Дональд Карсон - Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)
22—23 Не имеет он также понятия о хранилищах снега… и града (22), приберегаемых «на день битвы и войны» (23; ср.: Исх. 9:22–26; Нав. 10:11; Ис. 30:30).
24—27 Протоки для излияния воды из небесных кладовых (25) напоминают нам об «окнах небесных», которые открылись в день потопа (Быт. 7:11). В стихах 26–27 возникает новая тема, которая будет развита позже в главе 39: многое из того, что случается в сотворенном мире, происходит не ради человека, но ради других Божьих творений или просто потому, что такова воля Его. Здесь речь идет о дожде, падающем на необитаемую землю (26).
28—30 Дождь, роса, лед — откуда все это? И этого Иов не знает.
31—33 Каким образом семь звезд созвездия Большой Медведицы связаны вместе? Почему звезды Ориона так прочно соединены, какими «узами» они связаны? (31). Каким бы ни было влияние звезд, Иов не имеет на них никакого влияния; не имеет он ни малейшего понятия и об «уставах» неба, определяющих движение звезд (33).
34—38 Не подвластны Иову ни дождь, ни молнии, когда Бог опрокидывает сосуды неба (37).
38:39 — 39:30 Творение животного мира. Внимание фокусируется не на хорошо известных и полезных человеку животных (таких, как овца, осел и верблюд), а скорее на считающихся бесполезными, загадочными или враждебными. Однако все они тоже часть Божьего творения. Так и с человеческим страданием: иногда цель и смысл его очевиден, но временами оно так же непонятно, так же враждебно человеку, как и дикие животные. И тем не менее это часть порядка, установленного Богом в этом мире; только Он как Творец знает о его истинных причинах.
39—41 Дело не в том, что Иов не в состоянии накормить молодых львов (39), и даже не в том, что только Бог питает ворона (41), а в том, что весь этот Богом сотворенный мир существует совершенно независимо от человека.
39:1—4 Дикие козы и лани недосягаемы для людей; онираждают потомство, и оно растет без человеческой помощи и знаний.
5—8 Дикий осел, освобожденный Богом от служения человеку (5), живет вольной, хотя и трудной жизнью, и совершенно бесполезен для людей, в противоположность его родственнику, домашнему ослу, которого тащат по шумным городским улицам (7).
9—12 Еще большая пропасть отделяет одомашненного быка от дикого («единорога»), самого сильного из копытных животных (исчезнувшего как вид, по–видимому, в XVII веке). Приходится признать абсолютную бесполезность его для человека.
13–18 Одни животные дики, свободны и неукротимы; другие, как страус, например, просто нелепы. Распространено мнение (оно и приводится здесь), что страусы отличаются жестоким и небрежным отношением к своему потомству, но на самом деле страусы оставляют свои яйца только в дневное время, ночью же самец и самка по очереди согревают гнездо. Бог никогда не создавал животных, поведение которых было бы бессмысленным.
19–25 Боевой конь служит человеку, но его сила и отвага окутывают его таинственностью. Даже такое близкое человеку создание, как конь, остается непонятным и загадочным для него. Кто знает, откуда берет он свою мощь (19), почему «он смеется над опасностью» и не имеет страха (22), почему неудержимо рвется в бой?
26—30 Ястреб и орел — птицы, которые лишь время от времени появляются в поле зрения человека (30), а большей частью живут в местах, не доступных для него (27–28). Они бесполезны для людей; это хищные и нечистые птицы, однако они созданы Богом, Который вложил в них все их природные инстинкты (напр., мудрость; 26). Если Иов способен понять все это, то он сможет принять тот факт, что хотя бы некоторые из человеческих страданий берут начало в непостижимой Божьей мудрости.
39:31–32 Заключение. Господь не презирает Иова; Он не желает поставить его в неловкое положение в споре (ср.: 38:3). Он завершает Свою первую речь приглашением Иова в качестве Своего оппонента в суд для того, чтобы тот держал перед Ним ответ.
39:33—35 Первая реплика Иова: «Вот, я ничтожен, что буду я отвечать Тебе?»
Иов не выказывает чувства уничиженности и не признает поражения. Он просто объявляет себя ничтожным, потому что понимает свою ограниченность и неспособность осознать значение того, что было открыто ему Господом в Его речи. Но поскольку отвечать ему нечего, вопрос остается открытым. Господь ждет ответа, но Иов просит Его продолжить Свою речь. Иов полагает свою руку на уста свои (34), потому что ему нечего добавить.
40:1 — 41:26 «Взирай на могущество творения Моего!»
