Анна Гиппиус - Главный дар вашему ребенку
Что же делать?
Очевидно, при чисто секуляризованном подходе к жизни как можно активнее включать голову и сердце. Продумывать предлагаемое до основания, до корней, до сердцевины. Отметать мало-мальски сомнительное. Не пренебрегать материнской интуицией. Степень слияния, сочувствия матери и ребенка в норме очень велика. Но даже при ущербном, неразвитом контакте все же мать только и может почувствовать, ощутить: вот это моему малышу пойдет на пользу, а вот это – не факт.
Если семья православная, то родители могут основываться на трудах православных педагогов и Учении Церкви. И не просто могут, но стремятся к этому, припадают к источнику жизни, который питал наших предков и продолжает питать нас, несмотря на то что мы этого не знаем и знать не хотим.
А чем новшества-то плохи? Тем, что эксперимент по своей сути всегда дает непредсказуемые результаты. На то он и эксперимент. Мы точно знаем, например, что высаживать (т. е. держать на весу) младенца, чтобы он пописал или покакал – нормально, так делали матери во всех народах во все века, вреда это принести не может. Поэтому когда супруги Никитины предлагают это, данный способ приучения к опрятности можно спокойно принимать. А вот нынешние памперсы – вещь, безусловно, безумно удобная (для взрослых), но совершенно неизвестно к чему ведущая (для детей). Есть предположения, что они ведут к последующему нарушению сперматогенеза у мальчиков, к раннему бесплодию из-за перегрева яичек; что, покрывая около трети поверхности тела младенца, нарушают выделительные функции кожи; что ребенку начинает нравиться теплое мокрое белье и это провоцирует искажение влечений: и к опрятности, и в ряде случаев – сексуальных. Речь в данном случае не о памперсах. Они приведены лишь в качестве примера. Речь – о нововведениях. Может, пронесет, и все обойдется. А может, и нет. Интересны вам опыты над дитяткой? Готовы вы к тому, что отрицательный результат – тоже результат? Тогда – вперед! Хочется некоей предсказуемости? Тогда учтите, что сохранение потомства есть сфера традиций, и экспериментаторству здесь не место.
Свивальники ради свободы
На Руси младенцев традиционно пеленали. Более того, – плотно увязывали в свивальники.
Свивальник – это длинная широкая полоса ткани. Например, 15–20 сантиметров шириной, метра полтора длиной. Им поверх пеленок плотно, но не слишком туго обматывают малыша, чтобы в итоге получилась компактная куколка – ручки-ножки почти неподвижны. Почти! В пределах разумного! Свободной в движениях остается только голова.
Уж наверное, прабабки в состоянии были изготовить рубашечки для младенцев! Например – пофантазируем – длинные просторные рубашки из мягкого, ношеного холста, не раздражающего нежную младенческую кожу, плотно зашитые понизу подола и рукавчиков. По типу конвертов наших, современных. Такая рубашечка вполне оставляла бы младенцу свободу движения. Зачем – пеленать да еще поверху свивать? Делать им было нечего, что ли?
Оказывается, при ограничении суеты движений ребенку остается внимательно следить за происходящим вокруг, вчувствоваться в окружающих людей и мир, и потому его личность упрочивает свою цельность, завязывает с миром реальные духовные и душевные связи, которыми впоследствии будет питаться его душа. Развеселые дрыг-брык-прыг концентрируют внимание на теле и телесном, на своих ощущениях и физическом состоянии, и именно это остается превалирующим в последующей жизни.
Младенческий возраст описывается церковными педагогами как возраст формирования духовного в ребенке. И, как выясняется, свивальник играет тут не последнюю – ох, не последнюю! – роль.
В среднем девять месяцев наши прабабки держали детей в люльке, под пологом из материнской юбки, спеленатыми, ограничивая их общение, в основном, членами семьи. И что – идиоты вырастали? Отнюдь. Скорее наоборот.
Кстати, в мусульманских странах с младенцами до сих пор обращаются примерно так.
Специалисты всех профилей не случайно отмечают все большую возбудимость и нервозность детей, агрессивность, повышенную двигательную активность. Кроме того, новорожденный, которого не пеленают, благодаря чему он активно движется, получает гипервентиляцию легких, которая тоже не способствует нормальному развитию мозга и отчасти провоцирует вышеперечисленные проблемы.
Свобода человека – не в праве махать руками, ногами и флагами. Не в чеканном марше несогласных. Свобода – в независимости от своих желаний, страстей и физических ограничений, насколько это возможно. Она достигается максимальным развитием души и навыком ставить тело и телесное на надлежащее, подчиненное место. Тело – инструмент души. Не наоборот.
