Алексей Уминский - Основы духовной жизни
Да, она не понимала сущности монашества; ее представления об истинном иночестве было другим. Но никому и в голову не приходит положить личное мнение матери Марии Скобцовой в основу какого-то движения за роспуск монастырей – ничего подобного! Конечно, мать Мария – дитя своего времени, но она совершила подвиг жизни, из террористки-безбожницы превратившись в христианскую мученицу.
О молитве
Молитвенное правило
Преподобный Макарий Великий [22] спрашивает: «С чего начать нам, никогда не занимавшимся исследованием сердец наших?» И сам же отвечет на свой вопрос: «Стоя вне, будем стучаться молитвою и постом, как Господь повелел: Толцыте и отверзется вам».
Часто новообращенные люди задают такой вопрос: «Почему я должен молиться чужими словами, да к тому же на незнакомом мне языке»? Вопрос, надо сказать, небезосновательный. Действительно, почему, открывая молитвослов, мы читаем слова других людей, причем многие из них либо не совсем нам понятны, либо непонятны вовсе?
К молитвенному правилу следует относиться как к способу приобретения молитвенного навыка. Правило – это выправление, исправление нашей духовной жизни, потому-то оно и необходимо, и только в этом его необходимость и состоит. Святитель Игнатий писал: «Душа, начинающая путь Божий, погружена в глубокое неведение всего божественного и духовного, хотя бы и была богата мудростью этого мира. <…>
Для вспомоществования младенческой душе святая Церковь установила молитвенное правило. Цель правила – доставить душе недостающее ей количество молитвенных мыслей и чувств, причем мыслей и чувств правильных, святых, Богу угодных».
Часто мы машинально произносим слова молитвы, совершенно не осознавая, что мы в это время разговариваем с Богом. А слово – это не пустой звук, оно живо и действенно! Когда человек приступает к Богу и начинает что-то говорить Ему – это уже великое дерзновение. Для того чтобы высказать Богу настоящие, искренние, живые слова, надо иметь для этого определенное основание. Ведь с пустыми, бессмысленными, ничего не стоящими словами к Богу не обратишься.
Открывая молитвослов, мы читаем удивительное, простое и проникновенное обращение: «Прежде, чем начинаешь молиться, постой немного, помолчи, сделай так, чтобы все твои душевные чувства успокоились, умирились, и тогда только из молчания произнеси: «Боже, милостив буди мне грешному», представив себя сейчас перед Богом стоящим».
Не Бога надо представить себе, потому что Господа никто никогда не видел и вообразить Его невозможно. Опасности подвергает себя человек, который, настраиваясь на молитву, пытается моделировать в уме образ Божий. Только себя можно представить перед Богом; это и надо сделать – предстать перед Невидимым и Живым Творцом, в присутствии Которого ты находишься, и из глубины начать говорить.
А что ты можешь Богу сказать? А сказать-то и нечего, кроме как: «Боже, милостив буди мне, грешному». И поэтому для того, чтобы научиться с Господом разговаривать, Церковь предлагает нам молитвы, написанные Святыми Отцами, – живые, от сердца исходящие слова.
Внутренний духовный инструмент святого человека настроен очень тонко и гармонично, поэтому их слова созвучны с Богом. Это – настоящая песнь духовная.
Душа каждого человека подобна музыкальному инструменту, она всегда поет Богу. Человек призван восхвалять Господа, только наш инструмент расстроен, а движения нашей души то и дело оборачиваются фальшью. Казалось бы, терпеть такую какофонию невозможно, а Господь терпеливо слушает нас. Мы не умеем расслышать друг друга так, как Господь нас слышит. Но когда мы читаем, скажем, молитву Василия Великого [23] , происходит нечто поистине удивительное: душа наша настраивается на высокий молитвенный лад, если слова святителя мы пытаемся принять в свое сердце и сделать своими. Дается это очень и очень нелегко, это – величайшее духовное упражнение.
Святые Отцы отмечают, что нет ничего более трудного, чем молиться. Приступая к молитвенному правилу, человек настраивает свой душевный инструмент. Это происходит в течение многих-многих лет и достигается не только одной молитвой, но также покаянием, участием в богослужении и добрыми делами. Лишь в этом случае наше «Помилуй мя, Боже!» может стать со временем созвучно тому, что возглашал когда-то царь и пророк Давид.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Путь к Богу – молитва. Научись молиться Богу правильно. Научившись молиться правильно, молись постоянно – и удобно наследуешь спасение».
Молитвенное правило призвано нас исправлять, но оно не должно становиться для нас препятствием к молитве. Мы вычитываем большое количество молитв, не понимая, что делаем и зачем это нужно, и тем самым, по словам святителя Игнатия, становимся рабами молитвенного правила. Исполнение правила, не осмысленного нами, не понятого, не воспринятого в меру наших духовных сил, приводит к тому, что то, что должно служить человеку для спасения, превращается в причину торможения и духовного умирания.
