Джон Стотт - Джон Р.У. Стотт Великий Спорщик
В первой вступительной статье я попробовал доказать, что попытка дать определение тому, что мы называем христианством, — дело не только вполне законное, но, более того, мудрое и даже необходимое.
Допустим, что читатель со мной согласился. Тогда почему христианство нужно обязательно определять как евангельское? Это второй предварительный вопрос, который нам нужно рассмотреть. В ответ на него я собираюсь дать (и попытаюсь обосновать) четыре положения о термине «евангельский».
«Евангельский» означает «богословский»
Нередко можно слышать, как слово «евангельский» употребляется в качестве синонима к слову «евангелизационный». Один из моих коллег недавно получил письмо с приглашением выступить на одном из собраний. В этом письме говорилось, что, поскольку все члены собрания — христиане, им «не нужно ничего евангельского»! Конечно же, писавшие имели в виду, что от моего коллеги не требовалось евангелизационной проповеди и призыва к покаянию. Но не надо путать термины «евангельский» и «евангелизационный». Слово «евангелизационный» означает деятельность по распространению Евангелия, и мы вполне можем его использовать, говоря о евангелизационных службах и евангелизационных кампаниях. С другой стороны, слово «евангельский» означает то богословие, которое апостол Павел называл «истиной Благой Вести» или «истиной Евангельской» (Гал. 2:5,14). В идеальном варианте эти два слова, конечно же, неразрывно связаны, потому что и то и другое содержит в себе корень «евангел», то есть Евангелие. Поскольку, строго говоря, евангельский христианин — это человек, верующий в учение Евангелия, а евангелист — это человек, провозглашающий эти истины, то кажется просто немыслимым, что кто–то может быть первым, не являясь при это вторым, и наоборот. Однако в реальности евангелизм и евангельское христианство нередко оказываются разлученными. И многие из тех, кто заявляет о своей особой приверженности к евангелизму, не подписываются под доктринами, которые отличают евангельских христиан. С другой стороны, не все евангельские христиане проявляют ревностное желание заниматься евангелизмом, то есть благовестием. Но как бы то ни было, книга эта посвящена не практическим вопросам евангелизма (разве только в какой–то степени об этом пойдет речь в седьмой главе), а евангельскому христианству, богословским убеждениям евангельских христиан.
Важно добавить, что евангельские доктрины и люди, их придерживающиеся, найдутся практически во всех Протестантских церквах. Например, есть англиканские евангельские христиане, евангельские христиане–пресвитериане, евангельские христиане–методисты. Вообще, евангельские верующие нередко ощущают гораздо большую духовную близость с евангельскими христианами других деноминаций, нежели с прихожанами своей собственной церкви, не придерживающимися евангельских доктрин. Ибо такая близость есть настоящее общение «в благовествовании» (ср.: Флп. 1:5), союз тех, кто верит в его истину, радуется его благодеяниям и рассказывает о нем другим. В результате появились такие межденоминационные образования, как Всемирное сообщество евангельских христиан и Международное сообщество студентов–христиан. Это также означает, что, по мнению многих, реальное и глубокое разделение в современном христианстве (по крайней мере, среди протестантов) существует сегодня не между епископальными и неепископальными общинами (неважно, пресвитериане это или прихожане независимой церкви), не между так называемыми государственными и свободными церквами, не между баптистами и педобаптистами (баптисты, которые поддерживают доктрину о крещении младенцев. — Примеч. ред.), не между арминианами и кальвинистами, а между евангельскими христианами и всеми остальными.
Но я забегаю вперед, потому что приписываю богословское значение слову «евангельский», не попытавшись подкрепить его исторически. Латинское прилагательное evangelicus употреблялось еще в начале истории церкви, когда речь шла о Евангелии. Например, Августин провозглашал, что «кровь христиан есть семя плода Евангелия» (semen fructuum evangelicontm)[16].
