Алексей Царевский - Значение Православия в жизни и исторической судьбе России
315. Каждый шаг повседневной жизни запечатлен глубокой набожностью.
Особенную известность искони приобрел русский человек своею н а б о ж н о с т ь ю. Последняя проявляется прежде всего, напр., в его беззаветной, детски-искренней вере в благость Творца и в его беспредельной преданности Промыслу Божию. «Так Богу угодно!», «На все воля Божия!» — так безропотно и покорно вздыхает верующая душа русского человека во всех часто и невыносимо тяжких треволнениях и злоключениях жизненных. Но и в ровном, спокойном течении жизни своей русский человек никогда не забывает Бога и своего христианского звания [17]. Каждый, можно сказать, шаг в его повседневной жизни запечатлен глубокою набожностью, более или менее отмечен искреннею и непоколебимою привязанностью к вере своей, вере заветной, святой, Православной. Знаменем крестным русский человек начинает и кончает все входы и исходы свои, все действия и начинания свои, встречает время сна и бодрствования, начало труда и отдохновения своего. Без осенения себя крестом человек русский не пройдет мимо храма, часовни, иконы, покойника, не выслушает ни одного сообщения о каком-либо событии, радостном или горестном, не пропустит ни одного явления в природе, грозного или величественного, опасного или благодетельного. Дождь, гроза, буря, снег, восход и заход солнца и т. п. вызывают в нем религиозные чувства, обращают взоры его к небу, вызывают с уст его слова благодарения или молитвы о помиловании. Имя Божие непрестанно пребывает в мысли и на устах русского человека: входя в чужой дом, старый русский человек, крестясь, громко произносил неоднократно: «Господи помилуй!»; потом, обращаясь к хозяину, приветствовал его: «Дай тебе, Боже, здравия!» [18] Видя кого-либо за делом, и теперь русский человек говорит: «Бог в помощь». Изъявляя благодарность, говорит: «Спаси Бог!», Приступая к делу, благоговейно произносит: «Господи благослови!». В разговоре постоянно употребляет пословицы, в которых так часто слышится имя Божие, и т. д.
316. Внешняя обстановка свидетельствует о набожности русского человека.
Внешняя обстановка русского человека также свидетельствует об его набожности: всю жизнь свою он на груди носит крест, с которым уходит и в могилу; в каждом жилом помещении русского человека имеется святая икона, на дверях и на косяках русского дома начертаны или «крещенским» (во время окропления святою водою после великого водоосвящения), а также «святым, четверговским огнем» (с каким слушаются 12 евангелий в Великий четверток) выжжены изображения креста. В каждом доме есть «святой угол», божница — самое чистое, почетное и благоукрашенное место, точно так же как самым дорогим и лучшим украшением, гордостью всякого русского поселения является храм Божий.
317. Храм с богослужением есть потребность русского человека и является предметом заботы и любви.
Храм с его богослужением и всею священною обстановкой искони составляет насущную потребность русского человека и является предметом его самой внимательной заботливости и сердечной любви. Созидание храмов, а также и монастырей, и украшение их имело всегда высокое религиозное значение в глазах православного русского народа и служило одною из любимых форм проявления благочестивых чувств. Кажется, невозможно найти, напр., ни одного древнерусского духовного завещания, в котором русский человек, делая последние предсмертные свои распоряжения, забыл бы про церковь, не сделал вклада в храм, не пожертвовал на монастырь и т. п. Зато совсем не редкость читать в завещаниях трогательные распоряжения — все свое достояние отдать Богу и Его святой церкви. Вследствие такого настроения русских людей храмы и размножались на Руси в такой степени, что уже в XI и XII вв., по сказанию своих и иноземных летописцев, в Киеве, например, считалось несколько сот церквей: по сказанию, напр., Лаврентиевской летописи, в пожаре 1124 года в Киеве «церквей единех изгоря близь шести сот». И все храмы русские ревностно украшались прихожанами, украшались часто роскошно, великолепно — золотом, серебром, драгоценными камнями, «муссиею» (мозаикой), иконами и сосудами. Главные храмы в стольных городах — Киеве, Новгороде, Ростове, Владимире и др. — поражали иностранцев своей красотою и богатым убранством. В Ростове, напр., была Церковь Пресвятые Богородицы (сгоревшая), по замечанию местного летописца — «дивная и великая, якоже не было и не будет» [19]. Для построения церкви во Владимире «Бог привел князю (Владимиру Боголюбскому) мастеров из всех земель», и летописец сравнивал эту Церковь со славным храмом Соломоновым [20]. Позднее, Москва, как сердце Православной России, особенно выделялась и количеством и качеством своих храмов. По свидетельству путешественника Таннера (в XVII стол.), в Москве было более 1700 храмов [21].
