Внутренний СССР - Приди на помощь моему неверью…
Но как показывает опыт краха нацистской Германии, опыт краха марксистского СССР, даже полный крах общественного самоуправления, осуществлявшегося под знаменем определенных идей, способен отрезвить далеко не всех: приверженцы неадекватных жизни социологических доктрин остаются среди переживших крах и в некотором количестве воспроизводятся и в последующих поколениях не взирая ни на что.
То же касается и США, и передовых, ныне якобы преуспевающих стран Запада и Востока: пока «искусство возможного» [61] в них делается устойчиво и не взваливает на обывателя непривычных для него проблем, обыватели в их большинстве будут убеждены в истинности открыто провозглашаемых и культивируемых в обществе идеологий, не задумываясь о том, что пропагандируемые в их среде доктрины могут быть всего лишь правдоподобным прикрытием утаенного от них политического знания, на основе которого реально и осуществляется вся полнота власти в обществе.
Исключения редки. Так, когда на заре советской власти многие партийцы были убеждены в истинности марксизма, некоторые из них — с наиболее развитой чувствительностью — уже тогда (в 1918 г.), после грандиозного успеха марксистской революции, не верили в марксизм и искали другой путь к обретению истинного (по их оценкам) тайного знания «Дюнхор», чтобы обладать полнотой власти, а не отмеренным им кем-то суррогатом, данным им в форме марксизма. Вследствие этого спецотдел ЧК-ОГПУ-НКВД вел работы в области мистики и оккультизма и пытался организовать экспедицию в Тибет с целью установления деловых взаимоотношений с махатмами Шамбалы, но всё было спущено на тормозах, после смерти Ф.Э.Дзержинского [62], а причастные к этим работам большей частью погибли в ходе последовавших волн репрессий.
И.В.Сталин, поднявшись до полноты осуществления внутриобщественной власти в СССР и в делании глобальной политики благодаря тому, что не был марксистом по существу, не пошёл на поиски «Дюнхора» или какой-то иной готовой к употреблению “экзотики-эзотерики”, но завещал в своей последней работе “Экономические проблемы социализма в СССР” от марксистского суррогата, предпочтя и рекомендовав путь общественно-политического творчества общей судьбы всеми на основе своего собственного исторического прошлого и намерений на будущее.
Но это — редкие исключения из господствующей статистики: большинство довольствуется теми мнениями, идеями, социологическими доктринами, что стали свойственны им «сами собой», пока они росли, получали образование, жили по своему разумению или недоразумению.
Т.е. рабство, осуществляемое на основе культивируемой бездумной идейной убежденности в сочетании с отвлечением интеллекта на реальные и вымышленные проблемы, не имеющие общественной в целом значимости, показало себя в прошлом довольно устойчивым (тем более в условиях, когда действительное управление социальной системой бескризисно осуществляется на основе утаенных от обывателя теоретических знаний и практических навыков, теоретически не формализованных). Эти знания и практические навыки воспроизводятся из поколения в поколение в знахарских кланах, осуществляющих рабовладение по отношению к остальному обществу. Исторически реально в преобразовании мира на основе библейского проекта доктрины “Второзакония-Исаии” особую роль играют иудейские раввинские и ростовщические кланы.
Несмотря на достигаемую в такой системе иллюзию свободы и декларации о свободе, в умолчаниях-то всё равно остаются вопросы без ответа: А как определённые идеи состоялись в качестве чьей-то личной идейной убежденности? Какие цели осуществляются под водительством этих идей? Откуда они взялись? Соответствуют ли идеи Объективной реальности или они обрекают своих приверженцев на извращенное видение и понимание мира? Допускает ли организация жизни общества, чтобы человек перешёл к иной идейной убежденности, если видит, что эти идеи не соответствуют Объективной реальности, и особенно, когда такое несоответствие подтверждается практикой?