Сущее и былое
Добрая мама
– Что значит «правильное поведение матери»?
– Внимательное, дружелюбное, доброе, спокойное, уравновешенное, без истерических всплесков.– Какие правила в системе «мать – дитя» традиционны для русской культуры?
– Сразу оговорюсь, что во взаимоотношениях матери с ребенком в период его младенчества преобладают не этнокультурные особенности, а некие общечеловеческие черты. Хотя этнокультурные особенности тоже присутствуют – колыбельные песни, формы общения с ребенком, ухода за ним и другое.
В представлении русской народной педагогики о системе «мать – дитя» – это мать или мамка, т. е. кормилица, выхаживающая младенца. Она должна быть добродушной, спокойной, снисходительной, ласковой, благожелательной к ребенку. Даже ее внешний облик: пышная грудь, ласковые, умелые руки, приветливая улыбка, – все располагает младенца к доверию, вселяет в него чувство защищенности. Это не означает вседозволенности, но доброта матери стоит для малыша на первом месте.– Когда формируется феномен привязанности? – Очень рано: с двух месяцев до семи-восьми. В дальнейшем, конечно, можно как-то стимулировать формирование привязанности, но это будет уже носить искусственный характер. А в младенческом возрасте она возникает естественно и вызывает у детей чувство радости бытия. Жизнь, при всех ее сложностях, воспринимается как подарок. Умение радоваться жизни закладывается именно в этот ранний период и проявляется в феномене привязанности, который направлен и на людей, и на вещи, окружающие ребенка.
– Что наиболее уязвимо в данной структуре?
– Отсутствие благожелательности со стороны родителей. В первую очередь матери. Чаще всего ситуацию социального сиротства порождает как раз деловая мама. Причем она вроде бы не бросает ребенка на произвол судьбы, а тщательно подбирает ему няню, тестирует ее, учитывая не только профессиональные качества, но и особенности темперамента, психологический портрет и тому подобные вещи. Но даже самая лучшая «суррогатная мама» не компенсирует отсутствие мамы настоящей.
Высказывается мнение о существовании особой «энергетической» пуповины, которая невидимо связывает мать с младенцем после того, как он вышел из утробы. И эта пуповина до определенного времени совершенно необходима для гармоничного, здорового развития ребенка.– Даже внешний облик матери имеет значение. Спокойный, гармоничный ее вид успокаивает младенца. Но чаще всего мама ходит в брюках, стрижется, как мальчик, зачастую курит. А если и не курит, то все равно не имеет естественного запаха, поскольку пользуется косметикой, духами.
– Ну и что?
– Обонятельные ощущения играют для младенца огромную роль. Поэтому употребление косметики или резко пахнущих духов далеко не безобидно, когда в доме малыш. Оно тоже может нарушить систему «мать – дитя». Ребенку нужно, чтобы мама пахла естественно, а не разнообразной парфюмерией. [28]С точки зрения Церкви
Не отвергай меня, мама!
В особенности первые полгода ребенок всеми силами своей души отдан матери и находится под ее покровом.
Душевное зрение ребенка в полноте слышит состояние матери и полностью от нее зависит. И какой бы то ни было разрыв между матерью и ребенком вообще невозможен. Если этот разрыв происходит, ребенок, потеряв свою мать, с душевной остротой пытается ее найти. И если мать находится в отдалении, то душевных сил на то, чтобы покрыть это расстояние, может не хватить. И тогда он остро переживает свою брошенность.
С чем сравнить это состояние? Идешь по степи, ночь, темно. Сначала не боязно, а потом какой-то страх начинает появляться, и в какой-то момент кажется: я один в этой бездне ужаса и не знаю, что делать, позади – никого, впереди – никого, а сверху – бездна.
Примерно такое ощущение ужаса переживает ребенок, оторванный от матери. Момент отрыва ощущается как падение в пропасть. Пережитое ребенком в раннем детстве потом подсознательно хранится всю жизнь.
С этого, кстати, начинаются очень сильные, жесткие психопатии, которые разворачиваются в зависимости от различных эго-доминант у ребенка либо в интенсивную войну с матерью, которая может происходить и явно и скрыто, либо выливается в непонятное чувство тоски при виде матери. Как только встреча с матерью—так тут же уход в глубокую печаль или обиду. Либо при виде матери желание уйти в какие-то самые различные увлечения: по способностям, по интересам, пойти кругами мимо матери. Мать ощущает, что ее сын или дочь равнодушны, увлечены своими делами. На самом деле это психопатическая реакция сына или дочери на мать вследствие того, что когда-то было пережито отторжение, ужас брошенности.