318. Обилие святых икон и их почитание.
Благочестивая ревность русских людей украшала храмы преимущественно обилием святых икон и священных изображений. Известно, что, напр., в прошлом столетии Успенский собор в Москве имел «две тысячи шестьдесят шесть лиц», изображенных только на стенах храма, помимо иконостаса и отдельных икон [22]. Святые иконы всегда были предметом самого благоговейного почитания в России. Этою добродетелью русских людей даже злоупотребляли иностранцы в смутные времена: они похищали чаще всего у русского населения иконы, потому что русский человек готов был за них платить самый дорогой выкуп, лишь бы не лишиться своей заветной святыни и спасти ее от оскорблений иноверцами. Известно также, что даже люди неправославные, напр. лютеране, жившие в старину на Руси, вынуждались держать в домах своих православные иконы, иначе ни один русский человек ни за что не шел к ним в услужение [23].
319. Благоговейное отношение к иночеству и монастырям, паломничества в святые места.
Одним из самых видных и исконных проявлений русского благочестия является благоговейное отношение русского человека к иночеству, к монастырям, и сохраняемым в последних святыням. Уже одна громадная цифра монастырей в старой Руси свидетельствует о великой популярности монашества в народной среде и о расположении русского человека к подвигам-иноческой жизни. Обилие уединенных обителей, раскинувшихся на всех концах Руси великой и скоплявших в многотрудной жизни своей более или менее ценный и славный капитал святыни в виде святых мощей, чудотворных икон, прославленных подвижников, — породило на Руси особый и чрезвычайно распространенный подвиг религиозный — паломничество. Преодолевая всевозможные затруднения и лишения, русский человек и теперь тысячи верст измеряет своими трудовыми ногами, посещая святые обители, чтобы отдохнуть в них душою, согреть там свой дух благочестия и запастись новыми духовными силами для жизни. Строгая иноческая жизнь возбуждала в русском человеке столь искреннее к себе сочувствие и симпатию, что, как уже было выше замечено, и свою мирскую жизнь он по возможности старался приблизить к «ангельскому образу» жизни иноческой. Многие правила монастырской жизни в Домострое, напр., возведены были в норму общенародной мирской жизни. И эти предписания вовсе не оставались только на словах или только в мечте, — нет, жизнь нередко даже превосходила всякие предписания: известно, например, что знаменитый боярин Ордын Нащокин и под одеждой государственного сановника носил вериги и подчинялся всей строгости иноческого устава [24].
320. Свидетельство иноверцев о благочестии русских.
Тем более русский человек, подчиняясь своей внутренней религиозной потребности, строго относился ко всем уставам и правилам Церкви Православной. Вот что известный путешественник Маржерет говорит, напр., о соблюдении на Руси постов еще сравнительно в недавнюю пору, в XVII ст.: «Наблюдают россияне посты столь строго, как только это возможно. Пред великим постом они прощаются; даже и незнакомые, встречаясь на улице, приветствуют друг друга: «прости меня!» говорит один. — «Бог тебя простит!» — отвечает другой. В первую неделю поста вовсе не выходят из домов, или весьма редко, едят в неделю не более трех раз. В следующие недели ходят все просто одетые, как в трауре. На последней неделе постятся как на первой и еще строже» [25]. Другой иноверный наблюдатель старорусской жизни, ревностный католик Яков Кобенцель (в XVI стол.) так вообще свидетельствует о благоговейной набожности русского человека: «москвитяне больше нас преданы религиозным обрядам... Никогда не забывают они пред церковию или изображением креста, которое встречается на всяком распутии, слезть с коня или выйти из саней, стать на колени, трижды оградить себя крестным знамением, произнося молитву. Так поступали все сопровождавшие меня москвитяне. Приближаясь к церкви, в которой совершалось богослужение, они никогда не проходили мимо, но вошедши, отслушивали обедню, становились на колени, клали земные поклоны. Не скрою истины, что богослужение их совершается с таким благоговением, что трудно изобразить словами. Во всех делах своих москвитяне чрезвычайно религиозны» и т. д. [26].
