Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
5. Царская свадьба.
Матфей никогда не упускает случая доказать даже нам, насколько далеко заходит путаница в его взглядах. После притчи о работниках он приводит заключительное замечание Марка о том, что противники поняли, что Иисус говорит о них, и пытались поймать Его, но боялись народа. Но как теперь может последовать новая притча? Ведь вопрос уже исчерпан. Теперь он должен во всяком случае опустить заключительные слова Марка: «и оставили Его и ушли», так как народ должен услышать третью притчу, и, наконец, поскольку он изъял из связи с последующим посредством вставленной притчи замечание о гневе правителей, замечание о том, что фарисеи пытались поймать Его изречением, то это замечание, вводящее интересующую нас историю, также лишено необходимой обстановки.
Да и зачем новая притча, если священники уже заметили, что Иисус говорил о них в предыдущей? И как нелепо замечание о том, что священники заметили, что он имел в виду именно их, в Писании, где мытари и блудницы ставятся им в пример и противопоставляются, и где им прямо говорится, что Царство Божие будет отнято у них?
И если бы только Матфей хотя бы правильно скопировал притчу Луки о свадьбе! Нет! На одном моменте, когда вместо высоких гостей, отвергающих приглашение, с заборов и с углов улиц приводят низкий сброд, он не только строит — как будто на церковном куполе можно построить новый шпиль, — на другом, что из негодяев один снова отвергнут, потому что не надел брачной одежды: но, поскольку в его памяти еще жива предыдущая притча, в которой наказываются непокорные, он позволяет царю нагнать и устроить войну гостям, не принявшим его приглашение!!
Лука придумал свою простую притчу о слугах, собравшемся на свадьбу после того, как приглашенные гости не откликнулись на призыв, когда язычники уже заняли место иудеев, и сделал это в соответствии с тем ветхозаветным представлением, согласно которому Иегова устраивает пир во время кончины. В частности, что готовит свой стол и посылает своих слуг пригласить их на свой пир, и что также подает свой голос на обочинах дорог, на углах улиц и на равнинах; наконец, согласно тому, как Иегова говорит, что те, кого он призвал, не послушались его, и что он приготовит пир для своих истинных слуг, а непокорные, что, конечно, сделал только Лука, ничего не получат от пира.
То, что у Луки сам Господь произносит эту притчу на пиру, о котором мы уже упоминали в связи с тем, что один из гостей слышит вздох: «Блажен, кто имеет хлеб в Царствии Божием!», что вздох этот происходит оттого, что Иисус заранее советовал приглашать к столу не друзей и богатых соседей, а нищих и калек, ибо блажен тот, кто так поступает, потому что однажды ему воздастся по заслугам, что, наконец, из этого совета следует другой — не искать на пиру первых, ибо возвышающий себя будет унижен. Короче говоря, то, что Лука позволяет всем этим разговорам происходить на пиру, потому что пир формирует тему, то, что он проводит тему изменения человеческого порядка таким образом, один за другим, в трех разных предложениях, то, что он делает переход к последнему предложению посредством этого вздоха, мы не хотим давать ему слишком большую оценку. Он не Гомер!
§ 79. Борьба между Иисусом и его противниками.
Как народ имеет свой форпост в иерихонском слепце, так и представители ученой и влиятельной столичной власти явились раньше, чтобы показать Господу, чего следует ожидать от его противников. Когда Иисус, явившись в Иерусалим с очищением храма, не только назвал себя судьей разложившейся теократии, но и тем, кто должен обвинить продажных руководителей церкви в неверности и вместо них возглавить стадо, правители решили свергнуть Его, но, опасаясь за прилепившийся к Нему народ, решили ступать осторожно и теперь пытаются поймать Его, задавая вопросы по трудным спорным моментам. Борьба превращается в познавательное состязание.
1. Обзор.
Во-первых — мы сразу же обращаемся к письму Марка — они отсылают нескольких фарисеев и иродианов, чтобы поймать его на одном слове. Они спрашивают его об интересе и удивляются, что он так удивительно просто решил вопрос.
Тогда к нему обращаются и саддукеи, но, дав ему рассмотреть глупость веры в воскресение, они должны услышать, что сильно ошибаются в этом вопросе.
Вот оно, страшное сражение! Иисус вышел из нее шестым человеком, дело смягчается, книжник, слушавший ученый поединок, признает, что Иисус отвечал хорошо, и задает ему вопрос о первой из всех заповедей. Иисус говорит ему, какая это заповедь, дело заканчивается мирно, книжник хвалит и одобряет ответ, добавляет, что послушание этой заповеди лучше жертвы, а Иисус в ответ на этот умный ответ замечает ему: «Ты недалек от Царства Небесного».
Однако теперь уже никто не осмеливается спрашивать его, и Иисус, пользуясь случаем, сам задает вопрос, чтобы посрамить своих оппонентов. Это вопрос о сыне Давида. Никто, конечно, не может противостоять Ему, но народ, собравшийся в большом количестве, с удовольствием слушает Его, и, поучая их, Он делает громогласное предупреждение книжникам.
То, что у Матфея вступление к этому поединку было в замешательстве, мы уже отметили. Замечание о том, что противники «оставили его и ушли», впоследствии приписывается Марку и ставится в конце его рассказа об интересующем его самородке, хотя он уже приписал один вывод из этой истории: что противники были поражены.
Затем появляются саддукеи, но поскольку в конце ответа Иисуса он опускает фразу печатника: «Итак, вы сильно заблуждаетесь», то здесь он должен дать другое заключительное замечание. Он идет дальше, в следующую часть первоначального отчета, берет примечание о радости народа, примечание, которое находится только в конце и перед увещеванием о книжниках, и говорит: народ удивлялся Его учению.
Он убрал дружеский характер дискуссии о высшей заповеди; это учитель книжников, который после назначения фарисеев предстал перед Господом, и фарисеи почувствовали побуждение предпринять это новое предприятие против своего врага, потому что они слышали — прекрасная причина! особенно после их предыдущего поражения! — Они слышали, что он заткнул рот саддукеям. Конечно, — Матфей и на этот раз был так последователен, —
