Мирча Элиаде - Религии Австралии
Путешествие на небо характерно для представлений о «создании» знахарей большинства племен юго-восточной Австралии. В племени вуруньери, по преданию, духи проносят посвящаемого в знахари через отверстие в небе к Бундьилу, от которого он получает свои силы.[281] Курнаи различают знахаря (мулла-муллунга) и бирра-арка, который «сочетает функции пророка, медиума-спирита и барда» [Howitt, p. 389]. Знахаря инициируют Мрартс, или духи буша, и он должен носить кость, вставленную в отверстие, просверленное в носовой перегородке; за эту кость хватаются духи, чтобы унести его в облака. Говорится, что, следуя за духами, знахарь проникает через отверстие в небесном своде в небесную страну; там он видит танцующих и поющих людей, и по возвращении он учит курнаи этим песням и танцам.[282] Кунки племени диери могут подниматься на небо с помощью волосяного шнура; у них есть прямая связь как со сверхъестественными существами, так и с мифическими предками (мура-мура).[283] Согласно Берндту, знахари племен, живших в нижнем течении Муррея, могли подниматься в воздух по шнуру, вытянутому из собственного тела; они могли также принимать любой облик и делаться невидимыми.[284] По представлениям, распространенным в нескольких племенах юго-западной Виктории, вознесение знахарей на небо, видимо, было центральным элементом в излечении пациента.[285]
Но способность знахаря летать известна и по верованиям аборигенов других частей континента. У аранда, например, считалось, что доктора принимают облик орлов. Элькин верно интерпретирует этот образ как символ, указывающий на способность знахарей летать по воздуху.[286] В Кимберли верили, что доктора посещают умерших, поднимаясь в небо по шнуру.[287] А тесные взаимоотношения знахарей и Змеи-Радуги также предполагают вознесение знахарей на небо. Здесь мы можем привести описание инициации знахаря в районе Форест Ривер, на севере Кимберли, где мотив вознесения вплетен в сценарий, отличающийся от приведенного выше. Сила знахаря целиком исходит от Унгуда, Змеи-Радуги, но инициацию проводит «квалифицированный практик». Мастер несет претендента на небо либо используя шнур (струну), который «спускается с неба (к нему прикреплена перекладина, на нее оба и садятся)», либо принимая облик скелета и взбираясь по шнуру, перехватывая его руками и помогая ногами. Во втором случае претендент предварительно превращается в младенца; знахарь помещает его в сумку и привязывает к себе. Приблизившись к небесному своду, «знахарь вынимает претендента из сумки и закидывает на небо, отчего он делается „мертвым“. Достигнув неба, „доктор“ вводит в посвящаемого маленьких змей-радуг и несколько кристаллов кварца». Принеся его назад с неба, доктор вводит в претендента другие магические субстанции через пупок и наконец «будит» его с помощью магического камня. «Посвящаемый возвращается к своим нормальным размерам, если он был изменен, и на следующий день пытается самостоятельно подняться на небо». Его обучение как таковое начинается после экстатического опыта.[288] Элькин справедливо отмечает, что уменьшение до размеров младенца и сходство сумки доктора с сумкой кенгуру наводит на мысль о ритуале второго рождения.[289]
Мотив проглатывания чудовищем в инициации знахаря
У племен Западной Пустыни южной Австралии инициация знахарей, которую описывает Берндт, строится по сходному, но значительно более подробно разработанному сценарию. Над претендентом скорбят, как над мертвым, потому что «он будет разрезан на куски», после чего он идет к определенному источнику. Двое знахарей завязывают претенденту глаза и бросают его в пасть Великой Змеи, Вонамби, которая проглатывает его. Претендент остается в чреве змеи неопределенное время. Наконец два знахаря дают змее двух сумчатых крыс, после чего она изрыгает претендента, выбрасывая его высоко в воздух. Он падает, проваливается «в отверстие в скале» и исчезает, знахари отправляются на поиски, ищут его в скальных гротах, число которых им хорошо известно, разбивают стоянку возле каждого из них и находят в последнем. Но он оказывается уменьшенным до размеров младенца, «Вонамби сделал его таким». (Здесь очевидна тема инициации — уменьшение до эмбрионального состояния в чреве чудовища, соответствующем утробе матери.) Доктора берут младенца на руки и летят с ним обратно на стоянку. После такого посвящения, которое имеет преимущественно мистический характер, потому