Моисей Беленький - О мифологии и философии Библии
Аггей откровенно выражал интересы жрецов. Из второй главы книги ясно видны его симпатии к священникам, защищающим идею о централизованном культе и хорошо знакомым с мифом о Яхве. Им Аггей противопоставляет тружеников, по его лексике, «нечистое племя», отвернувшееся от Яхве и безразлично относящееся к кладке камня на камень «храма господнего» (Аггей, II, 10–15).
При правлении наместника Дария Зоровавеля строительство храма в основном завершилось, оно продолжалось четыре года (519–516 гг. до н. э.). Когда храм был, наконец, освящен, персидское правительство наделило «первого иерея», т. е. первосвященника, и светской властью, обязав его быть ответчиком за своевременное поступление податей и натуральных повинностей. «Жречество, — подчеркивает А. Б. Ранович, — своей религиозной проповедью обеспечивало персидскому правительству покорность населения, а храмовые доходы служили гарантией своевременного взноса налогов. Жрецы всегда были исправными агентами фиска» 14–15.
Господствующее положение жрецов освящено было Торой, первая редакция которой появилась в 444 г. до н. э. и, видимо, принадлежала книжнику Ездре. В Библии он воспет как «софер махир», скорописец. И в Талмуде на сей счет довольно откровенно сказано: «…не будь Тора раньше уже дана через Моисея, ее достойным восприемником был бы Ездра» (Сангедрин 21б). Рекомендациями и постановлениями Торы закреплена была власть жрецов. Они стали господствующей силой в социально-политической и религиозно-правовой жизни Иудеи. Зафиксирована и освящена была мифическая концепция, согласно которой всемогущий иудейский бог пребывает в Иерусалимском храме, там «он» принимает от избранного им народа жертвы — «благоухания, приятные Яхве» (Левит, I, 9). А в благодарность за эти дары Яхве держит «дом Иакова» в полной изоляции от других народов, повелевая ему соблюдать субботу, в знак завета обрезать у младенцев мужского пола крайнюю плоть, не вступать в браки с иноплеменными лицами, всячески оберегать священников, духовную и земледельческую знать. «Жречество, — пишет советский историк, — упорно защищало свои привилегии и имущественные интересы. Для укрепления своей власти оно выступало против всяких нововведений, упорно поддерживало различные суеверия. Жрецы требовали строжайшего соблюдения религиозных обрядов, в частности обрезания, всячески добивались усиления строгостей в отношении пищевых запретов, ритуальной чистоты и т. п. Вся повседневная жизнь человека была точно регламентирована и опутана самыми мелочными требованиями религиозного культа» 16. Народ ненавидел жрецов и первосвященников, «так как они заботились лишь о личном благополучии, стремились к обогащению, не пренебрегая для этого никакими средствами… История первосвященников представляла цепь убийств, грабежей, вымогательств и насилий» 17. В храм стекались огромные средства: к началу II в. до н. э. храм от одних налоговых поступлений имел 400 талантов серебра и 200 талантов золота [32]. «Эти деньги и ценные вещи, хранившиеся в храме, — отмечает Ранович, — служили для финансовых и ростовщических операций, а соперничавшие между собой за власть первосвященники использовали их для подкупа» 18 наместников.
Правление духовенства дорого обходилось трудовому населению. В дошедшей до нас сатирической новелле, разоблачавшей жрецов, рассказывается: «Жила вдова с двумя дочерьми, все ее имущество состояло из небольшого участка земли. Когда она пахала свое поле, Моисей ей сказал: „Не запрягай вола вместе с ослом“. Вдова стала сеять, Моисей запретил ей пользоваться смешанными семенами. Когда настало время жатвы, Моисей напомнил ей, что она обязана оставить для бедняков упавшие колосья, забытые снопы, а края поля оставить в пользу бедных несжатыми. После обмолота Моисей повелел вдове отложить долю жрецу в качестве приношения десятины. Она исполнила повеление, но ввиду ожидаемого разорения поспешила продать поле и купить пару молодых овечек, чтобы воспользоваться шерстью и приплодом. Но как приплод появился, пришел Аарон [33] и сказал: „Дай мне первенца, ибо так повелел Яхве“. Когда пришла пора стричь овец, Аарон сказал ей: „Отдай мне первую стрижку“. Тогда вдова возроптала: „У меня нет больше сил выносить этого человека; я заколю животных и воспользуюсь их мясом“. Но когда она их заколола, Аарон сказал: „Отдай мне плечо, щеки и внутренности“. Тогда она воскликнула: „Даже заколов животных, я не могу избавиться от этого человека, пусть тогда все будет посвящено богу“. В таком случае, возразил Аарон, оно целиком принадлежит мне, ибо Яхве сказал: „Все посвященное в Израиле принадлежит тебе“ (Числа, XVIII, 14). Он забрал мясо и унес с собой, оставив вдову с дочерьми плачущими» 19.
