Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий
Это, прежде всего, колючие растения — чертополохи. Переполошная трава, или чертогон, Carlina Nebrodensis, — «отгоняет бесов, покойников и всякую нечисть» (для чего ее носят при себе, а в доме кладут под матицу и в других местах) <Демич, 1899>.
Прогоняет нечистую силу, чертей и растение, именуемое аконит (прострел, прикрыт); плакун-трава и другие (см. САТАНА, БЕС).
Согласно легенде, чертогрыз, чертогон (Morsus Diaboli) обязан своим появлением спору между Богом и чертом. «Черт говорил; „Я палец перегрызу у человека“. А Бог сказал: „Я создам траву, которая может вылечить болезнь“ — и создал. Черт подгрыз корень этой травы, а Бог пустил от нее корешки во все стороны (у чертогрыза, кроме главного, как бы перегрызенного корня, есть еще много корешков потоньше). Так трава и живет без настоящего корня, а народ лечится ею, по аналогии с легендарным объяснением, от укушения бешеной собаки, от ужаления змеей и т. п. укусов. В Приаргунском крае чертогрыз зовут отмычной травой, то есть открывающей замки, а в Великороссии — чертогон-травой, ибо она „гонит бесов, порчу колдунами напущенную сурочивает, всякие болезни целит и девичью зазнобу унимает“» <Демич, 1899>.
Если какой-нибудь отчаянный человек решался выстрелить в черта, то должен был помнить, что убить его можно лишь медной (серебряной) пуговицей; хлебной коркой (крошкой).
Боится черт и пения петуха, грозы, во время которой Илья Пророк и молнии преследуют нечистую силу, стремясь поразить ее, уничтожить.
Тем не менее крестьяне чаще относились к черту не как к подлежащему беспощадному искоренению исчадию ада, а как к неизбежному спутнику жизни, которого лучше не злить, не раздражать. Это обусловило популярность поговорок: «Богу молись, а черта не гневи», «Богу молится, а с чертом водится».
Постоянно поддерживающими сношения с чертями считались колдуны, которые заключали договор с нечистой силой, обязующейся помогать им при жизни и стремящейся завладеть ими после смерти (см. ЕРЕТИК, КОЛДУН, ПОМОЩНИКИ). Такой договор мог быть заключен в лесу, бане, на перекрестке. В Пензенской губернии утверждали, что он пишется кровью на берестяном пергаменте, а в Псковской — что расписку о договоре с чертом последний уносит в ад самому Сатане. В повествовании из Пензенской губернии «продающийся черту» парень влезает в бане в рот черта и сам становится чертом (затем он чертями же и разорван).
Колдун, согласно распространенным поверьям, получал в свое распоряжение чертей-помощников — от одного-двух до бесчисленного множества. Помощников колдуна чаще всего представляли маленькими, юркими существами, беспрерывно требующими от хозяина работы (см. ПОМОЩНИКИ). По поверьям Псковщины, черти-помощники могли прилетать к колдуну филинами и воронами; они представлялись обитающими и в подполье дома, откуда подсказывали колдуну ответы при гадании (Новг.).
Нередко не в меру ретивые помощники починали досаждать своим хозяевам: так, черт, пасший стадо под видом зайца, не давал пастуху ни минуты покоя, за что был возвращен хозяину-колдуну <Померанцева, 1975>.
Перед смертью колдуны стремились избавиться от помощников-чертей, «передать» их кому-либо; в противном случае черти завладевали умирающим колдуном. Ср.: продавшихся им черти съедают, а душу определяют по заслугам (Тульск.).
Особых способов увидеть черта (для обычных людей) описано немного: едва ли дополнительное общение с вездесущим чертом представлялось крестьянам желательным.
«Показать черта» мог колдун. Часто это устраивалось в бане и производило на тех, кто решался поглядеть на нечистого, самое угнетающее впечатление: «Один крестьянин в Усть-Кошве, желая посмотреть на чертей, обратился с просьбою к колдуну, у которого бесов было много. Пошли в баню. Колдун, наговоривши, что надо, и прочитавши в черной книге, говорит: „Посмотри через мое левое плечо в озеро на воду“. Посмотрел тот и увидел разные огоньки — зеленые, желтые, красные… Что было дальше, он не мог объяснить, потому что сильно испугался и убежал домой» (Печ.).
