Ричард Фридман - Как создавалась Библия
Опираясь на доступные ему тексты, во дни царя Иосии девтерономический историк создал историческое повествование. Началом этого повествования была Книга Второзакония, а заканчивалось оно рассказом об Иосии.[139] Его обращение с текстами, которые шли в промежутке, также демонстрирует влияние событий в древнем мире на формирование Библии.
Он взял тексты, которые сообщали о приходе народа в Землю обетованную, — рассказы об Иисусе Навине, Иерихоне, завоевании — добавил несколько строк в начале и в конце, чтобы подать их в определенном ракурсе. Так появилась Книга Иисуса Навина.
Аналогичным образом он поступил со следующей группой текстов, которые рассказывали о первых годах жизни народа в Земле обетованной: рассказы о Деворе, Гедеоне и Самсоне. Так появилась Книга Судей.
Затем он поместил материалы о Самуиле в Шило: рассказы о Сауле и Давиде, первых царях. Так появилась Первая книга Царств.
Затем он включил «придворную историю Давида». Так появилась Вторая книга Царств.
Затем он взял несколько текстов, сообщающих о царях после Давида. Из них он составил единую последовательную историю, которую довел до правления современного ему царя Иосии. Так появились Третья и Четвертая книги Царств.
Мне удалось воссоздать картину его трудов, выделяя строки, которые он добавил к текстам из архивов. Идентифицировать их возможно путем тщательного анализа лексики, грамматики, синтаксиса, тематики и литературной структуры. Здесь я говорю лишь о тех отрывках, относительно которых есть более-менее высокая степень уверенности. Общая линия такая: не считать отрывок вставкой, если на это не указывают как минимум два факта. Зато удивительно интересно изучать эти строки и видеть, как автор всего несколькими фразами придает форму и направление шести векам истории — фразами короткими, но тщательно продуманными и искусно вставленными.
Вставки в Книгу Иисуса Навина содержатся в первых словах Бога Иисусу Навину, когда тот заступает на место Моисея, в материале о национальной церемонии завета (проведена Иисусом Навином на горе Гевал) и в речах, которые Иисус Навин произносит перед смертью в Шило.[140] Все вставленные фразы упоминают о Торе Моисея. Они отмечают, что Иисус Навин прочел народу каждое слово из нее и вырезал ее на камне. Они предупреждают, что благополучие нации в Земле обетованной будет зависеть от соблюдения этой Topet.
Согласно вставке в начале Книги Судей, народ часто оставлял Яхве, обращался вослед других богов, и Яхве попускал другим народам одолевать израильтян; они каялись в неверности, после чего Яхве прощал их и давал им вождя, который спасал их. Эта последовательность (неверность — поражение — покаяние — прощение) является в Книге Судей одной из главных тем: в соответствии с ней выстроены все рассказы. В ряде мест Книги Судей девтерономический историк вставил и другие короткие отрывки, которые показывают, как эта модель работает в истории. Иными словами, согласно его концепции, беды народа суть кара за неверность.[141]
Таким образом, путем немногочисленных вставок в Книги Второзакония, Иисуса Навина и Судей девтероно-мический историк дает понять: (1) Бог даровал израильскому народу учение; (2) Бог предупредил, что судьба и благополучие народа зависят от верности этому учению; (3) последующая история народа наглядно демонстрирует, как послушание приводило к счастью, а непослушание — к несчастью.
Вставок девтерономиста в Первую книгу Царств мало, но они важные. Как и в случае с Книгой Иисуса Навина, он поместил их в важные моменты истории: в речь Самуила к народу при посвящении ковчега, наставление Яхве Самуилу о монархии, а также речь Самуила к народу в день начала монархии. Каждая из этих вставок затрагивала вопрос о необходимости хранить верность одному лишь Яхве.[142]
Во Вторую книгу Царств он сделал одну-единственную вставку: обетование давидического завета о том, что Давид и его потомки будут обладать троном вечно и без всяких условий.[143]
В Третьей и Четвертой книгах Царств задача была еще более сложной. Он не ограничился несколькими случайными вставками в цельный в остальных отношениях текст, а соткал повествование из нескольких различных текстов, взятых из архива. По-видимому, единого исторического повествования о Северном и Южном царстве просто не существовало. Существовал рассказ о Северном царстве и отдельно от него — рассказ о Южном царстве. Девтеро-номист взял труд, посвященный северным царям, и труд, посвященный южным царям, и сделал из них единую последовательную историю.