Отвергающих опыт молитвы Святых Отцов святитель Игнатий сурово предостерегает: «Не дерзни произносить Богу многоглагольных и красноречивых молитв, тобою сочиненных, как бы они ни казались тебе сильны и трогательны. Они – произведение падшего разума и, будучи жертвой оскверненной, не могут быть приняты на духовный жертвенник Божий. А ты, любуясь изящными выражениями сочиненных тобой молитв и признавая утонченное действие тщеславия и сладострастия за утешение совести и даже благодати, увлечешься далеко от молитвы в то самое время, когда тебе будет представляться, что ты молишься и уже достиг некоей степени богоугождения».
А вот святитель Феофан Затворник [24] утверждает нечто прямо противоположное, сравнивая молитвы, основанные исключительно на молитвенном правиле, с общением с Господом при помощи разговорника. И с этим тоже не поспоришь. Неужели же мы не в силах найти свои собственные слова для Спасителя? Можем ли, веря в Бога, ограничивать свою молитвенную жизнь правилами? Следовательно, мы не должны упускать из виду и второй путь, непрестанно подыскивая верные слова, выражающие нашу потребность в общении с Богом.
Для того, собственно говоря, и существует духовная жизнь, чтобы было о чем с Господом побеседовать. Но случается, к сожалению, и так, что, прочитав утреннее правило, человек облегченно вздыхает: теперь о Боге можно до вечера не вспоминать! Это ужасно… Христианин, живущий настоящей духовной жизнью, не может ни минуты не вспоминать о Боге. Он должен постоянно пребывать в общении с Ним, чем бы он ни занимался. Не случайно апостол Павел призывает: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5:17).
Разумеется, речь не идет о том, чтобы, едва дочитав правило, сразу же приниматься за акафист, потом взять в руки Псалтирь и так далее, по кругу. Говоря о непрестанной молитве, апостол имеет в виду, прежде всего, состояние человеческой души, то, насколько она пребывает с Богом. Если у нас не оказывается слов для Господа, – это очень опасное явление! Тревожно, если человек посты соблюдает, в храм ходит, исповедуется, причащается, а для Бога слов так и не находит. Жизнь духовная, прежде всего, состоит в приобретении навыка молитвы. Цель молитвенного правила – сделать все для того, чтобы желание молиться в человеке не иссякало, чтобы молитва присутствовала в нем всегда, в любой форме, даже не выраженная словами (существует и такая форма молитвы). Молясь по-настоящему, ни в каком молитвенном правиле человек больше не нуждается.
«Всегда необходимо помнить, что нам нужно не только просто молиться, но молиться так, чтобы быть услышанным», – отмечал святитель Иоанн Златоуст [25] .
Для многих молитвенное правило становится проблемой потому, что им трудно различить молитвенное правило и саму молитву. Совпадают ли они? Каким образом сделать так, чтобы совместить в себе возможность и молиться, и исполнять то, что положено каждому христианину? Святитель Игнатий говорит, что, пока у человека нет молитвенного правила, ему невозможно выстроить свою духовную жизнь. Оно является домостроительством внутреннего человека. Можно сказать, что с молитвенного правила начинается выстраивание храма Божия внутри себя.
Мы должны понимать, что грех исказил природу каждого из нас. Хотя мы знаем, что в крещении грех прощается человеку, но последствие его исправляется лишь самой жизнью. Всякий дар Божий, будь то приобщение к какому-то таинству или молитва, дается постольку, поскольку мы способны его принять, но он не преображает нас механически в момент принятия. Дар Божий таков, что человек в принципе не способен его вместить. Любое благодатное посещение бесконечно больше самого человека.
Порой нас не оставляет ощущение того, что нам чего-то «недодали». Вот мы исповедовались как могли и, кажется, что-то опять от Бога «недополучили». Мы причащаемся и всякий раз ждем чего-то необыкновенного, но ничего экстраординарного не замечаем. Нам кажется, что, может быть, мы как-то «не так» исповедовались, как-то «не так» причастились… На самом деле виной всему – наша глубочайшая слепота и непонимание того, что происходит вокруг. Даже самая малая крупица, падающая со стола Христова, неизмеримо больше человека, бесконечно больше всего мира. Дары Божии даются нам с тем, чтобы мы смогли к ним приобщиться, чтобы смогли стать частью их природы, чтобы ничего не растеряли по пути. С нами же то и дело происходит так: Господь дает, а мы не берем! Взять не можем, а думаем, что нам «не дали»… Мы или не взяли предложенное, или взяли, но сразу же потеряли.