Однако только с приходом Реформации на континент это слово (на латинском или на немецком) вошло во всеобщее употребление; с его помощью описывали приверженцев Реформации. Сначала для их обозначения употреблялись такие выражения, как ecclesia reformata, emendata, repurgata (церковь реформированная, измененная, очищенная. — Примеч. пер.). Хотя их излюбленным термином для описания самих себя стало слово evangelici (сокращенное от evangelici viri — мужи евангельские), по–немецки: die Evangelischen. Сам Лютер способствовал распространению этого слова. Папская булла 1521 года, отлучившая его от церкви, назвала его последователей лютеранами. Это привело Лютера в ужас. «Пожалуйста, не прибегайте к моему имени, — писал он. — Называйте себя не лютеранами, но христианами… Учение это не мое; меня ни за кого,не распинали… Почему я, жалкий мешок с червями, должен давать свое бессмысленное имя детям Христовым?»[17] Помимо слова «христиане» (а реформаты начали называть католиков–нереформатов «псевдохристианами»), Лютер взял на вооружение и слова «евангельские христиане». В 1524 году он писал: «Воистину евангельский верующий не будет бегать туда–сюда, но будет крепко держаться истины до конца»[18]. Еще через год он написал: «Люди остаются хорошими евангельскими христианами, пока верят в то, что слово Евангелия будет пасти и утучнять их»[19].
В своих лекциях по Посланию к Галатам, прочитанных в 1531 году, он уже мог оглянуться на «начало евангельской реформации» (cause evangelicae)[20]. Он провозглашает своими соратниками–верующими тех, «кто может похвалиться», что принадлежит к «мужам евангельским» или к «исповедующим Евангелие» (evangelicos)[21]. В своем Комментарии[22] Лютер приравнивает их к тем, кто «освободился от тирании папства» и вошел в свободу Христа.[23]
Еще одно немецкое слово получило широкое употребление — reformiert (реформированный. — Примеч. пер.). Оба слова, и evangelische и reformiert, не только были взаимозаменяемыми синонимами в течение практически всего XVI столетия, но нередко появлялись и в сочетании. Даже намного позднее, в 1690 году, герцоги Брунсвикские называли всю немецкую протестантскую церковь «evangelishe–reformierte» — «евангельско–реформатской». Однако к концу XVI века, когда лютеране и кальвинисты все заметнее начали расходиться, первых, уже более конкретно, стали называть «евангельскими верующими», а вторых — «реформатами». В 1602 году Поликарп Лейзер Дрезденский различал, по его собственному выражению, три религии: евангельских христиан, которых называют «лютеранами»; кальвинистов, которые называют себя «реформатами», и папистов, которые называют себя «католиками». Но через два столетия термин «евангельские христиане» стал общим и для лютеран, и для реформатов. Таким образом, Evangelische Kirche (Евангельская церковь. — Примеч. пер.) в Пруссии (1817) была объединенной церковью лютеран и реформатов, в то время как Evangelische Kirche Deutschlands (Евангельская церковь Германии. — Примеч. пер.), основанная в 1948 году, включает в себя все протестантские церкви Германии — объединенную, лютеранскую и реформатскую.
В Англии употребление латинского слова evangelicus можно проследить, по крайней мере, до времен Джона Уиклифа. Его называли doctor evangelicus, а к моменту своей смерти, в 1384 году, он оставил незаконченный труд «Opus Evangelicum». Там подчеркивался авторитет Писания, и работа эта оказала серьезное влияние на Я. Гуса в Богемии. Оксфордский словарь английского языка указывает 1532 год как дату первого употребления соответствующего английского слова: тогда сэр Томас Мор упоминал об «euaungelicalles» в своей книге «Опровержение ответа Тиндала» («The Confutation ofTindale's Answere»).
Мы встречаем это слово (правда, снова по–латыни) в письме Томаса Кранмера, написанном в 1537 году швейцарскому ученому и реформатору Иоахиму Вадиану. Контекст тут оказывается особенно интересным, потому что в то время сам Кранмер все еще находился в преддверии Реформации, не будучи еще евангельским христианином в полном смысле слова. Вадиан еще раньше послал ему шесть книг, в которых была предпринята попытка развенчать мысль о телесном присутствии Христа в элементах причастия. Отвечая ему, Кранмер твердо отстаивал «католическую веру… что касается реального присутствия»[24]. Он взывал к Вадиану, прося его «согласиться и объединиться в христианском союзе, все усилия положить на установление оного… чтобы мы могли общими силами распространять как можно шире единое, здравое, чистое евангельское учение [Evangelicam doctrinam unam, sanam, puram], согласное с дисциплиной первой церкви»[25].