Если вопросы такого рода поставлены, то они ведут и к определённым содержательным ответам на них: это всего лишь вопрос исчерпания ограниченных сроков времени. Полезно также знать, что насаждение идеологического единства общества в России было осмеяно еще в произведениях К.Пруткова в середине XIX века задолго до того, как оно было осуществлено марксистскими троцкистами после 1917 г. и показало себя в реальной жизни в самых разных обстоятельствах по 1991 г. включительно: см. “Проект: о введении единомыслия в России” (написано в 1859 г., опубликовано в 1863 г.).
Поэтому, спрашивается, что же еще может быть положено в основу рабовладения, если даже и идейная убежденность, искусственно привитая и культивируемая в обществе, уже не обеспечивает потребностей глобальных рабовладельцев?
Для ответа на этот вопрос, следует рассмотреть и другие вопросы: с какими реальными проблемами столкнулось глобальное рабовладение в XIX веке? и как оно попыталось их решить? что из этого получилось?
«Общий кризис капитализма» это — вовсе не выдумка выжившей из ума “прокоммунистической пропаганды”, а суровая жизненная реальность, выражающаяся как в глобальном биосферно-экологическом кризисе технической цивилизации, так и в возможности не санкционированной бесцельной войны на полное уничтожение всего живого на планете, способной возникнуть из-за сбоя в работе компьютера. Внутрисоциальная причина общего кризиса капитализма — невозможность в условиях буржуазной демократии индивидуалистов ограничить гонку потребления, которая при капиталистической организации хозяйственной деятельности и распределения продукции имеет следствием рост техноэнерговооруженности цивилизации выше уровня, безопасного для нынешней биосферы планеты, что сопровождается загрязнением среды обитания продуктами распада геологических топлив (энергоносителей) и не использованной в технологиях энергией [63], а также отходами производства и быта.
Остановить безудержную гонку потребления и решить эту проблему, к середине XIX века уже обозначившуюся, но еще не взявшую глобальную цивилизацию за горло, должна была мировая “социалистическая” революция, курс на которую на уровне глобальной политики был провозглашен в “Манифесте коммунистической партии” в 1848 г. Однако в революционных ситуациях, созданных целенаправленно в Европе [64], ни в 1848 г., ни в период франко-прусской войны (Парижская коммуна) победы “социализма” достичь не удалось.
После отмены в России крепостного права основной фронт революционных усилий сместился к нам вследствие того, что Александр II придал реформе “освобождения крестьян” такие формы, что от неё более всех выиграл интернацистский ростовщический капитал. В России предполагалось осуществить социалистическую революцию на теоретической основе марксизма в его творческом развитии и практическом применении Троцким, после чего революция должна была перерасти в мировую социалистическую революцию. В результате должна была возникнуть Всемирная республика Советов или Всемирный Союз Советских Социалистических Республик… но не получилось, поскольку В.И.Ленин, на которого заранее «был записан весь гешефт» [65], — предательски по отношению к политикам-глобалистам — заключил брестский мир, что позволило буржуазным демократиям разрядить революционную ситуацию в остальной Европе, а вспыхнувшие “социалистические” интернацистские революции в отдельных землях Германии и в Венгрии были подавлены.
После этого пасти ограничившееся масштабами бывшей Российской империи социалистическое течение в российском марксизме доверили якобы серой, косноязычной посредственности — И.В.Сталину (так его оценивали «признанные вожди» Троцкий, Каменев, Зиновьев), который не умеет владеть толпой («зажечь её своей пламенной речью» и послать на «революционные подвиги»), мало знает, ленив, и потому им легко можно будет манипулировать и действовать от его имени. Однако в этих предположениях троцкисты-марксисты просчитались: И.В.Сталин оказался виртуозом в искусстве осуществления возможного, по сравнению с которым любой из них был никчемным бродячим местечковым ничтожеством.
Теперь укажем на те особенности марксизма, которые делают его тоталитарной идеологией осуществления рабовладения. Марксизм сохранил главное качество порицаемого им на словах капиталистического общественного устройства: за всеми разговорами о свободе, равенстве в правах и в обязанностях, искоренении эксплуатации и угнетения одних людей другими скрывалось неравенство возможностей воспользоваться провозглашенными правами и свободами; и, как следствие, марксизм придавал системе эксплуатации человека человеком исторически новые формы, более изощренные, нежели формы буржуазной демократии.
