Шри Ауробиндо - Иша Упанишада
Гуру:
Напротив, именно такова природа сознания – быть вечно единым и неразделимым и вместе с тем всегда поддаваться разделению по воле; ибо сознание человека часто бывает разделено на два состояния, каждое с собственной историей и памятью, так что, находясь в одном состоянии, он не знает, о чем думал и что делал в другом. Люди, не знающие Истину, из этого обстоятельства делают вывод о том, что сознание человека должно быть не единым и однородным, а представлять собой целый набор разных личностей. Последователи Санкхьи и другие думают, будто существует бесконечное множество Пуруш, душ, а не Единая душа, ибо в этом случае, утверждают они, все обладали бы тем же знанием, испытывали бы то же удовольствие, боль и т. д. Но это утверждение – только Авидья, Неведение, и когда кажущийся индивидуальным Пуруша погружает себя в состояние полного Союза (йоги) с Вечным, он обнаруживает, что все это время и был лишь Единый Пуруша, который постигал и содержал в себе всех других, которые представляли собой просто его собственные проекции (sṛṣṭi). Эти состояния разорванного сознания есть всего лишь различные состояния одной личности, но не отдельные личности. И это станет совершенно ясно, если умелый и осторожный гипнотизер погрузит человека в правильное состояние сна; ибо тогда часто дает о себе знать третье состояние личности, в котором человеку всегда было известно, что делалось и говорилось в двух других. Это уже само по себе есть достаточное доказательство того, что все время существовало единое сознание, пусть в скрытом виде, но постоянно и сублиминально активное. Деление этого единого сознания на два состояния – результат особого и необычного действия авидьи (avidyā), того же универсального Незнания, которое в своем общем и нормальном проявлении заставляет людей воображать, будто они есть «я», отличающиеся от Универсального Сознания, а не просто проекции (sṛṣṭa) этого сознания. Таким образом, мы видим здесь пример единого и неразделимого сознания, становящегося разделенным и множественным, но вместе с тем сохраняющего свое единство и неразделимость. Само это единое и неразделимое сознание, или «я» бодрствующего человека, есть только часть или скорее отдельное состояние более обширного, более независимого от грубой материи сознания, игра которого проступает в сновидениях – гипнотические сновидения представляют собой лишь их особую, прихотливую форму, – но более постоянно и связно, когда наконец происходит освобождение от грубого тела во время или после его смерти. Это более обширное сознание называется состоянием Сновидения, и тело, упадхи (upādhi), в котором оно действует, называется тонким телом. Можно сказать, что Сознание Сновидения окружает бодрствующее сознание и его тело, как одеяние окружает одетого в него, ибо по своей природе и масштабу оно шире и свободней; это среда, из которой и при помощи которой отбирается некая часть для целей бодрствования в материальной жизни – через еще более обширное сознание, которое мы называем состоянием Сна или каузальным Телом, – из него и при его помощи производится отбор элементов для целей жизни до рождения и после смерти. Состояние Сна в свою очередь окружено Брахманом, из которого и через которого производится отбор для каузальных целей, – точно так же, как окружен своим одеянием тот, кто одет в него.
Из этого тебе должно быть понятно, что Брахман есть необъятное, вечно единое и неразделимое Сознание, которое, однако, по воле ограничивает себя, оставаясь при этом безграничным и, подобно одеянию, окружая все различные состояния иллюзорных ограничений.
Ученик:
Верно, но одеяние отличается от того, кто в него одет.
Гуру:
Представим себе орех и ядро внутри него; мы видим, что эфир в форме или в упадхи ореха окружает эфир в упадхи ядра, как одеяние окружает одетого в него, но оба составляют одно – это один эфир, а не два.
Ученик:
Теперь я понял.
Гуру:
Тогда перейдем к следующему: в Упанишаде уточняется, что следует одеть или во что надлежит облачиться – что такое джагат (jagat) или джагати (jagatī), или, буквально, движущееся в той, что движется. Джагати – та, что движется; это древнее название Земли, Притхиви, а позднее и всей безграничной вселенной, примером которой может служить Земля – единственное, что в настоящие время имеет значение для людей. Почему же вселенная называется джагати – «та, которая движется»? Потому что она есть форма Пракрити, сущностной характеристикой которой является движение; ибо при помощи движения творит она этот материальный мир, и на самом деле все материальные объекты есть только формы или же зримые, слышимые, ощутимые результаты движения; всякий материальный объект есть джагат, он полон бесконечного движения – даже камень, даже ком земли. Наши чувства говорят нам, что этот материальный мир есть единственная существующая реальность, однако Упанишада предостерегает нас против лжесвидетельства наших чувств и просит нас постичь в сердцах и умах Брахмана, Океан духовной силы, рисуя Его в нашем воображении в виде одеяния, окружающего всякий ощутимый объект.