40:1—9 Вступление. Господь не собирается запугивать Иова Своей великой силой и властью, потому что Иов всегда соглашался, что Бог неизмеримо сильнее его (напр.: 9:15–19). На первый план здесь выступает не Божья сила, а Божья справедливость. Бог имеет в виду, что сам Иов не может заслужить себе оправдание. Нужно обладать могуществом Бога (иметь Его десницу, 9), чтобы осуществлять и физический контроль над всей вселенной, и вершить суд в сфере морали. Оправдание человека — это Божье дело, Иов же пытался исполнять задачу Бога, требуя от Него оправдания.
40:10–19 Бегемот. Здесь продолжается тема главы 39, однако дается уже не краткий обзор животного царства, но приводятся два замечательно подробных описания: бегемота — самого свирепого из всех наземных животных — и левиафана — самого страшного из морских тварей. Выше мы слышали речь Творца о таинственности процесса творения животного мира; теперь речь идет о том страхе, который внушают людям эти два Божьих творения, и о том великолепии, которое присутствует в них как в Его созданиях. Под «бегемотом», этим огромным и мощным зверем, здесь может подразумеваться и крокодил, и дикий бизон, и гиппопотам, и мистическое существо. Описания бегемота и левиафана отличаются поэтическим преувеличением, однако очевидно, что эти образы представляют реальных существ. Они — символы непокорности и хаоса, и тот факт, что Господь сотворил их, свидетельствует о всемогуществе Божьем, способном укрощать любые силы, угрожающие Его вселенной.
Бегемот — одно из первых творений Бога (10). Здесь явственно просматривается параллель с Быт. 1:21, где говорится о творении «животных пресмыкающихся, которых произвела вода». Питается он травой (10), живет в тростнике и в болотах (16). Несколько странным нам кажется то, что пищу ему приносят горы (15), хотя известно, что гиппопотамы в поисках пищи могут взбираться на крутые склоны холмов. Он обладает баснословной силой (11–13), и ни один человек не может победить его (19), только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой (14). Мчащийся речной поток не устрашает его («хотя бы Иордан устремился ко рту его», 18); хвост его, хотя и короток, но обладает огромной силой («поворачивает хвостом своим, как кедром», 12).
40:20 — 41:26 Левиафан. Под левиафаном мог подразумеваться дельфин, рыба тунец, кит, но вероятнее всего — крокодил. Согласно ханаанской мифологии, в морской пучине обитало семиголовое чудовище по имени Лотан — царь бездны; ссылки на подобное чудище есть и в Ветхом Завете (напр.: Пс. 73:13–14; Ис. 27:1). Таким образом, левиафан, как и бегемот, олицетворяет силы хаоса.
40:20–41:3 Левиафан бесполезен для человека. Его нельзя поймать (20), приручить (22), его нельзя заставить служить человеку (23), он не годится для детских игр и забав (24). Его нельзя использовать в пищу (25), ибо его невозможно поймать (26). Если кто–то по неосмотрительности своей и попытался схватить его, то уж не станет делать этого вновь (27)! Одного взгляда на него достаточно, чтобы обратиться в бегство (41:1). Смысл стихов 41:2—3 в том, что если смелого человека отпугивает вид левиафана, то только глупец рискнет приблизиться к самому Богу!
41:4—26 Язык этого отрывка необычайно поэтичен и красочен; точных описаний здесь нет. Верх одежды его — двойные челюсти его (5); под брюхом его острые камни (22), и он лежит на них; движением своим в воде он кипятит пучину (23), превращая море в кипящую мазь. Еще более метафорично описано дыхание зверя, из пасти которого выходит пламя (12—13). Основная задача этой поэмы, воспевающей царя всех свободных и гордых животных (26), — показать величие и неприступность этого Божьего творения, столь враждебного и чуждого человеку. Это кульминация речей Бога к Иову, и Иов не упускает их сути: бегемот, крокодил — символы страдания, ужасающие и таинственные, но тем не менее это часть Божьего творения во всем его величии.
42:1—6 Вторая реплика Иова: «…раскаиваюсь в прахе и пепле»
В отличие от первой реплики Иова, адресованной Богу (39:34) и означающей отказ отвечать Ему, здесь Иов уже готов вести с Ним беседу. Ибо Иов осознал право Бога делать то, что Он делает, и даже — хотя Иов не говорит об этом прямо — Его право на поражение страданием невиновного. В словах Иова появляются новые нотки: Знаю, что Ты все можешь (2), и это не простое признание Иовом Божьего всемогущества, это понимание того, что Бог всегда во всех Своих делах имеет определенную цель. Страдание Иова имеет ценность и смысл в глазах Творца, хотя Он ничего не разъясняет Иову. Ошибка Иова была в том, что он хотел сам решить проблему страдания, то есть пытался вторгнуться в сферу, недосягаемую для человеческого разума: Я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал (3).
