Лилия Гурьянова - Энциклопедия вопросов и ответов о церкви, христианстве и вере для верующих и неверующих
Какие иконы дома содержат?
Если мы христиане, то икону Христа иметь дома нужно обязательно. Зачем? Попробуйте молиться в пространство – а потом ту же молитву, то же рыдание, ту же просьбу о самом главном, обратить к лику Спасителя, глядя в Его глаза. Так что речь не об обязательности или обязаловке (как и во всех предыдущих случаях), а о невозможности не иметь Его изображения перед глазами. Но если нет внутренней нужды в этой иконе, то не вешайте ее на стенку просто так, для порядка. Это же не оберег. Не красивая картина, не элемент дизайна жилища. При начале воцерковления количество икон начинает быстро нарастать. Общее правило: много не нужно, пусть будут те, которым вы молитесь. Образ Богородицы, Ангел-хранитель, святые покровители членов семьи, особо чтимый в семье святой…
Сверху всегда располагают икону Спасителя. Образ Богоматери справа от него. Остальные ниже. Есть книжки на тему «Как устроить домашний иконостас». Поинтересуйтесь.
Про молитвы
В этой книжке используются разные названия молитв: канон, акафист, тропарь, кондак. Про канон и акафист я писала, что касается тропаря и кондака – это просто краткие молитвы. В любом словаре или справочнике можно прочесть историю их возникновения, перевод названия и пр., но это вряд ли пригодится на первых порах. Все, что требуется запомнить сейчас, – любой праздник, день памяти любого святого сопровождается своим тропарем, кондаком и величанием. Они есть в молитвослове.
Что надо знать наизусть, что можно читать по молитвослову? Да ничего не «надо». Начав ходить в храм, регулярно исполнять молитвенное правило по утрам и вечерам, вы очень скоро без дополнительных усилий запомните многие молитвы.
Хотите учить их специально? Бог в помощь. Дело доброе.Только не надо со мной о любви говорить
«Вошла в церковь, а бабка какая-то злющая на меня как кинется – что-то я не то сделала. Но она так шипела, что я и не поняла, в чем провинилась – то ли встала не туда, то ли с места двинулась не тогда. Ноги́ моей там больше не будет!» Типично. Грустно. Но не безнадежно.
Из того, что мы стоим в церкви, вовсе не следует, что у нас начали расти крылья. Мы те же, что час назад в трамвае и через два – в очереди универсама. Здесь нет святых. Христос вообще, позволю себе напомнить, «пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9, 13). Именно грешниками и полон храм. Злыми, жестокосердыми, жадными, гневными – с чего бы им к вам отнестись тепло и с любовью?
Ну да, учимся. Со стопудовыми гирями на ногах, с рылом – по локоть в пуху, – раз за разом пробуешь взлететь. Возлюбить ближнего как самого себя. Или, по крайней мере, чуть меньше обычного его возненавидеть. Выйти в ноль – уже удача. Ух, вот сегодня я – на что спорим? – ни одного злого слова! Вся такая духовная и возвышенная, полная благих намерений, входишь в церковь. Но тут же мимо начинает продираться тетка, пихает и во время чтения Евангелия чуть не в нос сует свечи – именно сей момент ей приспичило их передать. Ясно, что все благостные намерения разлетаются в дым, тут и не хочешь, да ответишь ей так, чтоб неповадно было впредь… что неповадно? неважно, раз уж она вывела тебя из доброго расположения, то получит все причитающееся. Хамство – это наше постоянство!
Опомнившись, устыдившись, начинаешь вертеть головой. Где она? Но бедная женщина уже ушла, унося в душе горечь. Я бы и попросила у нее прощения, но где ж ее теперь найдешь?
Аналогично – при выходе из храма. Ну, уж сегодня-то домашние наверняка меня увидят мягкой и пушистой, всех обласкаю и теплом обойму. А дальше все – в который раз! – идет по старому анекдоту. В слегка подправленном виде он звучит так:
– Дзинь-дзинь. Мяу-мяу. Что это такое?
– Трамвай кошку переехал.
– А это? Дзинь-дзинь. Гав-гав.
– Трамвай собаку переехал?
– Нет, мама из церкви пришла.
Раз за разом – в ту же яму. Раз за разом – горе: ничуть не меняется мое злое сердце.
Почти невозможно – поверить в любовь Бога лично ко мне. В любовь такую, которая никогда не пройдет и никуда не денется, что ни твори. Легче тем, кого в детстве любили безусловной любовью – мама, папа, дедушка, бабушка, сестра – хоть кто-то один на белом свете должен был явить нам образ подобной любви. Тогда есть с чем сравнивать, от чего отталкиваться: это как бабушка меня любила, только в десять раз сильней. В десять раз – сердце может почувствовать, в сто раз – ему уже слишком трудно, а потому неубедительно. Умом досказываешь – в миллион миллионов раз сильнее бабушки меня любит Господь.
