Боги и касты языческой Руси - Прозоров Лев Рудольфович

Норманнисты, конечно же, пытались увидеть в них своих возлюбленных скандинавов, но тщетно искать в рунических надписях эпохи викингов, кишащих именами и целыми родословными сагах или средневековых документах (католичество, принятое норманнами, в отличие от православия, не требовало обязательной замены «Языческого» имени) тёзок этих загадочных русских послов.

Зато, предположив, что перед нами славянские имена, павшие жертвой стараний не то византийских, не то отечественных грамотеев на слух приспособить их к греческим буквам, мы легко опознаем в «Вуефасте» — Вуегаста (с мягким, «украинским» придыхательным «г»), в «Лидулфосте» — Людогоста (в древнем Новгороде была Людогоща улица, на которой нашли дивной красоты резной деревянный крест).

Новгородская топонимика вообще кишит названиями, произведенными от имён этого же ряда — Утрогощи, Любогощи, Чадогощи, Видогощи и т. п. И во всех славянских землях известны Радагасты, Радогосты, Радигости и производные от этого имени названия рек, селений, гор.

По одной такой горе (Гостин, она же Радгост, Радхорст в немецком произношении), кстати, получила название марка чешского пива «Радхорст» (на его пробках и изображён, в меру фантазии изготовителей, вооружённый Языческий идол). У этой горы произошло столкновение чешских рыцарей Ярослава из Штернберга с монголо-татарскими полчищами Батыя в 1240 году.

Католики приписывают победу чехов Гостинской богородице — однако же чем могла помочь в бою женщина, да ещё иноплеменница и иноземка? На мой взгляд, читатель, гораздо логичнее предположить, что славянским витязям помог закованный в латы славянский Бог с соколом на шеломе и бычьей головой на щите.

Был ли Сварожич из Радигоща-Ретры тем же Богом, что и Даждьбог, неясно — вряд ли у Бога Неба был один или два сына.[51]

Но, учитывая разноголосицу форм имени Радагаста-Радогостя-Ради-госта, трудно согласиться со Срезневским и увидеть в его имени конструкцию, основанную на корне «даг».

Впрочем, исследователи не совсем уж единогласно готовы признать Даждьбога Солнечным Божеством — В.В. Мартынов в статье «Мифологический мир «Слова о полку Игореве»» выдвинул предположение, что Даждьбог — злое Божество, на основании сербских легенд, где Даждьбог выступает как воплощение зла и противник Бога на земле. Также он апеллирует к древне-иранскому duZ — «злой».

В «Даждьбожьих внуках» «Слова о полку» исследователь видит черниговского князя Олега Святославича и заглавного героя «Слова», Новгород-Северского князя Игоря Святославича, поэмой якобы осуждавшихся за «усобицы».

Однако не стоит приписывать советское государственническое сознание автору русского Средневековья — для тех времён желание личной славы было естественной чертой князя, и даже у человека, искренне радевшего за объединение Руси, никакого осуждения вызывать не могло.

Никаких черт осуждения главного героя в поэме я не нахожу (замечу, что некоторые исследователи довольно убедительно приписывают авторство самой поэмы именно Игорю Святославичу), что же до Олега Святославича, то автор говорит о нём не хуже, чем о многих иных князьях. Знаменитое «Гориславич» никакого осуждения не содержит — не содержат же осуждения названия растения «горицвет» или птички «горихвостки».

«ГорИславич» — а не «ГорЕславич»! — человек вспыльчивого, огневого характера, стремящийся к яркой, хотя бы и краткой, как пламя, славе. В рамках ценностей рыцарского Средневековья — а других ценностей у автора средневековой воинской повести и быть не могло — это ближе к похвале, пусть и сдержанной, но уж никак не к осуждению.

И как-то даже странно думать, что автор поэмы обозвал своего главного героя — «Солнце светится на небеси — Игорь князь на Русской земле!» — и его пращура, прародителя воспетого поэмой «хороброго Ольгова гнезда», чуть ли не «чёртовыми детьми»! Роль Даждьбога в сербских преданиях легко объясняется тем, что сербы и хорваты первыми из славянских племён, ещё в VII веке, приняли христианство — а с ним и ту оценку прежних Богов, о которой мы так много говорили в этой книге.

