Святитель Григорий Двоеслов, папа Римский - Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души
49. Об одном муже, которому во сне была обещана продолжительная жизнь, но в скором времени прервана смертью
Это недавно случилось, как известно, с одним из наших граждан, который слишком доверял снам. Ему во сне обещана была продолжительная жизнь. Когда же он собрал много богатства для провождения продолжительной жизни, так внезапно помер, что оставил все имение нетронутым, а сам не понес с собой никакого доброго дела.
50. Полезно ли для душ, если тела умерших будут погребены в церкви?
Петр. Помню, кто он был. Но рассмотрим, что начали. Приносит ли какую-нибудь пользу душам, если тела умерших будут погребены в церкви?
Григорий. Тем из умерших полезно, когда погребают их в церкви, которые не отягощены важными грехами, потому что родственники их каждодневно собираются в эти священные места и, взирая на гробницы их, вспоминают о них и молятся за них ко Господу. Напротив, если полагаются в церквах тела таких людей, которые отягощены важными грехами, то не только не получают они отпущения грехов, но навлекают на себя еще большее осуждение. Чтобы яснее показать это, мы кратко расскажем происшествие, случившееся в наши дни.
51. Об одной монахине, погребенной в церкви св. Лаврентия, половина тела которой явилась в видении сожженною
Муж достопочтенной жизни Феликс, епископ Портуенский, рожденный и воспитанный в Сабинской области, рассказывал об одной монахине, жившей в том месте, которая хотя предавалась воздержанию плоти, но не удерживала язык от дерзости и пустословия. Она померла и погребена была в церкви. В ту же ночь сторож той церкви видел в откровении, как она, приведенная к святому алтарю, рассечена была на две части, из коих одна часть сожжена была огнем, а другая осталась в целости. Вставши утром, он рассказал об этом братьям и захотел показать место, на котором она была сожжена огнем. На мраморе пред алтарем так отпечатлелось горение пламени, как будто эта женщина была сожжена там вещественным огнем. Таким видением ясно дается понять, что священные места не помогают избежать суда после смерти тем, которым грехи не будут отпущены.
52. О погребении патриция Валериана
Мы знаем, каким достоинством и правдивостью отличается именитый муж Иоанн, наместник префектов в Риме. Он рассказывал мне о патриции Валериане, умершем в городе Бриксе. Епископ этого города, приняв плату, отвел в церкви место для погребения его тела. Валериан до самой смерти своей вел рассеянную и греховную жизнь, не заботился об очищении своих пороков. В самую ночь погребения его блаженный мученик Фавстин, в церкви которого было погребено его тело, явился церковному сторожу и сказал: «Иди и скажи епископу, чтобы он выбросил смрадное тело, которое здесь положил; если же не сделает этого, сам умрет в тридцатый день». Сторож побоялся сказать епископу об этом видении даже и после вторичного напоминания. В тридцатый же день епископ, совершенно здоровый и невредимый, легши вечером в постель, поражен был внезапною смертью.
53. О теле Валентина, вынесенном из церкви после погребения
Жив еще и теперь достоуважаемый брат Венантий, епископ Лунийский, и именитый Ливерий, муж благороднейший и достойнейший доверия. Они рассказывают об известном им событии, случившемся в Генуе, при котором, по их свидетельству, были их слуги. Там, говорят они, умер Валентин, адвокат церкви Мелиоланской. человек весьма легкомысленный и подверженный всем слабостям. Тело его погребено было в церкви блаженного мученика Сира. В полночь послышались в этой церкви голоса, как будто кого насильно гнали из нее или тащили вон. Сторожа церковные сбежались на эти голоса и увидели двух страшных духов, которые связали путами ноги этого Валентина и тащили его вон; он громко кричал и рвался. Устрашенные сторожа возвратились на свои места. Открывши утром гроб, в котором положен был Валентин, они не нашли его тела; стали искать около церкви, куда бы оно было брошено, и наконец нашли в другом гробе, со связанными еще ногами, так, как духи тащили его из церкви. Из этого события пойми, Петр, что если обремененные тяжкими грехами заставляют похоронить себя в священном месте, то будут судимы еще за свою дерзость; священные места их не очищают, а безрассудная гордость подвергает еще большему осуждению.