Тем, у кого в детстве не было подобного человека, невероятно трудно представить отношение к нему Христа.
И все же даже при самом благополучном атеистическом детстве трудности нас ожидают немереные. Каждый человек – сам по себе. Взгляд другого несет потенциальную угрозу, пусть даже этот другой – твой супруг («увидит ненакрашенной, постаревшей, в несвежем халате – разлюбит!»), даже если ребенок («скоро подрастет, выпорхнет из гнезда и не вспомнит о родителях»), даже если духовник («признаюсь в этой гадости – прогонит, велит больше к нему не ходить, и уж в любом случае запрезирает»). Одиночество у нас в крови. Человек рождается один и умирает один, – уверены мы. И с этим живем.
– Скажи мужу правду, не вставай перед ним в позу, не заставляй догадываться о своих подлинных чувствах. Не нужно вместо: «Останься, мне будет плохо без тебя» – говорить: «Ну и топай, обойдусь, у меня на сегодня дела поважнее», – вдохновенно наставляла я крестницу. – Ведь он тебе самый родной, самый близкий человек.
– Так именно самому близкому труднее всего сказать правду.
Да, конечно, потому что именно от того, кто дороже всех, особенно страшно получить удар в открытое незащищенное сердце. Вот и маскируемся, принимаем равнодушный или дерзкий вид, наносим смертоносные превентивные удары.Как может кто-либо любить меня всецело, прощать бесконечно, стремиться к одному-единственному: к моему истинному благу? Ах, оставьте, ах, оставьте, это все слова, слова. Я могу знать это чисто теоретически, очень много прочитав о Нем, единственном Любящем вот так, но поверить сердцем не могу. Что поделать, такое сердце. Чтобы оно изменилось, приходится проходить практику – долгую и трудную. Год за годом. Он тебя принимает, прощает и смывает все грехи в Таинстве Покаяния, соединяет с Собой и делает хоть на миг безгрешной, дарит секунды или даже минуты невероятного, неземного счастья – и потихоньку таинства начинают действовать, душа исцеляется, и ты робко, урывками, пунктиром начинаешь – верить Ему. Уже не умом, а сердцем.
А потом, прожив какой-то кусок жизни, вдруг понимаешь: я больше никогда, ни за что не буду прятаться и притворяться. Хотите – делайте мне больно, я потерплю. Но не хочу, не могу больше, чтобы кому-то было больно – от меня.
И получается, пусть не полностью, частями, но получается!
Помните: «Давайте горевать и плакать откровенно… Давайте жить, во всем друг другу потакая… Тем более что жизнь короткая такая» (Б. Окуджава).
Будто выходишь из бункера на свет и ветер.Из разобщенности, холодности, равнодушия – родиться в единую Церковь. Дорогие мои, цель именно в этом, а не в том, чтобы упросить Его разрешить нашу очередную земную насущную проблему.
Да, с любовью у всех нас перебои. Где ее взять? У Бога. У Его святых. Говорят, вымолить. Говорят еще – выстрадать. День за днем, год за годом: – Дай мне любить Тебя и слышать волю Твою!
Однажды оглянешься назад, увидишь все утраченное и все обретенное и внезапно поймешь смысл давно знакомых слов: «Только змеи сбрасывают кожу. Мы меняем души, не тела́».
Оказывается, душа потихоньку начала жить иначе, настолько потихоньку и втайне от меня, что казалось – стою на мертвой точке.
Но нет, что-то все же происходит.
Однако как медленно, как невыносимо медленно и скудно…Происходящее напоминает постепенно растущий сад. По-моему, лучше всего об этом сказал Карел Чапек в книге «Год садовода»:
«Придет день, когда ты откроешь глаза и увидишь: сад стоит зеленый, высокая трава сверкает росой, из гущи розового куста выглядывают тяжелые темно-красные бутоны. А деревья разрослись, стоят развесистые, тенистые, с пышными кронами, дыша ароматной прелью в сыром полумраке. И ты уже не вспомнишь о нежном, голом, буром садике тех дней, о робком пушке первой травки, о скудном проклевывании первых листочков, обо всей этой глинистой, бедной, трогательной красоте только что разбитого сада…
Ну, и ладно; теперь надо поливать, полоть, выбирать из земли камни…»Твои вопросы
«Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф. 13, 44–46).
Долгие годы эта истина не останавливала на себе внимания. Много чего написано в Священном Писании, но сердце отзывается только на сродное. Сокровище, жемчужина, за которую отдаешь все – вообще все: удобство, здоровье, самую жизнь, – была просто образом, метафорой. В какой момент это стало истиной? Благодаря чему? Не знаю. Помню – совсем недавно была глуха и слепа, и жемчугов – не видела.