Например, рассказывает он об Асе, царе Иудеи. Под конец обращается к Израилю и говорит: «Ахав, сын Омри, воцарился над Израилем в тридцать восьмой год Асы, царя Иудейского».[144] Затем рассказывает об Ахаве, царе Израильском, а под конец вновь обращается к Иудее: «Иосафат, сын Асы, воцарился над Иудеей в четвертый год Ахава, царя Израильского».[145] И так далее.
Рассказы девтерономист соединяет друг с другом, начиная каждый из них с формулы: «Он делал зло в очах Яхве» (или «…делал угодное в очах Яхве»). О каждом царе он сообщает не всю известную ему информацию, а лишь ту, которую считает важной. Читателей, которым интересны подробности, отсылает к источникам (например, «прочие дела Ахава, все, что он делал… описаны в летописи царей Израильских»[146]).
Стало быть, девтерономист не просто ведет анналы. Он создает историю народа, причем осмысляет ее и усматривает в ней закономерности и цель. Эти закономерности и цель он проясняет, делая вставки в книги. Он добавляет, например, еще несколько упоминаний о давидическом завете (некоторые из них см. выше в начале главы). Данные отрывки еще раз подчеркивают вечность и безусловность обетований о завете: семья Давидова сохранит владычество, даже если собьется с пути. Для девтерономиста это очень существенно. Эта концепция позволяет ему обличать царей Иудейских за проступки и одновременно объяснять, почему династия столь долго находилась у власти.
ЗаветВставки, касающиеся давидического завета, иногда вызывали недоумение у современных исследователей. Иногда они провозглашают, что давидические цари будут править вечно, даже если согрешат. В других случаях, однако, смысл выглядит диаметрально противоположным: цари будут править лишь в том случае, если не будут грешить. Например, обетование о завете в 2 Цар 7 прямо утверждает: даже если царь оступится, он сохранит престол.
Если он согрешит, я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих, но милости моей не отниму от него…И будет непоколебим дом твой и царство твое навеки пред лицом моим, и престол твой устоит вовеки.
Однако обетование о завете в 3 Цар 8:25 обусловливает пребывание царя на троне его поведением:
Не прекратится у тебя пред лицом моим сидящий на престоле Израилевом, если только сыновья твои будут держаться пути своего, хотя передо мною так, как ты ходил передо мною.
Почему девтерономист вставил отрывки, столь вопиющим образом противоречащие друг другу? Является ли завет безусловным?
Если мы вчитаемся в отрывки, упоминающие дави-дический завет, то увидим: условия оговариваются лишь в тех случаях, когда речь идет о владычестве царей над Израилем. В остальном же обетования безусловные. Этот, казалось бы, маленький, нюанс очень важен. Автор имеет дело с тем историческим фактом, что поначалу семья Давида правила единым и большим царством Израильским, а затем утратила почти все, кроме собственного племени Иуды. Соответственно, он описывает обетование Давиду как частично условное, частично безусловное. Иудейский престол в Иудее не оговаривается никакими условиями. Он вечно будет принадлежать потомкам Давида. Однако престол над всем Израилем останется при них лишь в том случае, если они будут достойны. Не оказавшись достойны, они потеряли его.
Девтерономический автор добавляет еще одну загадочную деталь. В рассказе о том, как пророк Ахия из Шило предсказал, что израильский престол отнимется у давидидов и будет дарован Иеровоаму, он вкладывает в уста Ахии следующие слова. Ахия говорит Иеровоаму:
И отдам тебе Израиль. И смирю я род Давидов за это, но не на все дни.[147]
Судя по всему, имеется в виду, что потеря Израиля давидическими царями не окончательная. И, как мы знаем, царь Иосия пытался вернуть северные территории. Опять-таки события в библейском мире повлияли на ход повествования. В данном случае превратности национальной истории сказались на том, как автор формулирует завет между Богом и его помазанным царем, мессией (впоследствии одна из ключевых доктрин иудаизма и христианства!). Составитель девтерономической истории, подобно авторам J, Е и девтерономического кодекса, был человеком своего времени, с его радостями и печалями. События, которые переживала его страна, наложили существенный отпечаток на его концепцию Бога и истории.
