Барт Эрман - Петр, Павел и Мария Магдалина. Последователи Иисуса в истории и легендах

Согласно многим гностическим религиям, именно Христос дал особый гнозис, необходимый для спасения. Но как Христос мог бы открыть эту истину нам, не став материальным существом, то есть не попав в ловушку пагубного мира материи? Как правило, в своем понимании Христа гностики были докетами; одни из них считали его чистым призраком, другие полагали, что было различие между человеком Иисусом и божественным Христом. Для тех, кто принимал последнюю точку зрения, в распятом Иисусе умерла лишь его материальная часть (Иисус-человек). Духовное существо, Христос, пребывал по ту сторону страданий.

Именно здесь на первый план выходит «Коптский Апокалипсис Петра» — текст, написанный от имени Петра, в котором автор утверждает, что видел страдания Иисуса на кресте. Но как оказывается, несмотря на то что Спасителя пригвоздили к кресту, это было только внешнее явление.

Книга начинается с того, что Спаситель предупреждает Петра о других христианских лидерах, которые «слепы и глухи» по отношению к подлинной истине Евангелия, потому что «нет у них поводыря» (то есть у них нет истинного гнозиса; «Апокалипсис Петра», 74). Они «оскверняют истину» и «проповедуют дурное учение». Затем мы узнаем, что это люди, известные в церквах как «епископы» и «дьяконы». Другими словами, в этом тексте мы видим христианина-гностика, утверждающего, что он Петр, и критикующего христиан-негностиков, которые были, по-видимому, реальными главами христианских церквей.

Но далее идет действительно интересная часть. Петр говорит: «Увидел я, как он был схвачен ими» («Апокалипсис Петра», 81). Но Петр смущен, потому что над крестом он видит другого человека, «радостного и улыбающегося». Естественно, он хочет понять, что он видит. И Спаситель говорит ему:

«Тот, которого ты видишь над крестом, радостного и улыбающегося, есть живой Иисус. А тот, в чьи руки и ноги они вбивают гвозди, это его физическая часть, которая всего лишь подмена. Они предают позору то, что является его подобием»{29}.

Итак, согласно Петру, автору этого документа, получается, что есть три Христа: Христос, говорящий с ним; Христос, физическая часть которого была пригвождена к кресту (который является только заменителем настоящего Христа), и «живой» Иисус, который находится над крестом и смеется.

Но над чем он смеется? Далее сказано, что живой Иисус приблизился к Петру и говорил с ним, чтобы дать ему понять — часть его, которая была распята, «является домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом». Элохим — еврейское слово, означающее в Еврейской Библии «Бог». Поскольку гностики полагали, что этот мир является космической ошибкой, а не творением единого истинного Бога, они настаивали на том, что создавший этот мир Бог иудеев был малым, несведущим божеством. Именно этому миру принадлежит тело — сосуд, содержащий дух. Живой Иисус смеется, потому что те, кто распяли его, не имеют истинного знания (они «не знают»). Они думают, что могут убить его. Но он не может быть убит. Он — истинный дух, который был освобожден.

Сообщив Петру о своей истинной природе, Иисус утешает его: «Я буду с тобой, так что никто из твоих врагов не одолеет тебя. Мир с тобой. Будь сильным!» Далее говорится: «Когда он сказал это, Петр пришел в себя».

Видение распятия открывает Петру, что в действительности означало для Христа быть пригвожденным к кресту. Это означало смерть его материального тела, но смерть не была способна затронуть дух. Так происходит и с теми, кто имеет истинное знание, которое может принести спасение: в действительности им невозможно причинить вред. Только их тела могут быть замучены и убиты. Но их тела — не то, кем они на самом деле являются. Тело — это просто бесовская и греховная ловушка для души, которая, освобождаясь из нее, спасается и возвращается в свою небесную обитель.