54. О теле красильщика, погребенном в церкви и после не найденном
Многие из красильщиков, живущих здесь, свидетельствуют, что случилось в этом городе. Один лучший мастер по их ремеслу умер и погребен был своей женой в церкви блаженного мученика Януария, подле ворот св. Лаврентия. В следующую ночь церковный сторож услышал, как из его гроба начал кричать дух его: «Горю, горю». Долго он слушал этот крик и потом известил о нем жену умершего. Жена красильщика, желая узнать, в каком состоянии находилось тело, о котором душа его так вопияла, послала людей того же ремесла, чтоб они ближе посмотрели. Они открыли гроб и вовсе не нашли тела умершего, как будто его и не полагали в этом гробе, хотя одежды оказались нетронутыми и доселе еще хранятся в этой церкви во свидетельство такого события. Отсюда можно понять, какому осуждению подверглась душа его, если и тело выброшено из церкви.
Итак, какую пользу приносят недостойно погребенным священные места, если тела их по Божественной воле извергаются из этих священных мест?
55. Что может принести пользу душам умерших?
О пресвитере Центумцелленском и о душе монаха Пуста
Петр. Итак, что же может принести пользу душам умерших?
Григорий. Если грехи не очень важны и могут быть отпущены после смерти, то много помогает душам и после смерти священное приношение Спасительной Жертвы, так что иногда сами души умерших испрашивают ее. Вышеупомянутый епископ Феликс слышал рассказ от одного пресвитера достопочтенной жизни, который назад тому два года был еще жив, жил в округе города Центумцеллы и был настоятелем церкви блаженного Иоанна, построенной на месте, называемом Таврания. Этот пресвитер, по требованию телесной болезни, имел обыкновение купаться в том месте, где теплые воды производят особенно сильное испарение. Вошедши однажды туда, он нашел некоторого неизвестного мужа, готового к услугам. Незнакомец снял обувь с ног его, принял одежды, по выходе из купальни предложил полотенце, и все услуги оказывал с великою предупредительностью. Так как часто бывало это, то пресвитер, однажды собираясь идти в купальни, стал рассуждать с собой: «Я не должен остаться неблагодарным тому человеку, который обыкновенно с таким усердием прислуживает мне при омовениях: необходимо отнести ему что-нибудь в подарок»; потом взял с собой две просфоры и понес. Как только пришел он на место, тотчас нашел того человека и по обыкновению во всем воспользовался его услугами. Итак, он вымылся и, когда уже одетый хотел выйти, взял принесенные с собой просфоры и предложил вместо благословения услуживавшему ему человеку, прося, чтоб он благосклонно принял подносимый ему дар любви. Незнакомец жалобно и со слезами ответил пресвитеру: «Для чего даешь их мне, отче? Это святой хлеб, я не могу вкушать его. Ты видишь пред собой бывшего некогда владельца этого места, но за грехи мои я осужден на служение здесь после смерти. Если же хочешь наградить меня, принеси этот хлеб за грехи мои в жертву всемогущему Богу. И когда придешь сюда мыться и не найдешь меня, знай, что молитва твоя услышана Богом». С этими словами он исчез, и казавшийся человеком, сделавшись невидимым, дал знать, что он дух. Пресвитер же целую неделю молился за него со слезами, ежедневно приносил Спасительную Жертву и, возвратившись после того в купальни, уже не нашел его. Отсюда видно, сколь полезно душам приношение Бескровной Жертвы, когда сами духи умерших просят ее от живущих и указывают признаки, свидетельствующие о разрешении чрез нее от грехов.