Ученик:
Но в Упанишаде не говорится, что материальный мир сам есть Брахман.
Гуру:
Это еще будет сказано. Далее нам говорят: отрешившись от этого (всего, что есть в мире), мы должны наслаждаться и не посягать на чье-либо человеческое достояние. Нам следует наслаждаться всем миром, но не льститься на достояние других. Как это может быть? Если мне, Девадатте, сказано наслаждаться всем, что есть в мире, но я обнаруживаю, что наслаждаться мне почти нечем, в то время как мой сосед Харишчандра владеет несказанными богатствами, как я могу не позавидовать его богатству и почему бы мне не попытаться взять его себе для собственного наслаждения, если есть возможность сделать это безнаказанно? Я не стану пытаться, ибо знаю, что это невозможно, поскольку я постиг – в этом мире нет ничего, кроме Брахмана, проявляющего вселенную с помощью своей Шакти, и нет ни Девадатты, ни Харишчандры, есть только Брахман в различных состояниях сознания, которому и даются эти имена. Поэтому, если Харишчандра наслаждается своим богатством, то это я наслаждаюсь им, ибо Харишчандра есть я – не мое тело, в которое я заключен, не мои желания, которые заставляют страдать мое тело, но мое подлинное «я», Пуруша внутри меня, кто есть свидетель всего и кто наслаждается всей этой сладкой, горькой, нежной, величественной, прекрасной, ужасной, приятной, страшной, но в целом упоительной драмой мира, которую Пракрити разыгрывает для его удовольствия. Так что если существовал бы – как утверждает Санкхья и другие философии, христианство и другие религии – не единый Пуруша, а неисчислимое множество, то не было бы оснований для христианского призыва возлюбить других как самого себя или для описаний в Шрути и Смрити совершенного мудреца как sarvabhūtahite rataḥ – озабоченного благом всех созданий и радующегося ему; ибо в этом случае Харишчандру ничто не связывало бы со мной и не было бы смысла в нашем с ним контакте, помимо материального интереса, из которого гораздо быстрее возникают ненависть и зависть, чем любовь и симпатия. Как бы я мог тогда отдать ему предпочтение перед самим собой? Однако с точки зрения Веданты подобное предпочтение естественно, правильно и, в конечном счете, неизбежно. Неизбежно потому, что, как я поднялся от животного до человека, точно так же я должен подняться от человека до Бога. Это предпочтение есть извечный источник и родник – эволюция же означает просто всерасширяющееся раскрытие Брахмана, универсального духа, прогресс от неистинности материи к истине духа, а этот прогресс, сколь бы медлителен он ни был, неизбежен. Каким образом может быть неизбежным, естественным, правильным предпочтение другого самому себе? Оно естественно потому, что на самом деле я не другого предпочитаю себе, а мое истинное «я» неистинному, Бога, который во всем, моему единичному телу и уму, себя в Девадатте и Харишчандре себе в одном только Девадатте. Оно правильно и неизбежно потому, что мне лучше радоваться радостью Харишчандры, чем моей собственной, поскольку таким образом я превращу мое знание Брахмана из чисто интеллектуальной концепции в реальность, я превращу его в переживание – анубхаву, а анубхава, как сказано в Смрити, есть суть истинной джняны. По этой причине совершенная любовь, под которой я не имею в виду просто чувственный импульс мужчины в отношении женщины, есть нечто великое и облагораживающее, ибо через любовь сходятся и становятся едины два раздельных состояния универсального Сознания. Еще более благородна и еще больше облагораживает любовь патриота, который живет и умирает ради своей страны, ибо таким образом он становится един с миллионами божественных частиц; а еще величественней, благородней и возвышенней любовь филантропа, который, не забывая свою семью и страну, живет и умирает ради человечества или ради всего живого. Тот мудрейший муни, тот величайший йогин, кто не только достигает Брахмана путем Джняны, не только возносится к Нему на крылах Бхакти, но становится Им через Карму (Деяние), посвященную Богу, кто полностью жертвует собой ради своей семьи и друзей, ради всего человечества, ради мира, и, если это в его силах, – ради солнечной системы и других систем, ради всей вселенной.