что совершается сверхъестественным существом, начинается инициация как таковая, в которой основную роль играют старшие учителя. Лежа на земле, окруженный кольцом горящих костров, младенец-претендент начинает быстро расти и обретает свои прежние размеры. Он заявляет, что он хорошо знает Змею, что они даже друзья, потому что он пробыл некоторое время у нее в животе. Затем наступает период уединения, во время которого претендент медитирует и общается с духами. В один из последующих дней доктора ведут его в буш и натирают его тело красной охрой. «Его заставляют лечь на спину и вытянуться во весь рост перед кострами, затем говорят, что он мертвый. Главный доктор подходит, чтобы сломать ему шею и запястья, вывернуть суставы на локтях, бедрах, коленях и лодыжках… В действительности он просто проводит по этим местам острым камнем, оставляя отметины-надрезы». Потом кладет в каждый надрез животворящую раковину; он также засовывает раковины ему в уши, чтобы претендент мог говорить с духами, чужеземцами, животными и понимать их; в лоб тоже вставляется раковина «так, чтобы ее можно было поворачивать во все стороны». Его живот также наполняют раковинами, «чтобы у него была обновленная жизнь и чтобы он стал неуязвимым для любого оружия». Затем над ним «поют» знахари, и он оживает. Все возвращаются на основную стоянку, где нового доктора испытывают: полнопосвященные мужчины бросают в него копья; но так как он набит раковинами, копья не причиняют ему вреда.[290]
Это пример весьма изощренной инициации. Мы можем выделить два основных инициационных мотива: 1) проглатывание монстром и 2) расчленение тела — второй из них типичен исключительно для инициации знахаря Посвящаемый хотя и оказывается в утробе, что, казалось бы, подразумевает ритуальную смерть и второе рождение, все же не умирает в брюхе Змеи, ведь он помнит о своем пребывании там. Настоящая инициационная смерть приходит от рук старых врачевателей, и «убивают» его таким способом, к которому прибегают только знахари: расчленение тела, замена органов, введение магических субстанций.
«Прохождение через воды»
В некоторых случаях инициация, предполагающая «прохождение сквозь огонь», дополняется вторым испытанием, «прохождением через воду». Элькин собирал сведения о таком «создании» знахаря у аборигенов, говоривших на языке каттанг и живших на северном берегу бухты Порт Стевенс. Посвятительные церемонии продолжались шесть месяцев. Когда кандидат «умирает», старые учителя бросают его в огонь и держат там, пока он полностью не исчезнет. Один такой кандидат позднее заявил, что он не «чувствовал» ничего, потому что, комментирует Элькин, «он был в состоянии, близком к гипнозу, хотя и мог видеть все вокруг». В конце концов «его восстановили старики, возложив руки ему на плечи, после чего ему показали тайные символы и объяснили их значения. В результате этот человек стал новой личностью и, некоторым образом, уже принадлежал не земле, но миру небес». Исходя из сообщений Элькина, вряд ли можно думать, что все кандидаты в знахари проходят через эту церемонию, которой в любом случае недостаточно для того, чтобы сделать «умного человека». Чтобы достичь этой конечной цели, неофит должен «пройти через воду». Его бросают в священный источник, из которого он смотрит вверх на Гуламбре, небесное существо, и просит у него особой силы. В конце концов знахари вынимают его и возлагают руки на его плечи, чтобы восстановить сознание. Инициация продолжается в буше; кандидат глотает кварцевые кристаллы, которые он позднее будет извлекать, творя магические действия. В результате вновь созданный «умный человек» способен во сне возноситься на небо и лечить больных людей.[291]
В племени лаиту-лаиту считают, что знахарь способен опускаться на дно озера или реки и оставаться там целыми днями подле духа Коникатине. Он возвращается «с налитыми кровью глазами, покрытый тиной» и рассказывает о том, что он испытал. Элькин справедливо заключает, что это «опущение на дно», скорее всего, «было частью инициации, а потом привилегией и необходимостью и представляет собой период изоляции, во время которого даются силы».[292] Озера и источники — это также обиталища духов и призраков. Спуск на дно озера знаменует спуск в преисподнюю (descensus ad inferos). Между прочим, знахарь лаиту-лаиту «создается» после происходящих месяц подряд ночевок в хижине, поставленной над могилой умершего мага-врачевателя.[293]