Нельзя, думаю, умолчать и о том, что случилось, помнится, за три года пред сим в моем монастыре. Один монах по имени Иуст хорошо знал врачебную науку; он обыкновенно услуживал мне, когда я жил в монастыре, и внимательно лечил меня в непрестанных моих болезнях. Когда же сам он впал в болезнь и приблизился к смерти, то ему прислуживал в болезни родной брат по имени Копиоз, который теперь добывает себе содержание врачебной же наукой. Когда упомянутый Иуст почувствовал, что близок уже к смерти, то сказал брату своему Копиозу, что имеет три скрытых золотых монеты. Это не могло укрыться от братии. Тщательно разыскивая и внимательно пересматривая все его лекарства, они нашли три золотые монеты, скрытые в лекарстве. Когда меня известили о таком грехе брата, жившего вместе с нами, я не мог равнодушно перенести сего, потому что в нашем монастыре было всегдашним правилом, чтобы все братия жили общиною, чтобы в частности никому из них не позволялось иметь ничего собственного. Сильно огорченный, я стал размышлять, что делать: молиться ли за очищение греха брата или показать живущим братьям пример строгости? Я позвал к себе Прециоза, наместника монастыря, и сказал: «Иди и не вели никому из братии подходить к умирающему, чтобы ни из чьих уст не получил он слова утешения; когда же, чувствуя близость смерти, станет звать братии, пусть скажет ему родной его брат, что все братия презрели его за золотые монеты, которые он скрыл, чтобы по крайней мере во время смерти сокрушение о преступлении проникло в его душу и очистило ее от греха, им сделанного. А когда умрет, тело его не погребайте вместе с телами братии, но выкопайте в какой-нибудь навозной куче яму, бросьте в нее тело его и там положите на него три золотые монеты, им оставленные, восклицая в один голос: сребро твое с тобою да будет в погибель (Деян 8.20); и потом закопайте его». Этими распоряжениями я желал принести двоякую пользу — и умирающему, и живущим братьям, чтоб и его горечь смерти сделала свободным от вины, и братьям такой приговор над корыстолюбием воспрепятствовал впасть в подобный грех. Так и случилось. Когда этот монах приблизился к смерти и тоскливо звал братии, чтобы поручить себя их молитвам, а никто из братии не хотел подойти и говорить с ним, тогда родной брат его объяснил, за что он всеми был оставлен. Он тотчас сильно воздохнул о грехе своем и в этом состоянии сокрушения помер. Потом погребен был, как я приказал. Все братия, устрашенные таким приговором над ним, стали каждый выносить наружу самые ничтожные и дешевые вещи, которые им обыкновенно всегда позволялось иметь, и страшились оставить у себя что-нибудь такое, за что бы могли быть осуждены. Когда же прошло по смерти его тридцать дней, душа моя стала сокрушаться об умершем брате, с сильною скорбью размышлять о наказании его и изыскивать средство избавить его от мучений. Тогда я опять позвал к себе того же Прециоза, наместника нашего монастыря, и с печалью сказал: «Давно уже умерший брат наш страдает в огне; мы должны оказать ему любовь и постараться, сколько можем, избавить его от мучений. Иди и с нынешнего же дня тридцать дней сряду совершай за него жертвоприношение, не опуская ни одного дня, в который бы не была принесена за его освобождение Спасительная Жертва». Он тотчас пошел и стал исполнять приказание. В заботах о других делах мы и не считали проходящих дней; вдруг в одну ночь умерший брат явился в сновидении родному брату своему Копиозу. Увидев его, Копиоз спросил: «Что, брат, в каком ты находишься состоянии?«Умерший отвечал ему: «Доселе мне было худо, но теперь уже хорошо, потому что сегодня я приобщился». Копиоз пошел и немедленно рассказал об этом братьям в монастыре. Братия тщательно сосчитали дни, оказался тот самый день, в который совершено было тридцатое жертвоприношение за умершего. И Копиоз не знал, что делалось ради спасения умершего брата, и братия не знали, какое видение было Копиозу; в одно и то же время он узнает, что делали братия, а они узнают, что видел Копиоз; из такого согласия видения и жертвоприношения ясно видно, что умерший брат избавлен был от мучений посредством Спасительной Жертвы.