Жрецы обирали народ. Социальные низы искали утешения у бога, как им казалось, участливого к судьбам угнетенных. В пророческой книге Малахия можно найти строки, которые отобразили негодование трудового населения Иудеи засилием иерократов. Обращаясь к жадным и ненасытным жрецам, Малахия говорит: «И вот еще что вы делаете: вы заставляете обливать слезами жертвенник Яхве с рыданием и воплем, так что он уже не призирает более на приношение и не принимает умилоствительной жертвы из рук ваших» (Малахия, II, 13). Потому автор книги Малахия мечтал о дерзновенном человеке, который прихлопнул бы двери храма, дабы «напрасно не держали огня на жертвеннике» (I, 10). В представлении религиозного обличителя закрытие храма ускорило бы суд Яхве. А сей суд призовет к ответу «прелюбодеев и тех, которые клянутся ложно и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту, и отталкивают пришельца» (III, 5). Автор Малахии был одним из первых пророков эпохи персидского владычества в Иудее, который с осторожностью стал критиковать доктрину Иезекииля и пытался влить «новое вино в старые меха», т. е. по-новому истолковывать миф о роли и функции традиционного Яхве в иудейском обществе. С его точки зрения, Яхве — это бог «правды и исцеления». Отвергая на свой лад власть священников Иерусалимского храма, «бесславящих имя» Яхве и пользующихся «нечистым хлебом» (I, 6–7), автор Малахии задает дерзкий вопрос: «Где бог правосудия?» (II, 17). В воображении автора Малахии Яхве — это некое обособленное от утилитарных интересов жречества существо, абстрактный бог всех людей.
Поучения Малахии дают основание утверждать, что в V в. до н. э. зарождается монотеистическая тенденция в иудаизме, которая противопоставила себя Торе, обосновавшей генотеистический яхвизм и власть жрецов. Возникновение и развитие монотеистических воззрений обрели актуальность ввиду тяжелых условий жизни народных низов Иудеи в период правления иерократии.
Постулаты Третьеисаии
За три столетня до Малахии пророк Амос[34], пастух из Фокии, ратовал за Яхве, который представлялся ему как бог правды, защитник тружеников, «народа земли». Речи Амоса были направлены против людей, алчущих «поглотить» бедных и нищих, продавать «правого за серебро и бедного — за пару сандалий» (Амос, II, 6). Яхве, утверждал пастух, осуждает поведение васанских телиц, т. е. притеснителей и эксплуататоров. Вы, говорил им Яхве, «берете взятки и извращаете в суде дела бедных. Поэтому разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время» (V, 12, 13). Пламенные речи Амоса «выражали накопившуюся злость в измученных сердцах бедных и одиноких людей. В словах Амоса звенело мощное проклятие, которое бедные обрушили на головы богатых» 20.
В условиях политического и религиозного засилия иерократов выразители умонастроения рабов, обнищавших крестьян и ремесленников возрождали идеи Амоса. Так, псалмопевец эпохи персидского наместничества в Иудее проповедовал: «Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе! Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей» (Псалом CXXVII, 2–3).
Формирование универсального образа Яхве рельефнее всего выступает в речах пророка Третьеисаии. По его представлениям, Яхве — творец мира и благодетель всех людей Земли.
Надо иметь в виду, что население Палестины в V в. до н. э. составляли евреи, сирийцы, греки, идумеи, моавитяне, набатеяне и др. Независимо от национальной принадлежности все угнетенные в одинаковой степени страдали от эксплуататоров. Потому к проповеди Третьеисаии, направленной против жрецов, прислушивались все народы Палестины.
Третьеисаия откровенно выражал свои симпатии к людям, подстилающим «под себя рубище и пепел». Его Яхве обрел четкие социальные функции. В обращении к эксплуататорам пророк от имени Яхве говорил: «Угнетенных отпусти на свободу, расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твои и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся» (Исаия, LVIII, 6–7). Яхве провозглашен вождем тех, кто страдает от беззакония притеснителей, нуждается в дожде во время засухи, в цветении сада и утучнении костей своих (LVIII, 9, 11, 12). Словом, Яхве — бог «народа земли», защитник социальной справедливости. В противовес Яхве Торы, этнического, ревнивого, мелочного, требующего за все и вся мзду божества, Яхве Третьеисаии представлен в качестве бога — заступника угнетенных.