Хотя память о первоначальном, благом значении солнечного Божества хорваты, по-видимому, сумели сохранить. Иначе вряд ли они использовали бы Дажбог как личное имя. В Галиции при короле Владиславе Ягелло (он же Ягайло) в 1394 году упоминается Данило Дажбогович, в польских документах мелькает некто Dadzbog. Известны названия местностей — Даждьбог в Мосальском уезде, Дацьбоги в Польше, Дабог в Сербии.

Впрочем, это ещё не главные аргументы — были, в конце концов, и всевозможные Бесовы горы или выселки, и личные имена и прозвища такого порядка встречались — стоит вспомнить знаменитого новгородского попа (!) по имени Упырь Лихой, или сподвижника Степана Разина Никифора Чертка, или боярского сына Сотону (!) Левашова.

А главное в том, что построения Мартынова легко разрушаются, если вспомнить о существовании на Украине песен, в которых упоминается Даждьбог. В первой, записанной в Волынской области в 1965 году, соловей, прилетевший весной из славянского рая-«Вырея», говорит, что «не сам вийшов, Дажбог мене вислав», и отдал ему ключи — отпереть весну, запереть зиму.

И это — про представителя злых сил?! Другая песня, записанная дважды — в двадцатых годах прошлого столетия на Волыни (если совсем точно — в Стрижавцах Винницкой губернии от некоего Юркевича), а в 1975 — в Тернопольской области, ещё любопытнее.

Пели эту песню не абы когда (в традиционной культуре вообще всему своё время и место, в отличие от наших дней — вряд ли я когда-нибудь забуду дивную картину: второе августа, день ВДВ, трое коллег- охранников, здоровенных, нетрезвых и небритых лба в маскирухе, задушевно вытягивают «Виновата ли я»).

Так вот, поют её только при встрече едущего на свадьбу жениха с кем-либо. А поётся в этой песне, как «межи трьома дорогами», на распутье, «князь» — здесь фольклорное обозначение жениха — просит уступить ему дорогу:

То есть Даждьбог выступает здесь как покровитель свадеб и супружества (как и в летописи), готовый сойти со своего вековечного («рж од року») пути, уступая дорогу жениху, торопящемуся на главное, единственное в жизни («раз на вжу») событие — свадьбу.

И что ещё показательнее — существует болгарская песня схожего содержания, в которой жених просит уступить ему дорогу…Солнце! То есть никаких двусмысленностей в вопросе о том, кто есть Даждьбог, после этого не остаётся. По крайней мере, кто Он в космосе, в Природе.

Не забывала о Даждьбоге и Великая Русь. В Череповецком уезде ещё в XIX веке дружески советовали попавшему в сложное, запутанное положение человеку: «Помолись (или — поручись) Дажбогу, управит понемногу». Как видим, и здесь ни следа представления о «злом» Даждьбоге.

Владимир Даль в своём знаменитом «Словаре живого великорусского языка» указывает, что на Рязанской земле ещё в его время клялись словом «Дажбо!» или «Дажьба!», вместо привычных «Ей-ей» или «Вот те крест». Иногда клятва звучала более развёрнуто: «Авось (а вот. — Л.П.) те Дажба, глаза лопни!» (видимо, податель света должен был покарать лжеца, клянущегося его именем, или клятвопреступника, лишением Своего дара — слепотой).

Что до общества — то стоит обратить внимание на то, чем прославился в славянских преданиях сын Сварога. А прославился он установлением брачных обычаев, двенадцатимесячного календаря и тем, что именно в его время начали платить дань царям.

Кстати, судя по описанию Константина Рождённого в Пурпуре, объезды великих князей киевских подчинённых им земель (союзов племён, выражаясь суконным языком этнографической науки) происходил по часовой стрелке, как говорили в Древней Руси, посолонь — по ходу движения Солнца. А дань имела в те времена характер не столько хозяйственно-экономический (как я уже говорил, не такое уж и великое богатство — по шкурке куницы или белки с одного рода), сколько ритуальный.