Ольга Чигиринская - Христианство
Очень важно помнить, что Христос умер не только за самые тяжелые и постыдные грехи: его смерть искупила все грехи человечества, от самых больших до самых малых. В этом смысле она была наивысшей, или даже лучше сказать, единственной очистительной жертвой. Все прочие, приносимые язычниками и иудеями – не более чем ее символ, провозвестие, ожидание.
Покаяние
Если Иисус умер за наши грехи, означает ли это, что можно расслабиться и грешить дальше? Некоторые критики христианства так и говорят: христиане считают себя вправе грешить, потому что их грехи заранее искуплены.
Чтобы разъяснить это, вернемся к притче о матери Шамиля. Если бы из всего произошедшего она сделала неверный вывод: «Мой сын меня любит, он меня и дальше будет прикрывать собой, поэтому мне можно и дальше воровать» – она была бы женщиной в высшей степени бессовестной и не заслуживающей никакого снисхождения. В христианстве такая постановка вопроса превращает почти любой грех в «грех к смерти» (см. ниже). И если бы христиане и в самом деле рассуждали подобным образом: «Ну Иисус уже умер за наши грехи, поэтому можно пуститься во все тяжкие» – они, конечно, не были бы вправе называться христианами.
Но можно представить себе и другой вариант развития событий: например, если бы дела в крепости пошли еще хуже и голод довел ее почти до безумия, то в этом состоянии она снова могла бы решиться на воровство. Тогда по внешнему выражению ее поступок остался бы тем же, но по сути был бы другим. Уже нельзя было бы сказать «бессовестная», скорее «безумная». Безумец ведь не отдает себе отчета в своих действиях.
К чему это мы? К тому, что самая распространенная причина, по которой христиане продолжают грешить – это неспособность отдать себе отчет в серьезности и греховности своих поступков. Например, св. Августин, обратившись к христианству, решил оставить блуд, но по причине разницы в социальном положении не мог вступить в брак с женщиной, с которой сожительствовал. И, разрывая отношения со своей подругой, он без всякой жалости сказал: так и так, ты блудница и язычница, я не могу с тобой оставаться, я теперь христианин, прощай.
Конечно, сейчас мы понимаем, что лучше бы он продолжал блудить, чем так бесцеремонно отвергал человека, но что блудить нехорошо, он уже понял, а что нехорошо гнушаться людьми из сословных предрассудков – до самой смерти так и не понимал, потому что это было «слепое пятно» его времени, разделение на сословия люди почитали естественным. Эта зашоренность тоже своего рода разновидность безумия.
Бывает и так, как описал в юмористической форме Лесь Подеревянский в пьесе «Павлик Морозов»: юное хулиганье, после пережитого чуда и покаяния, приносит клятву: «Учитель, мы не будем больше бить, кого мы раньше били, а будем только тех, кого ты скажешь» (перевод автора). До осознания того, что лучше вообще никого не бить, юноши еще не доросли.
Итак, человеческая природа испорчена настолько, что одного акта покаяния, как правило, мало. Он открывает перед нами только самые очевидные, всплывающие на поверхность наши грехи. Очистившись от них, мы обнаруживаем под ними вовсе не сверкающую белизну, а многолетние наслоения других грехов. И чем больше у человека развита привычка к осмыслению своих действий, чем сильней в нем нравственное чувство – тем больше «темных пятен» открывает он в себе. Впрочем, последнее касается не только христиан, это общий опыт человечества.
Бывает и так, что грех приобретает характер болезненного пристрастия, сродни наркомании. И это не обязательно связано со слабой волей – люди сильной воли тоже часто впадают в «привычные грехи», например, осуждают ближних за слабоволие, презирают их или, будучи облечены властью, сверх меры наказывают. Человек вроде бы и осознает этот грех, и кается в нем, и какое-то время борется, но проходит время – и он срывается.
Иудейские раввины, которым эта проблема тоже была знакома, в таких случаях говорили: значит, человек недостаточно сильно покаялся и Бог не простил ему этот грех. К сожалению, это объяснение перекочевало и в «популярное христианство». Но это недопустимо, потому что, во-первых, оно предполагает в Боге какой-то нравственный садизм, а во-вторых, ничего не объясняет по сути: зачем Богу понадобилось бы кого-то мучить подобным образом? Чтобы он в следующий раз «каялся искренне»? Но единственная мера искренности покаяния – твердое нежелание повторять этот грех в дальнейшем. Человек может испытывать его в момент покаяния и перестать испытывать какое-то время спустя. Это не значит, что он не искренен – это значит, что эмоциональные состояния человека изменчивы.
Посему осмелимся предположить, что в таких случаях Бог каждый раз прощает человеку повторяющийся грех и дает ему возможность, во-первых, испытать Божье милосердие на себе, а во-вторых – самому становиться милосердней к своим ближним. Это, так сказать, практическая иллюстрация к разговору Иисуса и Петра: «Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: «до семи», но до седмижды семидесяти раз» (Матф 18:21–22).
Кроме всего сказанного, в нашем падшем мире бывают ситуации, когда просто невозможно не согрешить. Солдат вынужден убивать врагов: если он сложит оружие и попытается «не грешить», враги разорят его страну, убьют и поработят множество мирных жителей, и он будет в этом виноват. Соня Мармеладова становится проституткой, чтобы прокормить семью: ужасная реальность такова, что она не может спасти мать и сестер другим способом. Разведчик, попав в плен, обманывает врага: если он будет говорить правду, он погубит множество людей.
Так что единое искупление отнюдь не значит одного на всю жизнь покаяния, и осознание реальности Христовой жертвы для христиан не основание грешить, но повод грешить как можно меньше.
Десять заповедей
«Нравственный минимум» христианина и иудея изложен в библейской книге Исхода, гл. 20: «И изрек Бог все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего » (Исх.20:1–18). Это так называемый Декалог или «Десять заповедей Моисея».
1. Первая заповедь утверждает абсолютное, полное и непреходящее единство и единовластие Бога. Создатель Вселенной – один. Источник бытия – один. Поэтому другие боги – в лучшем случае, игра воображения людей, оживлявшего деревья и камни, в худшем – злые духи, выдающие себя за объект поклонения. Поклоняться продукту своего воображения бессмысленно, поклоняться злым духам – вредно.
2. Вторая заповедь подтверждает и разъясняет первую: если объектом поклонения может быть только Бог, то создавать Его изображения для поклонения бессмысленно – Он трансцендентен, Он присутствует одновременно везде и нигде. Более того, само изображение может стать объектом поклонения, что совершенно недопустимо, потому что идол Бога – еще большее кощунство, чем идол языческий.
Тут возникает законный вопрос: «А как же иконы?»
Во-первых, на иконах не изображается Бог. Даже когда они изображают Христа, они изображают Его человеческую природу Икона Троицы изображает не Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа, но трех ангелов, в облике которых Бог явился Аврааму у дубравы Мамре (Быт 18). «Дедушка на облаке», которого часто можно видеть на гравюрах Гюстава Доре или картинах Микеланджело, изображает Христа «ветхого днями», существующего вне времени.
Во-вторых, христиане иконам не поклоняются. Христиане иконы почитают. Греческое слово «проскинезис», которым издревле обозначали отношение к иконам, обозначает предельное уважение, испытываемое человеком к человеку. Поклонение обозначалось словом «латрея».
