Эрнст Мулдашев - В объятиях Шамбалы
Равиль недоуменно посмотрел на меня. Мы оба улыбнулись и снова пошли вперед. В моей улыбке таилась гримаса боли.
Мысли о Чужом Боге не покидали меня. Я вдруг понял, что Чужой Бог горд и не труслив. Он силен, этот Чужой Бог, и, самое главное, вездесущ — он тут же проникает в душу человека, если человек даже чуть-чуть отойдет от своего Настоящего Бога. А потом он, Чужой Бог, войдя в душу, начинает планомерно и упорно обращать человека в свою веру — веру Чужого Бога. Он борется с Настоящим Богом, упрямо борется, борется не на жизнь, а на смерть. Он очень силен, этот Чужой Бог.
Тут я вдруг осознал, что безбожия не бывает, никогда не бывает. Поэтому атеизм, возвеличивающий человека как вершину развития самозародившихся органических веществ через животный иобезьяний этапы эволюции, является не просто грехом, ставящим человека на место Бога, а является хитрой выдумкой Чужого Бога, той выдумкой, которая освобождает место в душах людей от влияния Истинного Создателя и дает возможность внедриться туда Чужому Богу.
Эта мысль пронзила столь остро, что у меня даже нарушался ритмичный ход; я засеменил, дыхание сбилось и я остановился, со свистом выдувая воздух.
— Как же я этого не понимал?! Как же не понимал?! — стал полушёпотом причитать я, стараясь ладонью вытереть тягучую слюну с губ. — Какой я дурак, а?! Сколько лет живу, сколько лет изучал атеизм, сдавая его на тройки, и не понимал! Эх! Какой дурак, а?! После Долины Смерти только понял, дурак! Только посмотрев смерти в глаза…
Я перевел дыхание и вновь пошёл вперед. С удивлением я заметил, что боль в области желудка уменьшилась и почти перестала мучить меня.
А мысли о Чужом Боге все продолжали и продолжали плясать в голове. Я искренне удивлялся тому, что раньше никак не мог понять того, что безбожия никогда не бывает, не бывает хотя бы на том основании, что Бог, создав дух, душу и тело человека, не только связал их единой веревочкой между собой; но и связал их невидимыми нитями с Богом, определив Единство Творения. Не зря люди говорят, что человек есть частичка Бога. Меня разозлил ту-пизм атеизма, этот жуткий тупизм философов и ученых, которые утверждали и утверждают, что Бога нет. Если бы эти «атеисты-ученые» хоть на минутку задумались над тем, что, например, известный научный факт клеточной нелокальности, когда каждая из миллиарда клеток человеческого организма мгновенно узнает о судьбе каждой клетки, нельзя объяснить ничем иным, как существованием некой думающей субстанции, которая не просто объединяет все клетки воедино, но и заботится о каждой клетке, как о своем дитяти, то они бы, эти «атеисты-ученые», могли бы по простой логике предположить, что над этой думающей субстанцией заботится другая, более высокоорганизованная думающая субстанция, а над ней ещё одна, ещё одна и ещё одна, вплоть до самого… Бога. Тогда бы товарищи атеисты перестали бы делать стеклянные глаза при малейшем возражении по поводу «доказываемого» ими отсутствия Бога. Тогда бы они престали третировать настоящих ученых-исследователей, которые волей-неволей, в результате своих научных поисков, приходили к выводу о существовании Бога-Создателя и превращались в глубоко верующих людей.
Я вспомнил глаза преподавателя атеизма в нашем медицинском институте, когда он на экзамене с удовольствием поставил мне тройку, хотя я, обладая хорошей памятью, выучил всю эту атеистическую дрянь. Он, видимо, увидел в моих глазах плохо скрываемую ненависть к нему — рабу Чужого Бога.
Шагая вперед и издавая в такт примитивные звуки «ух, ух, ух», я даже стал оправдывать этих «ученых-атеистов», понимая, что их язык не принадлежит им самим и что их языком говорит лукавый Чужой Бог. Он, этот Чужой Бог, даже, наверное, похохатывает над дураком-атеистом, когда тот, поправив рекомендуемо-серого цвета пиджачок, идет доказывать всем и вся то, чего и в помине не может быть в природе. Этот дурак-атеист, являясь все же хоть и неудачным, но Божьим творением, когда-нибудь влюбляется и, получив «от ворот поворот», мается по ночам, причитая, что душа болит, но тут же, выпятив слюнявую нижнюю губу, начинает переводить ход своих мыслей о своей душе на привычный (но в глубине души омерзительный) мыслительный штамп о роли органических молекул, и даже доходит до такой чуши, что её (отвергшей) органические молекулы несовместимы с его (отвергнутого) органическими молекулами, хотя, на самом деле, несовместимы их Души, отданные разным Богам — Настоящему и Чужому.
— Шеф, давай присядем. Тяжело ты идешь. Ты ведь только что вышел оттуда, из Долины… — послышался голос Равиля.
— Давай, — тяжело вздохнул я. — Боль ослабла, но слабость…
Я присел на камень.