Идея насчет Христа, смеющегося над своим собственным распятием на кресте, у некоторых читателей вызывала отвращение. Надо признать, это мало похоже на веселую шутку. Но, тем не менее, были и другие предания о казни Иисуса, тоже связанные с Петром, которые развивали эту шутку еще дальше. Одним из пользующихся нехорошей славой христиан-гностиков середины II века был учитель из Александрии (Египет) по имени Василид. Мы очень мало знаем об учении Василида, поскольку, к сожалению, ни одно из его сочинений не сохранилось. Поэтому мы вынуждены положиться на тексты, написанные его противниками, которые критиковали его взгляды. В первую очередь здесь следует назвать специалиста по ересям конца II века Иринея из Галлии, который написал критику гностиков и их учения в пяти книгах. Ириней дает краткое, но насыщенное деталями изложение взглядов Василида относительно Бога, мира и Христа. Местами трудно понять, дает ли он беспристрастное резюме о том, чему действительно учил Василид, или слегка (а может быть, и сильно) искажает картину, чтобы облегчить дискредитацию и высмеивание его взглядов.

В любом случае, согласно Иринею, Василид тоже проповедовал учение о смеющемся Иисусе (во время казни). Но у него этот поворот событий приобрел совершенно иной смысл. Если вы помните, в ранних Евангелиях говорится, что, когда Иисус был на пути к Голгофе, где его должны были распять, римские солдаты заставили нести за него крест прохожего, Симона из Киринеи (см.: Мк. 15:21). Согласно Василиду, именно в этот момент Иисус (который в конечном счете был божественным существом и мог делать почти всё, что хотел) сменил свою личность. Он чудесным образом преобразил Симона из Киринеи, сделав его похожим на себя, и изменил свой собственный облик, став похожим на Симона. В результате римляне распяли не того человека. Иисус каким-то невероятным образом стоял рядом с крестом и смеялся по поводу своего небольшого фокуса.

О том, что подобная подмена личности допускается, можно было подумать в ходе нашего обсуждения идей под широкой рубрикой докетизма. С этой точки зрения Христос в действительности не мог пострадать, потому что на самом деле он не был человеком. Как же тогда могло казаться, что он испытывает страдания? Это была всего лишь видимость; вместо него страдал кто-то другой.

Но какое всё это имеет отношение к Петру? В одном древнем предании, восходящем к автору конца II века, Клименту Александрийскому, мы узнаем, что Василид утверждал, будто он был учеником человека по имени Главкия, который, в свою очередь, был учеником Петра. Другими словами, здесь снова докетическое толкование распятия на кресте косвенно связано со взглядами, которых предположительно придерживался глава апостолов.

Последний пример докетических взглядов, которые вкладываются в слова Петра, можно найти в еще одном из документов, обнаруженных в Наг-Хаммади, в книге, которая содержит послание, предположительно написанное самим Петром апостолу Филиппу. Поэтому оно называется «Послание Петра Филиппу». Большая часть этой книги содержит беседу между воскресшим Иисусом и его учениками, которых собрал вместе Петр. Иисус открывает им природу мирской реальности и наставляет в том, как они могут достичь спасения своих душ. Его наставление выражает гностическое миропонимание и путь просветления. После своей речи Иисус возвращается на небо, а Петр начинает говорить с другими апостолами о неизбежности того, что они пострадают в этой жизни. По ходу беседы он рассказывает также о страданиях и казни Иисуса, указывая, что в действительности, несмотря на видимые явления, страдание не могло затронуть самого Иисуса:

«[Петр] говорил так: „Наш свет, Иисус, спустился и был распят. И он носил терновый венец. И он надевал багряную одежду.

И он был распят на дереве, и он был похоронен в могиле. И он восстал из мертвых. Мои братья, Иисус чужд этому страданию“» («Послание Петра Филиппу», 139){30}.

Можно было бы задаться вопросом, почему христиане рассказывали о событии так, как настаивает Петр, — что Христос лишь по видимости пострадал. Важно помнить, что в ранние века Церкви были христиане, верившие, что этот мир — не окончательная реальность, не благое творение единого истинного Бога, но возник в результате космической катастрофы и не является подлинной родиной души. Наша настоящая родина находится на небе, и мы должны уйти из материального мира, чтобы обрести спасение. Таким образом, Христос, как утверждает в данных текстах Петр, не мог принадлежать этому пагубному миру, не мог быть подвержен его ограничениям, страстям и страданиям. Что же в таком случае его страдания? На самом деле все это было лишь видимостью. Христос — абсолютно божественное существо, а божественное — за пределами всякого страдания. Наше собственное земное страдание с этой точки зрения является временным и обусловлено тем, что мы ловимся в сети этого чуждого, несовершенного мира. Но мы тоже можем последовать примеру Христа и освободиться из западни, вернуться в свою небесную обитель, где не будет никакого материального зла, а только мир и покой.