Святой праведный Алексий Мечев - Анна А. Маркова
Батюшка смотрел на меня сбоку, как бы наблюдая за мной.
За все время этой беседы я старалась снова увидеть тот свет, в его глазах, но всячески он скрывал его от меня. Так и впоследствии он часто делал.
Батюшка резко отодвинулся от стола, потупился и, как бы стесняясь чего-то, сказал:
— Вы спрашиваете в письме, нужно ли делать операцию вашему мужу?
Я обомлела: в письме я об этом не писала. Батюшка еще ниже опустил голову и, помолчав, сказал, не поднимая глаз:
— Операцию можно делать и не делать; это не важно для него. Если хочет — пусть делает. Не мешайте ему, как хочет. Обойдется благополучно. Иоанн… — Батюшка ласково улыбнулся. — Как же вы считаете это маловажным для вас делом. Оно гораздо важнее и действительно важнее многого, чего они мне скажут (и батюшка показал в сторону лестницы). — Будь покойна, — отечески проговорил он, — все обойдется благополучно.
По своему смирению батюшка стеснялся выказывать свою прозорливость. Он только в исключительных случаях позволял себе проявлять ее.
— А вы за ним ухаживайте, успокаивайте его. Что в вас есть? — Батюшка пристально посмотрел на меня. — Кротость?.. Да, есть, по лицу видно. (Ну, нет, думаю, ошибся ты.) А еще нужно смирение, молитва. Без смирения ничего достигнуть нельзя. Ну, да вот еще любовь нужно прибавить. Над всем этим надо стараться, чтобы приобрести.
В душе у меня была радость и глубокая благодарность батюшке за моего Ваню. Вели он мне в огонь броситься, я бы тотчас исполнила это, не задумываясь. Я почувствовала к батюшке нежную любовь и глубокую благодарность. Отец Алексий стал для меня не только старцем, но и «батюшкой».
— Ну кто же она такая? — помолчав, спросил он.
Я поняла, что дело идет о той душе, которая желала видеть батюшку, и стала о ней рассказывать.
Это была дама из аристократии. Муж ее был расстрелян. Она не могла утешиться и как-то ужасно тупо и упрямо смотрела на свое горе.
Муж ее был пустой малый и жили-то они не особенно счастливо. Я с неудовольствием передала батюшке то время, когда она просила принять ее (она назначала время). Батюшка, видимо, имел понятие о ней, считал ее «барыней». Выслушав все, он назначил время, когда ей прийти исповедоваться в церковь. Она была, осталась очень довольна, хотя не получила от батюшки того, что думала. Ей хотелось, чтобы он снял с нее горе, дал бы ей радость, покой душевный, веру в будущую жизнь без участия ее воли. Батюшка же этого сделать не мог, так как нужно всегда, чтобы человек сам захотел обновиться и сам старался бы об этом. Но все же молитвы батюшки помогли ей. Теперь она стала спокойнее и с горем своим примирилась.
Батюшка встал, чтобы отпустить меня.
— Простите, батюшка, за все и, если можно, благословите.
Он большим крестом осенил меня, стоящую на коленях, и сказал медленно:
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Это было мое первое благословение, полученное от него.
Всегда батюшка говорил эти слова особенно. Он чувствовал действительно Троицу, благодать Которой он призывал на стоящего перед ним человека.
Я ушла от батюшки с легким сердцем, как всегда все уходили от него. У него всегда все оставляли все свои скорби, нужды и грехи. Он от нас брал все тяжелое, темное и давал нам взамен легкое, светлое, радостное. Он все наше сам передавал Богу; и еще здесь, на земле, с дерзновением молился перед престолом своего алтаря своему Спасителю о всех тех, имена коих были как живые написаны в его сердце.
От батюшки сейчас же побежала к отцу Константину просить прощения. Он был очень поражен всем, что я ему рассказала, и сказал:
— Бог простит. Да, нужно к нему ехать, — добавил он, помолчав.
Без батюшки я больше не могла жить. На дом к нему было очень трудно попасть, и нужно было ждать особенного случая для этого. И поэтому я решилась посмотреть, как с ним об стоит дело в церкви.
В церкви теперь мне все очень понравилось. Народу было всегда много и народ все такой серьезный, молящийся. И хорошо было видеть, как полуграмотные люди молились и как правильно понимали службу. Духовенства было всегда много — на батюшку посмотреть приходили. Служба была длинная, но не утомительная. Между духовенством выделялся один, особенно по своей горячности и необыкновенно серьезному отношению к службам. То был сын отца Алексия — отец Сергий. Когда я узнала, кто он, то стала к нему присматриваться издалека. Боялась я его ужасно.
В батюшкиной церкви можно было научиться понимать службу, здесь можно было научиться и молиться. Особенно хорошо читался канон. Пение и чтение было очень ясное, — не то, что в других церквах.
В маросейскую церковь ходить начала из-за батюшки, а постепенно сама служба начала меня привлекать. Я все слушала, все понимала, а что было мне непонятно, то спрашивала отца Константина своего. Во всем и во всех чувствовалась молитва; и все и всех покрывал своей благодатью отец Алексий.
Служил он просто. Я ожидала видеть что-нибудь особенное или некоторое юродство, как это часто встречается у такого рода людей (ужасно этого не любила я), но здесь ничего такого не было. Не было ни малейшего юродства, ни желания скрыть свою праведность под какими-нибудь странными действиями…
Движения его были очень живые и быстрые. Молитвы читал подчас очень торопливо, но одно чувствовалось несомненно в нем, что он беседует с Богом, для него живым, и что небо всегда отверсто ему. Несмотря на то, что он был весь в молитве, он всегда видел в церкви все и всех.
Чудно хорошо, бывало, звучит батюшкин голос; такой низкий-низкий, грудной, когда молитва особенно сильно творилась в нем. Бывало, на молебне круто повернется преподать благословение, и взгляд его темных глаз, горящих внутренним священным огнем, казалось, пронизывал насквозь толпу. И торжественно и свято звучал его «мир всем».
Как хорошо бывало за всенощной, когда батюшка в большие праздники благословлял нас иконой праздника. Бывало, остановится с нею в царских вратах, резко повернется к народу и большим благословением осенит ею народ. А сам в это время казался таким большим-большим.
И падал народ ниц перед благословением великого старца, отца Алексия, служителя Божиего. И как чувствовалось это его благословение. И как дорого оно было нам…
Воспоминания духовной дочери
Много