— Чужой Бог очень силен. Он использует любой шанс, чтобы внедриться в душу человека. Он понимает, что создал человека не он, но он стремится захватить его, полностью захватить, — подумал я, сидя на камне.
В моей голове всплыли лица знакомых мне завистливых, жадных и стервозных людей, а также лица знакомых алкоголиков и наркоманов. Я, с натугой перебирая каждого из них в памяти, постарался представить выражение их глаз. Это мне удалось; глаза их были однотипными — стеклянными и чужими.
Какой-то чужой и неприятный штамп высвечивался в этих глазах. Этот штамп имел легкий плаксивый оттенок, выражающий неестественное раболепие перед… захватчиком его души. Эти чужие штампованные глаза как бы извинялись за то, что он отдал свою душу Ему — новому Чужому Властелину — и натужно, со скрежетом просили и просили о жалости к нему, рабу, как бы намекая, что любой может стать, как и он — рабом. Эти штампованные глаза умоляли дать ему через жалость хоть немного чистой энергии, той энергии, которая была для него родной и без которой ему плохо, очень плохо, потому что эта чистая энергия когда-то породила его — пусть непутёвого, но человека. Этот подобострастный штамп в глазах как бы говорил, что у него — бывшего настоящего человека — нет другого выбора, как взывать и взывать к жалости, потому что он — превратившийся в оболочку человека — не может жить без общечеловеческой божественной энергии, без общечеловеческой Любви и вынужден просить и просить дать ему хоть немного этой чистой энергии, просить через жалость к нему, рабу Чужого Бога. Он, этот раб Чужого Бога, не может обходиться без чистой энергии Настоящего Бога, породившего его.
Но иногда в этом штампованном жалостливом взгляде вспыхивают искры. Они, эти искры, мечутся в разные стороны. Они требуют схватки. Они требуют крови. Ненависть выплескивается через эти искры — ненависть Чужого Бога к Настоящему Богу. И тогда раб Чужого Бога начинает мстить, всей силой своего порока мстить, черно мстить тому, кто его… жалеет.
Раб Чужого Бога каким-то шестым чувством осознает, что у него, несчастного раба, не хватит сил отомстить человеку, живущему под Настоящим Богом, поэтому он вынужден выбрать более слабого человека — того, кто через жалость отдал часть своей Ботом данной чистой энергии во власть Чужому Богу. Несчастный раб даже не виноват в том, что он мстит и гадит близкому человеку, жалеющему его; Чужой Бог, сидящий в нем, ведёт непримиримую борьбу с Настоящим Богом, чтобы захватить «душевное пространство» людей. Он, Чужой Бог, есть тоже Бог, его мало интересует судьба отдельно взятого человека, его деяния распространяются на всех людей сразу и он хочет разрушить то, что создано Настоящим Богом, безжалостно кладя на алтарь людей со стеклянными глазами и штампованным взглядом. Чужой Бог не любит своих рабов, он даже презирает их, потому что они, все же, порождение Настоящего Бога, а не его — Чужого.
Главная цель Чужого Бога — захватить «душевное пространство» людей и встать на место Настоящего Бога, заменив Его. Ему, Чужому Богу, не хочется заниматься многотрудной созидательной работой, не хочется создавать, да ещё и воспитывать «своего человека», ему хочется лишь владеть душами уже созданных людей. И это ему иногда удается, хотя… не очень удачно. Например, все мы помним, к чему привели лукавые идеи коммунизма — они привели к репрессиям и самоистязанию людей целой страны с гордым названием Советский Союз, но самое омерзительное состояло в том, что в течении почти 80 лет люди этой страны ходили со стеклянными глазами и глядели на мир штампованным взглядом.
Однако и сейчас, когда коммунизм почти канул в Лету и в его «идеи» мало кто верит, Чужой Бог продолжает действовать, изменив свою личину и став покровителем «долларового типа мышления». Он радуется тому, что «долларовая психология» все больше и больше распространяется по миру, что через голливудские фильмы удается буквально насаждать «долларовый тип мышления» людям, воспитанным на вере в Бога, что у людей многих стран начинают стекленеть глаза при виде главного символа Чужого Бога — зеленого доллара.
Его, Чужого Бога, просто трясет от того, что в мире появилось реальное противодействие его «долларовой политике» в виде «валюты дружбы», называемой «Евро», поскольку в эту валюту вложена невероятная вещь — победа дружбы, доверия и любви в противовес историческим амбициям великих европейских стран. Поэтому и приятно держать в руках хрустящую банкноту «Евро», что от неё веет исторической победой Любви над Гордыней. Да и — , наступят, наверное, времена, когда и Великая Россия заменит свой горделивый рубль на теплую банкноту «Евро», перекинув красивый и величественный мост на Восток, где в традициях людей превалирует духовное начало, а слово Любовь не кажется пустым звуком. Вот тогда, наверное, и наступят счастливые времена, когда Чужой Бог съежится и почувствует себя мелким гаденышем, с ужасом замечая, что он уступает место новой когорте людей с Чистой Душой.
