Андрей Десницкий - Сорок вопросов о Библии
Конечно, наше воспитание состояло не из одних запретов, в нем было много предписаний, зачастую совершенно ритуального характера: мой руки перед едой, всегда говори «здравствуйте» и «спасибо», спрашивай разрешения, уступай место старшим. Многие из этих повседневных ритуалов совершенно формальны: говоря «извините», например, в вагоне метро, мы обычно не чувствуем за собой никакой вины. Но с помощью формальных действий мы показываем, что считаемся с окружающими. Человек, игнорирующий эти простые правила, прослывет грубияном, ему будет куда сложнее добиться расположения окружающих.
То же самое мы видим и в жизни общества. Возьмем правила дорожного движения: их польза очевидна всем, их грубое нарушение нередко приводит к смертям и увечьям. Но если рассуждать отвлеченно, то почему это проезжать можно на зеленый свет, а не на красный – что такого особенного в зеленом? Почему на пересечении равнозначных дорог надо пропускать помеху справа? Почему вообще мы ездим по правой стороне дороги, если англичане или японцы с таким же успехом ездят по левой?
Некоторые из этих правил можно отчасти объяснить. Так, красный цвет заметен лучше зеленого, поэтому он запрещающий. Большинство людей правши, так что руль в машинах лучше располагать слева, чтобы передачи переключать приходилось правой рукой. Но всё равно эти правила зависят в основном от условностей, и большинству из них невозможно найти рациональное объяснение. Если дать наши правила человеку, который не бывал в современных городах, он только головой покачает: вот напридумывали всякой ерунды, зачем это нужно… У нас в деревне как: едешь на своей телеге, не забудь поздороваться с соседом, да смотри, чтобы кур не передавить. И никаких тебе светофоров и приоритетов.
Точно так же и с предписаниями Ветхого Завета. Запрет есть свинину можно объяснить тем, что именно свиное мясо в жарком климате быстро портится, а свиньи куда чаще овец или коров служат разносчиками опасных для человека инфекций и паразитов. Из всего, что плавает в море и реках, разрешалось есть только рыбу с плавниками и чешуей, а из всех насекомых можно есть только саранчу – она вполне безопасна, ее включают в свое меню многие народы. А среди прочих морепродуктов и насекомых есть немало ядовитых, и если люди в них не очень разбираются, проще запретить все сразу. Но все равно остается множество непонятных для нас, да и для древних людей, запретов. Почему, например, нельзя смешивать в одной ткани шерсть и лён?
Древние люди жили в ином мире, нежели наш мир, не только в том смысле, что у них не было современной техники или общественных организаций. Вместо нынешней научной картины мира у них была своя, не менее сложная, но организованная по-иному. В этом мире действовало множество своих правил, лишь отчасти объяснимых рационально. И сегодня, когда христианские проповедники приходят к племенам, живущим первобытным строем, один из первых вопросов, которые им задают, звучит так: мы приняли вашу религию, так что нам теперь можно есть, что носить, когда спать с женами, и вообще, какие ограничения необходимо соблюдать? Мир – это сложная система, и чтобы выжить в нем, нужно знать все предписания и запреты. Нам их дают наука (мойте руки), культура (пишите «и» после «ж» и «ш»), право (переходите на зеленый свет) или этикет (говорите «спасибо»); человек древности искал их в основном у своей религии.
Точно так же мы, впервые садясь за руль автомобиля, первым делом должны удостовериться, что рядом сидит инструктор, у которого есть своя педаль тормоза. Кто водит машину, помнит это трепетное чувство, когда впервые едешь по городу сам и опасаешься буквально всего – привычка и автоматизм приходят позже. А пока приходится напоминать себе самому о каждом мелком правиле, и как жаль, что на соседнем сиденье уже нет инструктора с его занудными замечаниями!
Что за этим стоит?
Но в чем же смысл этих правил? Просто в том, чтобы успокоить первобытного дикаря: если не будешь есть свинину и носить одежду, сотканную из шерсти и льна, и вовремя принесешь все положенные жертвы, то всё у тебя будет в порядке? Ветхозаветные пророки, кстати, нередко обличали такое магическое отношение к ритуалу: «благочестие ваше, как утренний туман и как роса, скоро исчезающая… Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос 6:4–6).
