Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
Притча о брачном пире. Миниатюра. XIII в. Византия
Мы можем вспомнить о том, что тема происхождения Девы Марии из рода Давидова играла важную роль в святоотеческой литературе. Церковные писатели прилагали большие усилия, чтобы доказать, что Мария происходила от Давида, коль скоро и жених Ее, Иосиф, был из этого рода. Более того, в Новом Завете важную роль играет тема происхождения Христа от Давида. Иисуса называли сыном Давидовым (Мф. 9:27; 15:22; 20:30–31; 21:9, 15; Мк. 10:47; Лк. 18:38), и Он никогда не отказывался именоваться таковым. В беседе с фарисеями в Иерусалимском храме Он доказывал, что Он обетованный Мессия, но и тут не оспаривал Свое происхождение от Давида (Мф. 22:41–45; Мк. 12:35–37; Лк. 20:41–42).
Царь и пророк Давид. Фрагмент фрески. XII в. Старая Ладога
Симеон Новый Богослов принимает за данность тот факт, что не только Христос через родословную Иосифа являлся потомком Давида, но и Мария как невеста Иосифа была из рода Давидова. Однако эту тему он раскрывает с неожиданной стороны. Столь резкий акцент на преступлении Давида, насколько нам известно, впервые встречается в святоотеческой литературе в контексте темы происхождения Богородицы от Давида. Цель Симеона заключается в том, чтобы подчеркнуть «полное человечество Пресвятой Богородицы и Ее святость, превосходящую святость всех людей, но относительную, хотя и бóльшую, в сравнении с Богом»[1702].
Что понимается под таинственным браком между Сыном Божиим и Богородицей? Этим браком является само Боговоплощение:
Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, послав одного из Своих рабов, Гавриила, говорю, архангела, с высоты святой Своей, возвещает Деве: «Радуйся!» И он, снизойдя, служит таинству для Девы (Παρθένῳ) и говорит Ей: «Радуйся, Благодатная, Господь с тобою!» (Лк. 1:28) И вместе со словом вошло воипостазированное, единосущное и соприсносущное Слово Бога и Отца, всё во чрево Девушки (κόρης), и наитием и содействием Единосущного Ему Духа восприняло обладающую умом и одушевленную плоть от Ее чистых кровей и стало человеком. Таково, следовательно, невыразимое соединение и таков таинственный брак Бога, и таким образом произошел обмен (συνάλλαγμα) Бога с людьми: Сверхприродный и Сверхсущностный соединился, не смешавшись, с нашей тленной и нищей сущностью и природой. Итак, Дева зачала и родила чудесным образом (παραδόξως) из двух природ, — Божества, говорю, и человечества, — одного Сына, Бога совершенного и совершенного человека, Господа нашего Иисуса Христа, ни Ее девства не растлившего, ни от лона Отцовского не отлучившегося[1703].
Тема «обмена» между Богом и человеком играет важную роль в святоотеческой христологии. Как мы помним, в терминологии обмена Ефрем Сирин описывал обожение человека: Бог взял у нас человечество, чтобы нам дать Свое Божество[1704]. Тема эта присутствует также в богослужебных текстах. Однако и к этой теме Симеон подходит нетривиально. Используемое им неоднократно слово συνάλλαγμα означает и «обмен», и «брачный контракт». В Боговоплощении он видит брачный контракт между Богом и человечеством, а Невестой Бога, согласно этому контракту, становится Дева Мария.
Почему Симеон так акцентирует тленность человеческой природы, воспринятой Христом, относительность святости Богородицы и Ее причастность падшему человечеству через происхождение не только от Адама, но и от блудника и убийцы Давида? Наверное, мы не ошибемся, если скажем, что для него все это важно именно в контексте учения об обожении. Этим он хочет подчеркнуть, что обожение человеческой природы — не только таинство, произошедшие в Иисусе Христе и затронувшее Богородицу. Оно может произойти и с нами. На этом он настаивает с особой силой: «Ибо с каждым из верных и сынов дня точно такой же брак происходит всегда очень похожим образом, без всяких отличий. Как и каким образом? Пречистым и пренепорочным браком соединяясь с нами, Бог совершает нечто превосходящее наши силы»[1705].
От таинства Боговоплощения Симеон переходит к таинству вселения Бога в человека через веру во Христа, покаяние и чистоту. Это таинство он уподобляет вхождению Бога во чрево Девы:
Сын Божий и Бог, войдя во чрево Пресвятой Девы и восприняв от Нее плоть и став Человеком, родился, как мы сказали, совершенным человеком и совершенным Богом, будучи без слияния и тем, и другим… Все мы, люди, веруем в Самого Сына Божия и Сына Приснодевы и Богородицы Марии и, веруя, принимаем верно в сердца наши слово об этом, исповедуя его устами и в прежних наших беззакониях каясь от души, и как во чрево Девы вошел Бог, Слово Отца, так и в нас самих Само Слово, Которое принимаем, научаемые благочестию, бывает, как семя… Итак, мы зачинаем Его — не телесно, как зачала Его Дева и Богородица, но духовно, однако же существенно. Мы имеем в душах своих Того Самого, Которого зачала и пренепорочная Дева… Следовательно, веруя от всей души и горячо каясь, мы зачинаем, как сказано, Слово Божие в сердцах наших, как Дева, если содержим души наши девственными и чистыми. И как Ее не опалил огонь Божества, потому что Она была пренепорочна, так и нас не опаляет, когда содержим сердца свои чистыми и непорочными, но бывает в нас небесною росой, источником воды и потоком бессмертной жизни… Что это иное, если не единосущный Ему по Божеству Дух, с Которым вместе Сын входит в нас и созерцается с Отцом и бывает внутри нас?[1706]
