Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей
В отношении обеих этих тем Петр проявляет типичные для учеников черты и, более того, выходит за пределы типичного — как в хорошую, так и в дурную сторону. Это очевидно в двух основных эпизодах, связанных с фигурой Петра.
Первый из них (8:27–9:13) посвящен теме понимания–непонимания. Петр первым осознает, что Иисус — Мессия; это поворотный пункт Евангелия (8:29); однако он же не понимает, что это значит — и настолько, что принимается спорить с Иисусом, который за это называет его «сатаной» (8:32–33). Здесь он превосходит других учеников и в понимании, и в непонимании. И затем, в 9:5–6, разделяя с Иаковом и Иоанном их страх и непонимание происходящего, именно Петр выступает с удивительно неуместным предложением.
Следующий эпизод — от Тайной вечери до отречения Петра — посвящен теме отступничества. Когда Иисус предсказывает, что все ученики покинут его, а Петр от него отречется, тот уверяет, что его верность Иисусу сильнее, чем остальных учеников (14:29) — те, однако, вместе с ним обещают скорее умереть, чем покинуть Иисуса (стих 31). В Гефсимании Петр уже начинает отпадать от Иисуса, хотя пока не более и не менее остальных (стихи 37–38). Однако, когда остальные ученики покидают Иисуса (стих 50), Петр в самом деле превосходит их в верности: он следует за Иисусом, хотя осторожно и на расстоянии, до дома первосвященника (стих 54). Но затем эта потрясающая верность сменяется неверностью: именно Петр, единственный из учеников, прямо отрекается от Иисуса, заявляя, что не имеет с ним ничего общего (стих 66–72). Как его непонимание Иисуса приняло экстремальную форму — он принялся спорить с Иисусом (8:32), так и неспособность быть рядом с Иисусом в беде принимает экстремальную форму — он отрекается от Иисуса. (Отступничество Петра подчеркнуто тем, что в стихе 14:71 Петр клянется, что не знает его[429].) Таким образом, история отречения Петра — не исключение из правила, согласно которому Петр всегда так или иначе связан с другими учениками. Он покидает Иисуса в беде — как и все они; однако превосходит их в том, как именно это делает[430].
Можно было бы предположить, что двенадцать учеников в целом и Петр в частности так и остались отступниками, неспособными понять истинную природу Иисуса, — однако упоминание «учеников и Петра» в словах ангела у гробницы (16:7) указывает на грядущее воссоединение, в котором они, несомненно, познают истинную природу Иисуса и будут прощены за отступничество[431]. В этом нуждаются все ученики, но Петр — более всех. Вот с чем связано это, казалось бы, излишнее упоминание Петра наряду со всеми «учениками» (16:7). Петр — первый и последний из учеников: не только по упоминаниям о нем в Евангелии (1:16; 16:7), но и потому, что лучше их всех понимает Иисуса, более их всех верен ему — и в то же время тяжелее их всех согрешает против понимания и верности. Таким образом, эти роли Петра в Евангелии тесно связаны с двумя главными темами этого Евангелия: природой личности и миссии Иисуса — и сущностью и задачами ученичества. (Разумеется, эти темы тесно связаны между собой.)
Вспомнив, каким образом упоминания о Петре в начале и в конце Евангелия создают inclusio свидетельства очевидца (см. главу 6), мы видим, как Марк использовал свой основной источник информации в интересах главных тем своей книги. Как и в случае с приемом «от множественного к единственному», необходимо признать: роль Петра в Евангелии от Марка не ограничивается отражением того, как сам Петр рассказывал свою историю. Слишком хорошо она встроена в общее содержание Евангелия, в его изысканную композицию, подчиненную авторским смысловым задачам. Однако это не отрицает ни того, что Петр был для Марка основным источником информации, ни того, что именно таким образом объясняется особая роль Петра в этом Евангелии. Это означает просто, что Марк прекрасно умел работать с источниками.
Сравнивая Евангелие от Марка с другими Евангелиями, мы сразу обращаем внимание на то, что в нем не освещена роль Петра в раннехристианской общине после Воскресения (см. Мф 16:13–19, Лк 22:31–32, Ин 21:4–19). Кроме того, стоит отметить различия в описании призвания Петра и трех других рыбаков у Марка и у Луки. У Марка обещание Иисуса: «Я сделаю вас ловцами человеков» (1:17), по–видимому, предсказывающее будущую миссионерскую работу учеников после Воскресения, обращено к Петру и Андрею, а затем, возможно, повторено Иакову и Иоанну (1:20). У Луки, связывающего этот призыв с чудесным уловом рыбы, символизирующим будущие миссионерские успехи, повествование сосредоточено на Петре (5:4–10), и обещание Иисуса адресовано лично ему (5:10). Уже в этом эпизоде Лука показывает, что в дальнейшем Петру будет отведена особая роль среди проповедников христианства.