Конечно же, во всех предписаниях Закона есть определенный смысл. Самые главные из них определяют отношения людей с Богом и друг с другом. К первой группе относятся все эти бесчисленные ритуальные правила, например: «Если же всё общество Израилево согрешит по ошибке и скрыто будет дело от глаз собрания, и сделает что-нибудь против заповедей Господних, чего не надлежало делать, и будет виновно, то, когда узнан будет грех, которым они согрешили, пусть от всего общества представят они из крупного скота тельца в жертву за грех и приведут его пред скинию собрания; и возложат старейшины общества руки свои на голову тельца пред Господом и заколют тельца пред Господом…» (Лев 4:13–15, далее следуют детальные указания, как поступить с кровью и с тушей тельца).
Мы узнаем отсюда, что грех, оказывается, может совершить не только отдельный человек, но и целый народ и что этот грех точно так же требует покаяния и прощения. Но народ должен прежде всего понять, в чем этот грех состоит, и пусть его старейшины, возлагая руки на голову жертвенного животного, тем самым ясно признают, что на самом деле достойны смерти они, а не телец – именно в этом состоял смысл подобного жеста. Далее описываются такие же символические детали: кровь животного приносится Господу в знак признания, что грех совершен именно против Него, а туша тельца, как бы оскверненная этим грехом, сжигается за пределами стана, в котором живут израильтяне.
Какая глубокая и насыщенная смыслами символика! Следы подобных обрядов видны и в нашей современности, когда, скажем, новоизбранный президент возлагает руку на Конституцию и клянется «пред всем обществом» соблюдать ее положения. В древности ритуалов было меньше, но они были более насыщенными, их регламентация была более детальной. Можно ли было без этих деталей обойтись? В эпоху, когда не было средств массовой информации, разносящих любую деталь по всему свету, – едва ли. Мы постоянно читаем в Ветхом Завете, как «размывалось» почитание Единого Бога, как привносились в него чуждые элементы. Единство ритуала напоминало о единстве веры, о недопустимости ситуации, когда каждый чтит Бога по-своему… или, точнее, каждый чтит собственного бога. 23-я глава 2-й книги Царств описывает, как была прочитана перед всем народом книга Закона, найденная незадолго до этого при ремонте храме (значит, о ней просто на время забыли?), и само это чтение привело к всенародному покаянию. Народ понял, чего ждет от него Господь и как далека его жизнь от этого идеала.
Вторая группа правил – об отношениях людей между собой. В том обществе не было ни прокуратуры, ни милиции/полиции, ни уголовного кодекса, ни тюрем. Правосудие вершили либо община, либо царь, а мы знаем, как бывает скора на расправу людская толпа и как легко правитель становится тираном. Наказанием за убийство была смерть, причем осуществляли приговор родственники убитого. А как быть, если смерть произошла вследствие несчастного случая или по неосторожности? 35-я глава книги Чисел детально регламентирует такие случаи: человек, невольно ставший причиной смерти другого человека, должен отправиться в один из специально назначенных для этой цели «городов убежища», чтобы изложить тамошнему сообществу свое дело. Если будет найдено, что он «не был врагом его и не желал зла» погибшему, а всё произошло случайно, ему будет предоставлено право жить в этом городе, где мстители не могут его убить. Оговаривается даже срок такого изгнанничества: до смерти первосвященника, потом наступает амнистия.
И тут же мы видим дополнение, как быть в остальных случаях: «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть» (Числ 35:30). Мелочны ли эти правила, если по ним решались уголовные дела об убийстве? Думаю, что нет. Здесь предписана процедура, здесь устанавливается и четкая система ценностей: убийство карается не штрафом и не заключением, а только казнью, как самое тяжкое преступление против личности, но в то же время смерть, причиненная по неосторожности, не должна рассматриваться как убийство.
Третья группа правил – те самые мелочные законы вроде «поля твоего не засевай двумя родами семян; в одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся» (Лев 19:19). Наши ткани часто содержат разнородные нити, и что же в том дурного? Но это правило, как и некоторые другие, задает некий глобальный принцип: не стоит смешивать понятия. В мироздании есть определенная структура, и она должна оставаться неприкосновенной: не только добро нельзя смешивать со злом, но и шерсть со льном, а пшеницу с ячменем. Это, разумеется, мелочь, но она напоминает о вполне определенных принципах.