В некоторых обычаях, обрядах XIX–XX вв. сохраняется отношение к нечистой силе, чертям как к существам опасным, но порою необходимым. «В Егорий день (6 мая. — М. В.) пастух коров обойде, чтоб никто их не тронул. Иной пастух, говорят, такой обход имеет, что должен отдать одну скотинину из стада, черте отдает. У иного божественный обход, у иного с чертями, черти, говорят, помогают» (Новг.) <Черепанова, 1996>.
К чертям часто обращены святочные гадания: «А потом выходили, убегали с беседы за деревню, где с покойником прощаются (росстани). Бегаем по снегу: „Я в черту, черт с черты“ — три раза. Очерчиваемся по снегу три раза, потом в круг и на снег ложимся. Нам и слышится: „Тебе чего, а тебе чего?“ Страшное послышится, и бежим обратно на беседу» (В. Повол.).
Узнать в Святки будущее можно при содействии нечистого духа, черта; с другой стороны, всякое приближение к нему небезопасно, чревато гибелью.
Гадая, человек останавливается на самом краю обыденного мира, обращаясь к высшим силам и в то же время ограждая себя от них магическим кругом: вызывает чертей и отстраняет их от себя.
«Сниженный», укорененный в быту, приближенный к человеческому образ черта (XIX — начало XX в.) в крестьянских поверьях XX в. нередко уступает место образу таинственного, опасного существа, многоликого в своих проявлениях и не имеющего определенного имени. Это, по-видимому, суть образа беса-черта, конкретно же историческая его окраска с течением времени может изменяться.
Кроме того, по достаточно устоявшемуся среди крестьян мнению, к концу XX в. (как и ранее) черти изрядно потеснены преуспевшими в недобрых деяниях людьми. «Люди теперь хитрее черта стали, а чертушка во грустях недвижим сидит» (Смол.); «Теперь люди сами черти стали» (Мурм.).
ЧЕРТЁНОК, ЧЕРТЕНЯ, ЧЕРТЕНЁНОК, ЧЁРТЫШКО — мелкий нечистый дух; черт.
«Чертёнок свистнул, все листики с осинов поосыпались» (Моск.); «Сыт чертёнок, коли каши не ест» (Енис.).
В поверьях Архангельской области чёртышко — «разновидность черта»: «Чёртышко, бают, маленький, а черт большой» <Черепанова, 1996>.
ЧУДИНКА — привидение (Колым.).
«Житель Средне-Колымска очень суеверен. Он боится чудинок (привидений) и букарки (лешего), „ер“, „абагы“ и всего пантеона якутских божеств» <Шкловский, 1902>.
ЧУДОВИЩЕ — получеловек-полузверь.
«Верстах в тридцати от села Александровского, по направлению к северо-востоку, есть гора Каменная Сопка с завалившейся пещерой. <…> Некогда в пещере жило чудовище, получеловек-полузверь. По временам чудовище выходило из пещеры, заговаривало с проезжавшими мимо людьми, затем хватало их и увлекало в свое логовище. Спасались только те, кто не разговаривал с ним. Потом вход в пещеру завалился, и чудовище больше не показывалось. Население уверено, что чудовище живо и до настоящего времени и должно со временем выйти из горы, но как скоро это случится, никто не знает» (З. Сиб.) <Герасимов, 1909>.
ЧУДЬ, ЧУДЬ БЕЛОГЛАЗАЯ, ЧУДЬ СТАРОВЕРСКАЯ, ЧУДИНЫ, ЧУДИНЦЫ, ЧУДЫ, ЧУДНЫ ЛЮДИ — коренные обитатели ряда областей России; первопредки-первопоселенцы, богатыри и чародеи; «дикий народ»; иноземцы-завоеватели; склонные к чудачествам люди.
Название чудь в легендах и преданиях закрепилось прежде всего за различными группами коренного населения некоторых регионов (Арх., Волог., Вят., Сиб.). Оно характеризует их как чужих, чуждых нынешним жителям и в то же время — как необычных, чудных, чудесных, чудящих и т. п.; живших давно, но и продолжающих пребывать «где-то по соседству».
«Еще недавно на Новой Земле наши рыбаки видели чудь. Увидят эти чудны люди рыбаков, да и скроются. Выглядят и одеты они как лопаришки. Ружья у них не было, только копьишко да стрелы» (Беломор.) <Северные предания, 1978>.
Чудины — первопоселенцы, отчасти отождествляемые с конкретными этническими группами, — все же полулегендарны. «Народная память заселяет этим древним населением почти все пространство Архангельской губернии». По рассказам поморов (г. Кемь), «чудь имела красный цвет кожи и скрылась от новгородцев на Новую Землю и ныне там пребывает в недоступных местах» (Арх.) <Ефименко, 1869>.