Отсутствие такой темы у Марка[432] можно объяснить тем, что его очень короткое Евангелие всецело посвящено одной цели: показать истинную мессианскую сущность Иисуса и объяснить, какого ученичества требует такой Учитель. Вопрос лидерства в общине учеников у Марка почти не поднимается: мы встречаемся с ним лишь в утверждении Иисуса, что истинное лидерство состоит в служении — в полном соответствии с его собственной мессианской задачей служения и страдания (9:33–35; 10:35–45). Разрабатывая такую тему, Марк обращается не к фигуре Петра, но к Иакову и Иоанну (10:35–45): это наиболее яркий евангельский эпизод, в котором участвуют, помимо Петра, другие ученики (ср. 1:19–20; 2:14–15; 9:38–41). Возможно, следует сделать вывод, что в известных Марку преданиях этот мотив был связан не с Петром, а с Иаковом и Иоанном. Отсутствие у Марка каких–либо намеков на первенствующую роль Петра в раннехристианской общине имеет одно важное следствие: особая роль Петра в этом Евангелии не связана с тем значением, которое он приобрел впоследствии для христианской общины и христианской миссии.
Чем же обусловлено особое место Петра в Евангелии от Марка? Очевидно, частотой случаев, когда читатель или слушатель становится на точку зрения «мы» — Петра (прием «от множественного к единственному») или «я» — Петра (когда Петр в повествовании действует индивидуально). То и другое вместе приводит к тому, что в большей части Евангелия от Марка история Иисуса описывается «глазами Петра». Объяснение этого должно иметь две стороны: связь с источником преданий — и то, каким образом Марк использовал данные предания для своих композиционных целей.
Что касается источников Марка — имеющиеся у нас свидетельства, по меньшей мере, сочетаются (а в сущности, убедительно подтверждают) ту гипотезу, что основным источником Марка был корпус преданий, сформированный двенадцатью учениками в Иерусалиме и известный ему в той форме, в которой он распространялся Петром. Едва ли возможно вычленить черты преданий, принадлежавшие именно Петровой версии, — нет сомнения, что во всех преданиях, авторизованных двенадцатью апостолами, он играл значительную роль. Однако здесь необходимо ответить на возражение, часто звучащее против гипотезы, что Евангелие от Марка основано на проповеди Петра: почему же в этом Евангелии так мало личных воспоминаний Петра? Хотя Петр здесь — заметная фигура, он постоянно ассоциируется с учениками, никогда не остается с Иисусом наедине, Иисус почти не обращается к нему лично: не свидетельствует ли все это против того, что сам Петр — источник «Петрова материала» в этом Евангелии? Отчасти ответить на это возражение можно, спросив, каких именно «личных воспоминаний» мы ждали. Вряд ли стоило ожидать, что престарелый апостол стал бы пускаться в пространные воспоминания с самим собой в главной роли: скорее всего, он исполнял свою задачу проповеди и наставления верующих, в очередной раз пересказывая известные предания в их устоявшейся, отточенной, удобной для передачи и поучения форме.
Далее, не следует пренебрегать ролью самого Марка как создателя Евангелия. Судя по огромному количеству преданий об Иисусе, засвидетельствованных в других канонических Евангелиях, не говоря уж о неканонических, Марк подходил к составлению своего краткого Евангелия очень строго и разборчиво. Трудно вообразить, например, что Марк не знал никаких речений Иисуса, кроме приведенных в его Евангелии, — их там очень немного, что особенно обращает на себя внимание в сопоставлении с тем, как подчеркнута роль Иисус–учителя. Трудно сказать, какие любопытные воспоминания Петра Марк мог «оставить за кадром» своей книги, посвященной строго определенным темам и задачам.
Характер апостола Петра у Марка
Мы описали роль Петра в повествовании Марка: но что сказать о его характере? Рука об руку со склонностью ученых видеть в евангельском Петре только «типичного ученика» идет другая тенденция: воспринимать его характер, изображенный в этом Евангелии, как «типичный характер ученика». Например, Клифтон Блэк пишет: «Смесь привлекательных и непривлекательных черт Петра не принадлежит ему одному — она воплощает в себе добродетели и слабости Двенадцати»[433]. Мы уже видели, что Петр — отнюдь не только «типичный ученик»: он — личность, пусть и изображенная на фоне коллектива учеников и в связи с ним. Здесь мы следуем выводам Тимоти Виарды. Однако Виарда указывает не только на индивидуальную роль Петра в повествовании (в этом Петр не уникален — индивидуальные роли и у Вартимея, Пилата и многих других), но и на то, что Петр обладает индивидуальным характером[434].
