизма патер В. Шмидт исходит из того, что религиозными можно назвать только такие верования, в которых признается существование личного бога: для религии, с его точки зрения, существенны двусторонние отношения со сверхъестественными силами, а в случае с безличным божеством «другая сторона» не может отвечать. А так как «первоначальный буддизм… не признает личных богов, он должен рассматриваться не как религия, а как философия» 16. Была ли в первоначальном буддизме вера в личных богов, мы рассмотрим в дальнейшем, здесь же укажем на то, что критерий признания такой веры «минимумом религии» произволен и вытекает из христианско-апологетических предубеждений В. Шмидта.
Другие авторы утверждают, что буддизм, особенно ранний, вообще не признавал существования каких бы то ни было богов, что не мешает им, однако, признавать его религией. Т. В. Рис-Дэвидс утверждал, например, что буддизм лишен каких бы то ни было анимистических представлений, из чего следовал вывод, что он является атеистической религией. Г. В. Плеханов убедительно показал всю неосновательность взглядов Рис-Дэвидса в этом вопросе 17.
Некоторые религиоведы используют пример буддизма для доказательства общего положения о возможности религии без бога. «Действительная религия, — писал шведский протестантский богослов и историк религии Н. Зёдерблом, — может существовать без определенной концепции божества…» 18 Если не признавать этого, аргументировал он свою точку зрения, то придется исключить из области религии не только первобытную магию, но и буддизм, и другие высшие формы «спасения и благочестия», которые не связаны с верой в бога. Приведенная аргументация довольно слаба, ибо ничто не мешает исключить и магию, и буддизм из «сферы религии», сохранив таким образом для последней лишь критерий веры в бога. Но в данной связи существенно то, что буддизм признается религией и одновременно утверждается отсутствие в нем веры в бога.
В отличие от тех авторов, которые, признавая буддизм, в частности ранний, религией, считают в то же время, что им отрицается вера в бога, многие стоят по обоим этим пунктам на позиции прямо противоположной: признавая наличие в буддистских воззрениях веры в богов, они считают все же в целом данную религию атеистической или даже не признают ее на этом основании религией. Вот что пишет буддолог Э. Леманн: «Хотя буддизм и населяет небо бесчисленными богами, однако эта религия в своей основной идее совершенно атеистическая». Основанием к такому парадоксальному умозаключению служит то обстоятельство, что буддийские боги (дэвы) — «такие же существа, как и все другие; они подвержены общему изменению вещей, и на них следует смотреть только как на добавочные фигуры, которые своим согласием и подчинением должны еще более возвышать чудесность Будды и его совершенных…» 19. Если Шмидт считал буддийских богов неполноценными по той причине, что отказывал им в ранге личного существа, то Э. Леманн, признавая за ними этот ранг, усматривал их ущербность в том, что они не самодовлеющи, а пребывают при Будде. Но если так, то, очевидно, Будде следует приписывать еще большую божественность, чем та, которая характеризует сверхъестественные существа.
Наконец, как довод в пользу признания буддизма атеистической религией или даже антирелигиозным мировоззрением служит тот факт, что его боги не являются в глазах верующих создателями и управителями мира. Японский автор-буддист И. Такакузу, утверждая, что «первый основной принцип буддизма есть атеизм», аргументирует это следующим образом: «То, что над человеком могут существовать еще многие ступени в сфере интеллектуальных существ, мы признаем, но бога-творца как господина всех творений мы решительно отвергаем» 20. Ц. Ф. Кеппен, считая буддизм атеистическим мировоззрением, писал, что оно «не только атеизм без бога, но и атеизм без природы; на месте Брахмы и природы у него пустота и отсутствие чего-либо существенного или ничто». «Лишь мировой круговорот, — говорит он в другом месте, характеризуя буддистское представление о Вселенной, — только безначальное движение вечно, а материя, каждое существо, каждая вещь, участвующие в круговращении, невечны, они имеют начало; другими словами, существует только вечное становление, нет вечного бытия»21.
В своем сообщении о проходившей в 1985 г. VII конференции международной ассоциации по изучению буддизма (МАБ) ее участник В. И. Корнев пишет, что на конференции ряд представителей «классической буддологии» (изучающие буддизм как обществоведение) занимали позицию отрицания религиозного характера буддизма. По этому поводу автор сообщения совершенно резонно замечает: «…для религиоведа признание наличия сверхъестественного является главным признаком религии и религиозного сознания, а сторонник классической буддологии замалчивает, не замечает наличия сверхъестественного, составляющего суть учения и практики буддизма, или же пытается выдать сверхъестественное за условную символику…» 22
Принимая эту установку, мы попытаемся выяснить, в какой мере воззрения раннего буддизма содержат в себе элемент веры в сверхъестественное и каково было содержание этой веры. Прежде всего возникает вопрос об источниках, на основании которых можно судить о том, что представлял собой буддизм в ранний период его существования.
ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ РАННЕГО БУДДИЗМА
Возникновение буддизма было связано с появлением ряда произведений, вошедших впоследствии в состав канонического свода буддизма — Типитаки; это слово обозначает на языке пали «три сосуда» (точнее — корзины). Типитака была кодифицирована около III в.; можно считать относящимися к ней и джатаки — сказания о подвигах и поучениях Будды в его прежних воплощениях. В качестве источника по древнему буддизму следует отметить эпические поэмы Ашвагхоши, относящиеся ко II в. Большое значение имеет эпиграфический и изобразительный материал, содержащийся на стелах и других сооружениях царя Ашоки. В целом, однако, вопрос об источниках по древнему буддизму весьма сложен 23.
Представление о том, что сведения о первоначальном этапе развития буддизма можно почерпнуть из палийского канона, вряд ли правильно. Нам представляется в этом отношении довольно убедительной та критика этой концепции, которая содержится в работе современного швейцарского индолога К. Регамея, опирающегося в свою очередь на труды корифеев русской буддологической школы и представителей «франко-бельгийской» буддологии, а особенно на работы польского ученого С. Шайера. Регамей считает, что в палийском каноне, выразившем собственно хинаянистскую форму буддизма, существует много такого, что следует признать результатом продолжительного пути развития, так что на «первоначальность» этот канон рассчитывать не может 24.
В вопросе о том времени, к которому относятся составление и фиксация палийского канона, нет твердых ориентиров. Спорным является и вопрос о времени возникновения и распространения индийской письменности 25.
Если даже письменность в Индии и существовала в период возникновения буддизма, то священные книги последнего были все же зафиксированы и кодифицированы не раньше чем через полтысячелетия после данного события, т. е. в начале нашей эры. До этого все предания, легенды и поучения, связанные с новой религией, существовали в устной традиции — проповедовались, передавались и заучивались изустно. Недаром первое наименование приверженцев буддизма было «шраваки», что значит «слушатели». Сутты, как правило, начинаются формулой: «Так я слышал». В общем ни палийский канон, ни другие священные книги буддизма не дают представления о первоначальной стадии развития этой религии.
